Развода не последовало. Антон молча вышел в другую комнату и застрелился из табельного пистолета. Дело замяли. Списали все на неосторожное обращение с оружием. Ольгу опять все жалели. Единственное, что удивляло близких Антона больше всего во всей этой ужасной истории, - это резкая перемена отношения свекра к невестке и категорическое нежелание ее видеть.
Оказавшись без мужа и финансовой поддержки свекра, привыкшая к роскоши, хорошей еде и дорогой одежде, Ольга горевала недолго. При ней осталось главное: ум, красота и, что немаловажно, прописка в Москве. Она блестяще окончила институт, но никто не торопился предлагать ей высокооплачиваемую работу. Проблема решилась просто - имея в своем арсенале эффектную внешность, девушка снова не побрезговала воспользоваться своим телом для достижения поставленной цели. Новый любовник помог получить работу в Интуристе в качестве переводчицы. Для Ольги это было пределом мечтаний. Она патологически ненавидела мужчин, но постель ее редко пустовала, разве что теперь в ней оказывались по большей части иностранцы. Как ни странно, оставшиеся на всю жизнь шрамы на спине заводили мужчин больше, чем ее красота. Любовники сменяли друг друга, дарили подарки, оказывали услуги. С помощью мужчин ей легко удавалось взбираться по карьерной лестнице. Экскурсионные автобусы, с которых начинала Загорская, очень скоро сменились шикарными автомобилями высокопоставленных персон.
После печальной истории, произошедшей с Антоном, о замужестве она не задумывалась. Брак мог помешать ее успешной «карьере». Рождение ребенка тоже не входило в ее планы, и когда Ольга неожиданно забеременела, то незамедлительно стала собирать документы на аборт.
Отрицательный резус крови и строжайший запрет на прерывание беременности прозвучали как приговор. Незапланированная беременность могла в один миг испортить налаженную жизнь и лишить работы. Ольга сразу возненавидела еще не рожденного ребенка, но на операцию все же не пошла. С любовниками пришлось на время проститься. На работе, чтобы никто не узнал о ее интересном положении, Ольга носила плотный корсет и объемные платья, а на последних месяцах, когда спрятать живот уже было невозможно, взяла отпуск за свой счет, под предлогом ухода за близкой родственницей, и поехала в маленький поселок в Тверской области, где действительно проживала троюродная сестра ее непутевой матери.
Полина родилась крепкой и здоровой, только очень маленькой. Отказаться от ребенка Загорская побоялась и оставила девочку на временное воспитание родственнице, предварительно обговорив с той финансовую сторону дела. Ни на секунду Ольга не задумалась тогда о том, что ребенок может повторить ее собственную судьбу, и невольно сама повторила ошибку своей матери.
Клавдия Ивановна, тучная пожилая женщина, сильно нуждалась в деньгах. Проработав учителем младших классов ближайшей школы и устав от неблагодарности своих подопечных чад, она вышла на пенсию и пыталась прокормиться с помощью собственного огорода. Предложение Ольги взять на время Полину и, таким образом, поправить материальное положение она восприняла с радостью.
О жизни девочки Загорская узнавала из подробных писем Клавдии, которые та посылала Ольге еженедельно. Отрабатывая свои деньги, Клавдия Ивановна старалась, как могла. Полина росла, Клавдия учила ее всему тому, что знала. Девочка жадно впитывала в себя знания и к шести годам уже свободно читала, складывала простые числа и могла без запинки декламировать сложные стихи.
Неожиданно с Ольгой стали происходить непонятные перемены. Читая письма об успехах ребенка, она стала испытывать доселе невиданные ей чувства. Ей хотелось как можно чаще видеть девочку, чаще быть с ней рядом. Раз в месяц она навещала дочь, привозила городские гостинцы и дорогие подарки. Полина во время этих посещений забивалась в самый дальний угол и молча наблюдала за Ольгой. Все робкие попытки матери приласкать девочку оканчивались неудачей. Ребенок категорически отказывался идти на контакт. Только к Клавдии она тянула свои ручки, только Клавдии позволяла себя любить и отвечала женщине взаимностью. Загорская уезжала домой вся разбитая, с тяжелым сердцем и тупой ревностью в груди.
Полине было девять лет, когда Клавдия Ивановна серьезно и неизлечимо заболела. Зная о своем близком конце, она отбила Ольге телеграмму, объяснив в ней сложившуюся ситуацию. Ольга давно мечтала забрать Полину, но никак не могла решиться. А теперь, когда выбора у нее не осталось, все страхи и сомнения отошли на второй план. За девочкой Загорская приехала счастливая и взволнованная и тут же столкнулась с серьезным сопротивлением. У ребенка случилась истерика: Полина умоляла оставить ее, каталась по полу, кусалась, царапалась. Успокоить ребенка удалось с большим трудом, помогла Клавдия. Только после долгого разговора наедине Полина смирилась с переездом.
В благодарность за помощь Загорская устроила Клавдию в хорошую клинику, где женщина скончалась через полтора месяца. Во время похорон Полина не проронила ни одной слезинки, а вернувшись домой, совершенно замкнулась в себе.
Ольга понимала причину поведения девочки и старалась загладить свою вину перед ней. Но Полина продолжала упорствовать в своем нежелании идти на контакт: на все вопросы отвечала односложно, плохо кушала, худела и отказывалась выходить из своей комнаты. С каждым днем состояние здоровья Полины ухудшалось. Загорская всерьез забеспокоилась и пригласила для дочери хорошего психиатра. Врач внимательно осмотрел ребенка и сообщил, что данную депрессию вылечит только время, перемена обстановки и любовь близких. Перемену обстановки решили быстро - лето подходило к концу, приближалось время учебы, и Загорская отдала документы Полины в районную школу. А вот как быть с любовью близких, Ольга не знала: любить она старалась, но не умела. Полина, возможно, это чувствовала и отвергала любую попытку к сближению. После безуспешных стараний наладить отношения с ребенком и осознав, что она бьется головой о непробиваемую стену, Ольга Петровна оставила девочку в покое. Загорской даже показалось, что Полина после этого вздохнула с облегчением.
Однажды, убираясь в комнате дочери, Ольга случайно наткнулась на небольшую тетрадку. Это оказался личный дневник Полины, внутренний мир дочери, куда вход для нее был строго-настрого закрыт. Искушение ближе познакомиться с жизнью Полины было слишком велико. Понимая, что поступает неправильно и некрасиво, Ольга все равно при каждом удобном случае изучала исписанные аккуратным детским почерком странички.
Одиночество… Эта тема сквозила между строк в дневнике. Полина страдала, но общение с одноклассниками девочке было неинтересно. Ее не занимали детские проблемы, бесило до одури шушуканье на переменках о глупости учителей; пустая болтовня о модных тряпках. Полина не могла понять, что интересного в подсовывании пошлых записочек в карман понравившегося прыщавого юнца, а разговоры о любви на уровне «кто с кем переспал» вызывали у нее приступ дурноты. Ее раздражали толпа, грязные ногти, нечищеные ботинки и пошлые анекдоты про секс. Школу она ненавидела и мечтала поскорее выбраться из этого кошмара, где учителя - старые девы - старались подавить в ней индивидуальность, а воспитательный процесс сводился к уничтожению личности.
Спасение от одиночества девочка находила в книгах. Полина обожала читать. Зачитывалась Цвейгом, Лондоном, Мопассаном и Куприным. В своем мире Полина пребывала постоянно, только с книгой в руках она была счастлива.
В дневниках ни одного слова не было сказано о матери - для Полины Ольги Загорской просто не существовало.
В четырнадцать лет Полина неожиданно перестала вести дневник, как-то изменилась. Стала дружелюбнее и веселее. Загорская, радуясь переменам в характере дочери, от счастья летала в облаках. Единственное, что огорчало Ольгу, - это поздние возвращения девочки домой. Но она не сильно волновалась, посчитав, что Полина наконец-то завела себе друзей. Однако через месяц Ольга Петровна вновь обеспокоилась: никаких звонков от подруг или мальчиков не раздавалось, телефон молчал по-прежнему. Решив узнать, где дочь пропадает, Загорская проследила за девочкой и выяснила, что Полина ежедневно навещает некоего Яковлева Валерия Аркадьевича, который мало того что проживал один, так еще был вдвое старше девочки. Загорская пришла в ужас, ей и самой всегда нравились те, кто постарше, но чтобы дочь пошла по ее стопам - такого она допустить не могла. На следующий день Ольга Петровна написала заявление в милицию и потащила дочь к гинекологу.
Это стало ее последней ошибкой - хрупкая ниточка взаимоотношений между матерью и дочерью, с таким трудом завоеванных Ольгой, порвалась в один миг.
Полина совершенно отбилась от рук, перестала слушаться, грубила. А как только окончила школу, поступила в институт и вовсе исчезла, написав предварительно записку, что ушла насовсем. Загорская не стала искать Полину. Измученная постоянными скандалами, она потеряла надежду вернуть дочь и вновь, как много лет назад, вычеркнула девочку из своей жизни, постаралась забыть о ней. Но где-то там, глубоко внутри души, осталось пустое место, которое Ольга Петровна Загорская так и не смогла ничем заполнить, и каждый раз, помимо воли, при упоминании о дочери сердце ее болезненно сжималось, и становилось нечем дышать.
***
В комнате было уже темно, когда Загорская окончила свою исповедь. Сергей не видел лица женщины, но чувствовал, как по ее щекам катятся слезы отчаяния, горькие в своей безысходности, не приносящие облегчения. Выслушав Ольгу Петровну до конца, Быстров изменил свое отношение к ней. Он понял, что за маской холодной расчетливой стервы скрывается несчастная одинокая женщина с чудовищно переломанной судьбой. Сергею было жаль Загорскую. Лишенная в детстве материнской любви и ласки, она так и не сумела стать хорошей матерью для своего ребенка - не с кого было брать пример. Дети часто повторяют ошибки родителей, Ольга Загорская не стала счастливым исключением.
- Теперь вы понимаете, Сергей Федорович, что я ничем не могу вам помочь? Я сделала все, что могла, и у меня больше нет сил. Нет, понимаете?
- Понимаю. И все же, Ольга Петровна, позвольте, я задам вам несколько вопросов? - мягко спросил Сергей. Она шевельнулась в кресле, шумно вздохнула, подобралась. - Из вашего рассказа о Полине я понял, что девочка была достаточно жестоким ребенком.
- Нет, вы неправильно все поняли. Вы не поняли ничего, - Загорская усмехнулась и налила себе еще коньяку. - Полина была жестока только по отношению ко мне. Да, она была странной. Да, непохожей на других детей. Дикой, нелюдимой, но никак не жестокой. Она любила животных! Вечно подбирала на улице бездомных собак и кошек. Я не запрещала. Антисанитария, но я не запрещала! Психиатр сказал, что это хорошо для девочки. А я все делала, чтобы ей было хорошо. Полина не была злой. Она только меня ненавидела. Она решила, что я виновата в смерти Клавдии, что из-за меня все это случилось, и не простила. А ее любовь к книгам… Сколько раз я, заглянув к ней в комнату, заставала дочь плачущей над какой-нибудь книжкой. Книги любила, животных любила, а меня - нет. И этого учителя убогого любила! За что? Чем я хуже? Чем я хуже дворовых кошек и блохастых собак?
Загорская схватила бутылку коньяка, сделала большой глоток из горлышка, закашлялась. Кажется, она уже порядком опьянела, пора было сворачивать разговор.
- Последний вопрос, Ольга Петровна, - сказал Сергей. - Что сказал гинеколог после осмотра Полины?
- Что моя дочь - девственница! - выпалила Ольга Петровна и расхохоталась.
Глава 8
Первая зацепка
От Загорской Сергей вышел усталый и эмоционально опустошенный. Домой идти не хотелось, хотелось выпить… Чтобы, так сказать, вновь наполниться. Ноги сами принесли его в любимое питейное заведение. Сегодня здесь было немноголюдно. На столиках, за которыми сидели редкие посетители, плакали и дарили мягкий свет свечи, похожие на крохотные керосиновые лампы. Из динамиков лились проникновенные песни Сезарии Эворы. В общем, атмосфера располагала.