Говорят, дети сейчас не читают книг. Потому что все можно прочесть в Интернете. Однако я знаю много толковых ребят, которые читают книги запоем. Впрочем, и столько же детей из очень известных семей, которые книги в руки не берут. Может, все-таки все зависит от родителей? Не понимаю, у меня нет ответа на этот вопрос.
В комнате Кости висели постеры неизвестных мне рокеров: музыкантов и певцов. Женских лиц среди них не было. Сегодня продвинутые парни не украшают стены своих жилищ картинками с полуголыми девицами. Это осталось в прошлом. Тут стояли компьютер, принтер, сканер, в общем, все, как в тысячах других комнат подростков. Кровать в углу, рядом тумбочка, на которой открытая бутылка воды.
Эльвина наблюдала за нами, не входя в комнату. Она стояла на пороге, и мне не очень нравилось выражение ее лица. Она словно нетерпеливо ждала, когда мы наконец закончим этот дурацкий осмотр. Что мы можем найти после обыска, проведенного сотрудниками милиции? Какой-нибудь волос, по которому я вычислю убийцу? Или записку, случайно им оставленную? Так не бывает. Ни в жизни, ни даже в современном кино. Я подошла к столу. У Кости оказался небрежный почерк. Весь стол был завален его школьными тетрадями. Очевидно, сотрудники милиции уже изъяли все, что нужно было забрать. На столике стояла фотография Кости с родителями. Красивый, высокий парень. Такие обычно нравятся девушкам.
— Бедный мальчик, — вздохнула Нина, вытирая набежавшую слезу.
Я обернулась и случайно заметила в этот момент лицо Эльвины. Она нам совсем не сочувствовала. Более того, смотрела на нас с каким-то непонятным вызовом и явно ждала, когда мы уберемся. Почему она такая черствая? Или ей все равно, что происходит? Интересно, каково ее мнение о случившемся?
И тут раздался телефонный звонок.
ГЛАВА 3
Мы вышли в коридор, и Эльвина подняла трубку аппарата, которую затем сразу передала хозяйке, поскольку это звонил сам Георгий Левчев. Та долго расспрашивала мужа о разговоре в милиции, а мы терпеливо ждали, когда она закончит. Потом Эльвина принесла намордник, и хозяйка сама надела его на собаку. Судя по всему, терьеру эта процедура очень не нравилась, но он особенно не сопротивлялся, возможно, чувствуя ее состояние. Эльвина взяла поводок собаки с некоторой опаской. Может, тоже понимала, какое страшное животное живет в этом доме. Когда Эльвина с собакой вышли из дома, Медея достала следующую сигарету.
— Это звонил Георгий. Как и следовало ожидать, они пока ничего не нашли. Последними на мобильный телефон Кости звонили его друзья. И он сам звонил только знакомым. Сотрудники уголовного розыска будут с ними беседовать. А к нам домой дважды звонили из телефона-автомата, находящегося на станции метро «Арбатская». Кто звонил, они, конечно, не знают, но последний звонок был сделан за несколько минут до того, как Костя ушел. Вот и все, что смогла узнать наша доблестная милиция. Вы извините, Ксения, что мы вас побеспокоили, — над головой Медеи уже висел плотный сигаретный туман, — но у меня нет никакой надежды, что они сумеют найти Костю. Если вы сможете что-то сделать, я готова предпринять все необходимые шаги вам навстречу. Я не знаю, как это нужно оформить или зарегистрировать, но нам понадобится опытный юрист, чтобы представлять наши интересы. Муж просто не сможет бесконечно ездить в милицию. Каждый такой вызов отнимает у него часть жизни. А нашу родную милицию необходимо контролировать и подгонять. Если вы нам не откажете, то завтра утром Георгий приедет в вашу контору и подпишет необходимые документы.
«Розенталь меня убьет, — сразу поняла я, — он решит, что я отбиваю у него клиентов. Хотя Марк Борисович опытный адвокат и в конце концов поймет, что происходит. Пусть Левчев приезжает, этой несчастной семье действительно нужен опытный юрист. Хотя бы для того, чтобы разговаривать с сотрудниками милиции и прокуратуры.
Между прочим, завтра будет уже три дня, как пропал мальчик, и прокуратура уже может возбудить уголовное дело по факту его исчезновения. А контроль прокуратуры всегда более строгий, чем просто расследование милиции. Хотя если вмешался сам Стукалин, то не придется и строго следить, чтобы сотрудники милиции нормально работали. И так будут землю рыть, чтобы выслужиться».
— Оставлю вам мою визитную карточку. — Я положила ее на столик рядом с диваном.
Она мне лишь кивнула в ответ. Бедная женщина, не дай бог никому такое пережить!
Мы попрощались и вышли из квартиры. Молча спустились по лестнице. Я шла первой, и Нина видела мою недовольную спину. Где-то на втором этаже она не выдержала:
— Ну что ты об этом думаешь? Почему ты молчишь?
— Ничего не думаю, — отозвалась я. — У людей большое несчастье, а ты меня так нехорошо подставляешь. Чем я смогу им помочь? Здесь нужен какой-нибудь старичок-адвокат, по совместительству психолог, чтобы успокаивать эту семью. У меня ничего не выйдет. Я могу сесть рядом с Медеей и разрыдаться. И конечно, я не могу помочь найти пропавшего мальчика. У меня нет таких чудодейственных способностей.
— Но ты же работаешь у Розенталя! — попыталась убедить меня Нина. Она тоже нервничала. Я не совсем понимала, почему она так близко приняла к сердцу трагедию семьи Левчевых. Решила, что нужно расспросить мою кузину обо всем поподробнее. Что-то она явно скрывала.
— Марк Борисович занимается экономическими преступлениями. — Я остановилась и повернулась к ней лицом. — Его клиенты в основном известные олиграхи и члены их семей. Он разбирает арбитражные сделки, представляет в суде известные компании, занимается вопросами недобросовестных сделок. Розенталь принципиально не ведет дела о похищениях детей или, не дай бог, их убийствах. И будет очень недоволен, что я согласилась представлять интересы семьи Левчевых. Если бы Левчев был олигархом с капиталом в миллиард долларов, Марк Борисович еще понял бы мои мотивы. Во всех остальных подобных случаях он рекомендует клиентам обращаться в юридическую консультацию.
— А мы так на тебя рассчитывали, — призналась Нина.
— Теперь придется соответствовать, — решила я, — уже никуда не денешься. Ты меня не провожай, моя машина за углом. Я сама до нее доберусь. Иди домой, уже поздно.
— Спасибо тебе большое. Ты сама видишь, в каком состоянии несчастная Медея. А у меня, кроме тебя, нет никаких знакомых в этой сфере. Архитекторов, ученых, художников, врачей, писателей, даже космонавтов сколько угодно. А серьезных юристов нет.
— Будем считать, что я одна заменяю двух космонавтов или трех академиков, — пошутила я. — В общем, пусть Левчев завтра к нам приезжает. Я постараюсь убедить Розенталя, что профессор очень известный искусствовед. И будет правильно, если мы возьмемся представлять его интересы.
— Он действительно очень известный, — удивилась Нина, — честное слово. Его книги изданы во многих странах, он консультант нескольких ведущих музеев…
— Мальчика не могли украсть из-за этого, — пояснила я и вдруг спросила: а не может ли Левчев быть связан с каким-нибудь хищением ценностей?
— Не может, — сразу отрезала Нина. — Эту версию милиция проверила в первую очередь. Мне сама Медея об этом сказала.
— Ну тогда все. До свидания. Завтра я тебе позвоню. Привет твоему мужу!
Я повернулась и пошла на улицу, где оставила свою машину. Было уже довольно поздно. Я уже подошла к автомобилю, когда вдруг увидела проходящую мимо Эльвину с собакой на коротком поводке. Очевидно, домработница просто боялась водить такую собаку на длинном поводке. И я прекрасно ее понимала.