Сейчас, продавая в Ереване семечки, он думал, что всему виной вот этот его нетерпеливый характер. Если ему чего захотелось – так вынь да положь!
Тетя Варя, может, и купила бы ему велосипед. Но откуда ей взять столько денег? Дядя Саша определенно не хотел. Говорил – баловство.
А был самый простой способ обзавестись велосипедом. В поселке стояло жилых домов не меньше двухсот. С каждого бы дома Вовке по тридцать копеек – и иди покупай машину. А тридцать копеек не такие уж великие деньги. Если убедительно поговорить, каждый даст.
Все это выглядело так разумно, что он и до сих пор не понимал, почему тетя Варя не позволила ему ходить по домам.
– Почему-то весь поселок о тебе должен думать и тебе все давать, а ты не должен думать ни о ком! Не хватало еще, чтоб ты начал побираться!
Он только вздохнул, потому что знал – спорить бесполезно. Но, во-первых, он просит только по тридцать копеек с дома. Во-вторых, он вовсе бы не побирался, а брал деньги взаймы. Когда смог бы, тогда отдал. Пожалуйста!
Но, конечно, причиной его несчастий было не то, что он захотел велосипед. Это теперь совершенно ясно, и незачем себя обманывать. Не втемяшился бы ему в голову велосипед, так нашлось бы что-нибудь другое. Например, радиоприемник, который можно носить в кармане и принимать шестьдесят пять станций. Или собака – овчарка, похожая на волка. Такая умная, что только не умеет разговаривать. Одно время ему очень хотелось, просто необходимо было иметь такую собаку.
Тетя Варя предостерегала его: «Не быть бы тебе, Вовка, несчастным от своего характера!» Он ей не верил. И вот – результат.
Чего же может ждать от жизни человек, если он не останавливается ни перед чем, лишь бы получить желаемое?
Вовка – такой человек.
Обдумывая то, что с ним произошло, он иногда признавался себе: бесчестность, трусость, глупость – вот как называются его поступки. Он ежился от этих страшных слов, но быстро находил для себя оправдание. Жалеть себя было легко и приятно, осуждать – труднее.
Все несчастья пошли с того дня, когда он нашел бумажник.
А как хорошо начиналось это прекрасное воскресенье! Какое было ясное, теплое, солнечное утро!
Юрка Задорожный, сын заведующего сберкассой, постучал к нему в окно – позвал купаться на озеро.
Главная прелесть озера состояла в том, что купаться было опасно – значит, интересно. Рассказывали, будто тут однажды кто-то утонул, запутавшись в водорослях. Ну, водорослей, правда, было больше чем достаточно. Но – ширина, глубина! Двести метров в поперечнике. Три человека могут стать друг на друга, и только руки последнего будут едва видны над поверхностью.
Поселковый Совет недавно устроил лодочную станцию. Открылись новые купальни – голубая для женщин и коричневая для мужчин. А главное – вышка, с которой можно было прыгать прямо в холодную глубину.
В этот день на озере было очень много незнакомых. В парке стояли чьи-то машины. На лодках шумно катались туристы.
Вовка и Юра дважды наперегонки переплыли озеро, туда и обратно, попрыгали с вышки – и вдруг пресытились водой. Они выбрали местечко поуютнее – загорать.
По привычке, Вовка сначала осмотрелся из-под ладони:
– Что это там чернеет на камне?
– Чур, мое! – Юра побежал к большому камню, торчащему из зеленой тины неподалеку от берега.
Это была игра. Предмет на камне в конце концов должен был оказаться обломком дерева, дохлой вороной или старым башмаком. Но на всякий случай полагалось кричать: «Чур, мое!» – и мчаться за добычей со всех ног.
Вовка поначалу чуть отстал, но к камню они прибежали одновременно.
На камне лежал бумажник.
Кожаный, толстый, изрядно потрепанный…
Ребята в замешательстве посмотрели друг на друга.
Вовка объявил:
– Нашли оба. Добыча пополам.
Это все еще была игра.
Бумажник пустой или набит какой-нибудь ерундовиной и нарочно здесь кем-нибудь брошен.
Юра раскрыл бумажник. С первого взгляда они увидели деньги. И довольно много. Потом были какие-то бумаги – документы, наверно.
Теперь это уже перестало быть игрой.
– Пересчитаем?
– Нет! – Вовка затряс головой. – Мы не должны даже прикасаться.
– Почему?
– Потому что отнесем и сдадим в милицию. Они сами сделают что надо.
– А кто узнает, если мы пересчитаем? Мы ничего не возьмем, а только посмотрим, много ли здесь.
Это был неотразимый аргумент.
Документы их не интересовали. Паспорт, фотография какого-то толстяка. Много всяких справок.
Они стали считать деньги.
Там было четыре бумажки по двадцать пять рублей каждая. Вовка подержал их, зажав между указательным и большим пальцами. Он попытался представить себе: вот это – два велосипеда. Не получалось. То есть он точно знал, что за эти деньги можно купить две классные машины – себе и Юрке. Но было странно, что ты дашь шуршащие крохотные бумажные прямоугольнички и получишь за это в полное свое владение руль с фонарем и колеса со спицами, черную раму и цепь передачи, – и все это ловко соединено в действующую сияющую машину, на которую можно тут же сесть и мчаться сломя голову.
Конечно, эти деньги были не его и он не имел права их тратить, но так приятно было ему глядеть на них и думать: «Вот я держу в руке два велосипеда!»
А Юрка тем временем насчитал еще сто восемь рублей, но уже бумажками поменьше – рублями, трешками и пятерками.
– Богатый дядька! – сказал он.
Они сложили деньги обратно в бумажник.
– Наверно, он купался и выронил…
– Может, пьяный был… Растерёха!
– Потерять такую гору деньжищ! Это же надо!
– А представь, что он насовсем куда-то уехал, и его не найдут. Что сделают с деньгами?
– Их, говорят, в какой-то ящик кладут на пять лет и сургучом запечатывают…
Ребята задумались. Вовка сказал:
– Если бы твердо знать, что его не найдут, а деньги спрячут на пять лет в ящик, то я бы и в милицию не пошел…
– А куда бы ты пошел?
– Да нет, это я просто так говорю…
Ребята оделись и выбрались на дорогу, ведущую в центр поселка. Бумажник нес в кармане Вовка.
– Он должен нас день и ночь благодарить, этот дядька! – сказал Юра. – Другие бы нашли – так и не видеть ему ни документов, ни денег. А про нас с тобой, может, теперь даже в газете напечатают.
– Что напечатают?
– «Честный поступок».
На углу стоял самый большой в поселке продуктовый магазин.
Юра спросил:
– Зайдем?
– А что будем там делать?
– Люди не обязательно должны покупать, когда они приходят в магазин. Люди приглядываются и прицениваются.
Вовка не понимал:
– А к чему мы будем прицениваться?
– Ну, не знаю. Зайдем, там увидим.
Но, оказалось, Юра очень точно знал, что ему нужно, и ни к чему не хотел ни приглядываться, ни прицениваться. Его интересовали вполне определенные шоколадные конфеты – «столичные» и «кофейный аромат».
Он толкнул Вовку локтем в бок:
– Ну?
– Что «ну»?
– Покупаем или уходим?
– А деньги?
– У тебя в бумажнике не хватит на конфеты?
– Но это же не наши!
– Слушай, у дядьки в бумажнике двести восемь рублей, так? Допустим, ему отдадут двести семь. Так что он, не обрадуется? Ты бы не обрадовался, если бы потерял кучу денег, а потом все они нашлись, но было бы на один рубль меньше?
– Я-то обрадовался бы…
– А почему ты других людей считаешь хуже себя? Никогда этого не делай! – тоном учительницы сказал Юра. – И неужели, если мы с тобой совершили честный поступок, то не можем съесть по одной маленькой шоколадке?
Вовка согласился: по одной можно! Когда подошли к прилавку, Юра велел отвесить полкило тех конфет и полкило других.
– Ты ополоумел!
– Слушай, было у дядьки двести восемь рублей, теперь будет двести три.