И сразу же теплая ночь с ее бархатной темнотой и тонким серпом луны будто куда-то исчезла под натиском дикого желания, под наплывом полностью затопивших ее ощущений.
— Тебе надо было это делать? — тихо спросила Энни, когда все кончилось, и она осторожно шевельнулась в его сильных руках.
— Что делать?
— Заниматься со мной любовью, если ты меня ненавидишь.
От волнения голос ее дрожал, и Энни закусила губу. Но плакать она не станет, не доставит ему такого удовольствия.
Гейл молчал. Энни пристально вглядывалась в его лицо. В темноте оно выглядело мрачным.
— Я сделал тебе больно?
Ее щеки полыхнули жарким румянцем.
— Не физически… Но…
— С чего ты взяла, что я тебя ненавижу? Это дикая чушь, Энни.
Голос Гейла звучал мягко.
— А мне кажется, что ненавидишь.
— Значит, ты ошибаешься, — отрезал он. Его ледяной тон отрезвил ее.
Энни, отодвинувшись от него, быстро забралась в свой спальный мешок. В который раз за последние двое суток она почувствовала себя униженной, подавленной и еще более одинокой, чем в любой момент тех двух лет, что они прожили порознь.
7
Катер на подводных крыльях «Пирей», курсирующий между островами, влетел в гавань Гермуполиса и с ревом сбавил скорость, будто самолет, идущий на посадку.
— Вот вам и цивилизация, миссис Стикс.
Холодное замечание Гейла заставило Энни слегка вздрогнуть. Со вчерашнего злосчастного вечера их общение приобрело какой-то странный характер. Отношения между ними вряд ли улучшились, когда она поняла, что Гейл и рыбак, который выручил их, встречались в тот вечер, когда Гейл ходил на разведку. Ее переживания по поводу того, как им удастся выбраться с острова, оказались напрасными.
— Полагаю, тебе все еще хочется заставить меня расплатиться за твою яхту? — сердито спросила она поутру Гейла, собирая свои пожитки, пока у берега их ждала рыбацкая лодка, чтобы отвезти в главный порт острова, куда заходил катер на подводных крыльях. Энни плохо спала, ночью ее мучили дурные сны, и утром она проснулась с тяжелой головой, чувствуя себя такой же разбитой, как и яхта, которая затонула по ее вине. Гейл ответил лишь пожатием плеч, а по его лицу она не сумела ничего разобрать.
— Я думал, что тебе понравилось наше путешествие, — поддразнил он. — Ночной костер, объятия в лунном свете, по-моему, очень романтично!
— Боже, как будто я не понимаю, что ты тешил свое тщеславие, демонстрируя превосходство в силе!
— Уж не хочешь ли ты сказать, что ничего не чувствовала? — изумленно спросил он. — Не морочь мне голову, Энни! Тебе было так же хорошо, как и мне!
Сейчас, когда они покинули кондиционированную прохладу салона «Пирея» и ступили на раскаленный солнцем причал Гермуполиса, Энни украдкой взглянула на него. После приключений на Китносе он еще больше стал похож на пирата — обросший, с густыми черными волосами, холодными синими глазами, мрачным выражением лица. Но все равно он был удивительно хорош собой, и это еще больше увеличивало смятение и неуверенность, которые испытывала Энни.
— Наверное, с моей стороны нелепо просить тебя вести себя по-джентльменски, — неуверенно начала она.
— Почему же… Я к вашим услугам, леди, — насмешливо поклонился Гейл.
— …Но сейчас, когда мы вернулись, может, попробуем позабыть все, что случилось на яхте, и…
— …И продолжим наши бракоразводные дела? — хладнокровно договорил он за нее.
— Да. Именно это я хотела тебе предложить.
Последовала короткая пауза. Лицо Гейла было непроницаемым.
— Ты, конечно, была права, — спокойно согласился он. Шагая с Энни по направлению к дому Луизы и Герберта, он оглянулся на нее с холодной улыбкой. Грустная, она следовала чуть поодаль, и тревога в ее душе росла.
— Объясни, в чем я была права, что ты имеешь в виду? — озабоченно спросила Энни.
— По-моему, нелепо просить меня об этом.
— Гейл!
— Давай поговорим потом, когда хорошенько выспимся и основательно позавтракаем.
— Сейчас уже время ланча! И какие у нас с тобой могут быть разговоры?
— Ну, например, о дезертирстве и об умышленной порче собственности…
Они подошли к дому, и Луиза, предупрежденная телефонным звонком с Китноса, открыла им дверь. Энни собиралась возразить Гейлу, но, увидев радостную улыбку сестры, не осмелилась открыть рот.
— Привет! Как тебе понравилось неожиданное путешествие? — обратилась Луиза к ней.
— Она великолепно провела время, — коротко сообщил Гейл, видя замешательство Энни. — Ты не будешь возражать, если мы воспользуемся твоими ванными, Луиза?
Та с легким смешком покачала головой и провела их в дом. Через пару минут Энни уже нежилась в ванной, примыкающей к спальне Луизы, энергично смывая с себя песок и соль, в то время как Гейл наслаждался плодами цивилизации в другом конце дома.
Энни была очень раздражена. Ну почему, почему этот ненавистный ей мужчина не может понять, что она не хочет его?! Что она решила окончательно вычеркнуть его из своей жизни? Такое наглое вмешательство в ее личную жизнь совершенно недопустимо с его стороны! Что он себе позволяет?
И почему Луиза обращается с ним, как с членом семьи?
То, что Герберт приветствовал Гейла с большим энтузиазмом, когда они сейчас столкнулись в холле, — его круглое лицо просияло, а карие глаза радостно засверкали — понятно, ведь они с Гейлом старые друзья. Но Луиза-то была ее единственной родственницей. Неужели она не могла стать на сторону своей младшей сестры?
Энни чувствовала себя так, словно ее без перерыва избивали последние сорок восемь часов. Но когда она снова оказалась в компании Гейла за поздним ланчем в таверне на набережной, то с ужасом поняла, что «избиение» еще не закончено.
— У меня имеются кое-какие важные дела в Афинах. И мне хотелось бы, чтобы ты поехала со мной, — спокойно проговорил он, подливая ей в стакан минеральной воды и отхлебывая красное вино из своего бокала.
Лучи яркого солнца пробивались сквозь кроны платанов и освещали его красивое волевое лицо.
— Я? С тобой в Афины? Ни за что! — Энни гневно отодвинула от себя тарелку с отличным сырным пирогом, гордостью таверны, который она заказала и не успела как следует распробовать.
— Твой ответ меня не устраивает, Энни.
Она резко подняла голову и встретила решительный взгляд синих глаз, устремленных на нее из-под полуприкрытых век. В горле у нее пересохло. В конце концов, что ему нужно от нее? Зачем она потребовалась ему в Афинах?
На воде у набережной скопилось множество рыбачьих лодок, частных яхт и роскошных катеров. А за ними простиралась бирюзовая гладь залива, окруженного холмами, склоны которых заросли оливами. Все вокруг золотилось под щедрыми лучами яркого солнца. У самого берега сверкали белизной полуразрушенные стены древнего монастыря.
Энни с грустью подумала о яхте Гейла, печально болтающейся кверху дном где-то в водах пустынной бухточки Китноса, и ей стало не по себе. Она знала, что сегодня утром он сделал несколько телефонных звонков относительно затонувшего судна. Интересно, о чем он договаривался — об его спасении, о ремонте или просто о получении страховки? Поскольку Гейл хорошо и быстро говорил по-гречески, то ей смысл его переговоров остался не ясен. Но следовало признать, что потерю своей яхты он перенес достойно.
Энни взглянула на него, расслабленного и необыкновенно привлекательного в джинсах и белой футболке. Сердце у нее в груди замерло.
Она тоже привела себя в порядок. Ее тело благоухало цветочным гелем и духами; элегантное серо-зеленое шелковое платье обтягивало изящную фигуру. На яхте она немного загорела, и теперь ее кожа приобрела здоровый цвет и красивый золотистый оттенок. Она нервно закинула ногу на ногу и попыталась сосредоточиться на том, как бы суметь защититься от Гейла.
— Прекрасно зная мое желание развестись с тобой, поскольку наш брак фактически распался, как можно вообразить, что я соглашусь на твое предложение? — рассудительным тоном, тщательно подбирая слова, сказала Энни.
Гейл промолчал, равнодушно глядя на нее.
К их столику подошел официант, убрал тарелки и предложил пудинг.
— Только кофе, пожалуйста, — сказал Гейл, снова взглянув на Энни. — Дело в том, что я приглашен на обед с будущими своими партнерами, с которыми собираюсь сотрудничать в качестве консультанта. Пока ты моя жена, я предпочитаю твое общество обществу других женщин.
Она вздрогнула, как ужаленная. Задыхаясь от негодования, нервно сжала ручку кресла.
— Гейл, не могу поверить, что ты говоришь это всерьез!
— Но ты же у меня в долгу, — усмехнулся Гейл.
Она шумно выдохнула воздух. За столиком повисла напряженная тишина, от которой, казалось, зазвенело в ушах.
— Понимаю, — с трудом выговорила Энни, облизнув губы. — То есть начинаю понимать. Ты хочешь… наказать меня, взяв с собой в Афины? Из-за твоей проклятой яхты?
— Рассматривай это как уплату долга, Энни. Мало того, что ты бросила меня на два года, так еще разбила действительно дорогую принадлежащую мне вещь, — невозмутимо, с едкой насмешкой произнес Гейл. — Сыграть роль преданной жены, чтобы укрепить мои отношения с партнерами — это самое малое, что ты можешь сделать, дорогая.
Энни задрожала от гнева. Пытаясь отодвинуть кресло, она внезапно обнаружила, что не в состоянии сдвинуться с места. Сильные руки Гейла остановили ее с оскорбительной легкостью.
— Нет, так не пойдет, — мягко предупредил он. — Ты, Энни, больше от меня не сбежишь.
— Сейчас, когда я не заключена в тюрьму на твоей тридцатифутовой яхте, я могу уйти от тебя, когда захочу, — холодно возразила она. — И даже, если, чувствуя свою… свою вину, соглашусь поехать в Афины и притвориться преданной женой, как ты можешь быть уверен в том, что твой драгоценный бизнес не постигнет та же судьба, что и яхту?
— Что, случайная диверсия? Или сознательный саботаж? — Гейл улыбнулся самодовольно и нагло.
От этой улыбки и ласкового тона у Энни в груди защемило, она сжала кулаки, пытаясь освободиться.
— Я не нарочно разбила твою яхту! — гневно бросила она.
— Пока мы будем в Афинах, дорогая, я хотел бы выкроить время обсудить с тобой некоторые планы на будущее, — спокойно продолжал он, игнорируя ее завуалированные угрозы. — Например, планы капиталовложений в ресторан Луизы и Герберта.
От удивления Энни широко раскрыла глаза и недоверчиво и осуждающе уставилась на него.
— Ты меня шантажируешь, Гейл?
— С твоей подозрительностью и маленьким умишком можно, наверное, рассматривать это и так, — спокойно и невозмутимо возразил он. Отпустив ее запястья, он лениво откинулся в кресле, внимательно глядя на нее из-под тяжелых век. — Расслабься, дорогая, все не так плохо. У тебя будет возможность походить по магазинам, хорошо одеться, блеснуть перед моими деловыми партнерами и их женами, а заодно помочь Луизе и Герберту заключить выгодную сделку. Что может быть лучше?
— Какой же ты друг Герберту и Луизе, — сердито воскликнула она, — если не хочешь просто так помочь им, ради старой дружбы?!
— Капиталовложения должны окупаться, Энни.
— Ты, действительно, самый… — Слова как будто застревали у нее в горле. — Конечно, я знала, что ты безжалостен и эгоистичен, Гейл… Но не знала, какой ты… махинатор!