Правда, как меня могли убить, если я и так уже мёртв, превратился в привидение и просто не имею тела? Но повторения этого кошмара совершенно не хотелось. На всякий случай я решил в ближайшее время больше не «спать». А то кто его знает, что «приснится» в следующий раз…
До самого вечера я был в каком-то странном состоянии. И не сон, и не явь, а какой-то транс. Мыслей почти не было, я просто перебирал свои ощущения во время кошмара. Уже не такие яркие, но всё ещё достаточно сильные. И в какой-то момент вдруг сформировалась странная мысль – это ещё не конец, за мной снова придут. Мысль не моя, чужая! Мне стало совсем плохо. Кто придёт, куда придёт, зачем придёт?! При чём здесь я?! С меня и раньше взять было нечего, кроме анализов. А сейчас я вообще привидение, и вдруг обещание таких вот погонь, ужасов, смерти?! Я в сотый раз пожалел, что поддался гипнозу солнечных лучей.
Когда остановились для ночёвки, и Таня пришла выпустить меня из клетки, я чувствовал себя совершенно больным и разбитым. Не физически, а как-то мысленно, если так вообще можно говорить. Молчком ушёл на край поляны, где уже начинали разбивать лагерь, молчком улёгся на пятачок утоптанной земли и скрючился, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Таня хотела что-то сказать, но я отмахнулся.
–Таня, уйди! Мне надо побыть одному.
Голос прозвучал так слабо и вымученно, что Таня сразу заткнулась. Но не ушла, а устроилась неподалёку и до самого утра так и просидела, ожидая непонятно чего.
Следующие два дня выпали из жизни. Я всё видел, слышал, но оставался равнодушным. Никуда не ходил, ни с кем не разговаривал. Видимо, я производил нехорошее впечатление, потому что Таня перебралась в мою повозку и героически терпела все неудобства. Несколько раз подходила поближе, начинала чего-то там водить вокруг меня руками, что-то спрашивала, но я не реагировал.
В чём была причина, я так и не понял. Но на третий день, когда перед глазами снова замелькали солнечные лучики, внутри стала подниматься злость на себя и на всё вокруг. Злоба била фонтаном, прочищая мозги. Опять сны, опять ужасы? Хрен вам всем, известным и неизвестным врагам! Я буду жить сам, своим, может и недалёким, но всё же своим умом! А кто мне начнёт мешать и попытается вправлять мозги, того я просто … не знаю как, но уничтожу! И постараюсь это сделать так, чтобы от него даже привидения не осталось! Нестерпимо захотелось бить, рвать, убивать. Я повернул голову и наткнулся на испуганно-радостный взгляд Тани. А эта курва ещё чего пялится?!
–Чего вылупилась, дура?
Взгляд у Тани стал странным, но через несколько мгновений прояснился и стал ещё более радостным.
–Я рада, что ты стал прежним.
–А что, был ещё какой-то?
Очень хотелось, чтобы она сказала обо мне какую-нибудь гадость. И уж тогда я ей… Таня будто что-то почувствовала и отвечала медленно, старательно подбирая слова.
–У меня есть способности к виденью человека. И когда ты … заболел, я на тебя смотрела, очень часто. Последние два дня ты выглядел, как будто на тебе размешивали красочки.
Блин, придраться пока было не к чему. Да и фраза какая-то странная.
–Какие ещё нахрен красочки?! Ты что, меня «голубым» хочешь обозвать?!
Повод всё-таки появился и я начал сдвигаться в сторону Тани. Та напряглась и заговорила быстрее.
–У каждого человека есть свой цвет. Иногда его называют аурой. А последние два дня она у тебя превратилась в месиво, как будто ребёнок вылил красочки на листок бумаги и стал перемешивать. И большего всего там было чёрного цвета.
Но что интересно, красочки не смешались, а были сами по себе. Сегодня тёмные цвета стали исчезать, как будто проваливались куда-то вглубь. И сейчас ты почти прежний, только изредка чёрная краска взбулькивает.
–Чего? Взбулькивает?
–Да, но совсем немножко. Так бывает, когда человек злится – взгляд у Тани снова изменился – Но уже почти совсем прошло.
Я и сам чувствовал, что быстро успокаиваюсь. Да и любопытно стало – что это за красочки такие?
–А какой у меня нормальный цвет?
–Хороший, Вань, хороший. Когда ты не злишься, не ругаешься, не вредничаешь, не …
–Ну, это понятно, когда я как ангелочек с крылышками – перебил я её – А какая у меня может быть аура, если я привидение?
–Так вот в этом-то и главная странность! То, что тебя видно и слышно, я уже привыкла. А вот поглядеть на ауру догадалась только на днях. И я так рада!
Таня стала такой счастливой, что сразу захотелось сказать ей что-нибудь вредное.
–Может, тогда и стриптиз покажешь? – не удержался я.
–Обязательно покажу – с готовностью согласилась Таня. Потом её, видимо, смутили незнакомое слово и мой заинтересованный взгляд – А что это такое?
Я поперхнулся, стараясь не засмеяться. Но Таня уже почувствовала подвох, поджала губки.
–Вот только я начинаю к тебе хорошо относиться, так ты обязательно сделаешь что-то гадкое.
Я только довольно улыбнулся.
–Это не гадость, а сладостная мечта любого мужчины. И раз пообещала, то придётся слово держать. Но я сегодня добрый, и потребую исполнение обещания только тогда, когда … когда смогу это не только по достоинству оценить, но и…
Дальше намекать было бессмысленно. Смотреть – это хорошо, а вот потрогать и т.д. для меня сейчас лишь недостижимая мечта. Так что нечего портить хорошую девчонку. Я решил сменить тему.
–А что у нас интересного было за эти дни?
–А ты что, ничего не помнишь?
–Ну, как-то очень смутно.
–Интересного почти ничего. Едем и едем. Вчера вот только ты здорово всех напугал.
–И чем интересно?
–А мы вчера вечером останавливались в таверне. Заехали во двор, разместились, многие уже спать легли. Ты остался в повозке, а где-то в полночь тебе приспичило погулять. Хозяин таверны к этому времени спустил с цепи собак, настоящих волкодавов. Вот хозяин прибегает, весь трясётся, а сказать толком ничего не может. Мы выскочили, смотрим, а ты по двору гуляешь, себе под нос что-то бубнишь. А все собаки лежат вокруг тебя и молчат.
–Сдохли, что ли?
–Да нет, живые. Только очень добрые.
–И что? Я тут при чём?
–Не знаю. Только вот, по словам хозяина, с неделю назад эти же собаки загрызли двух воров. А тут лежали как послушные щеночки. Ты нагулялся, ушёл в повозку, а собаки словно взбесились – окружили её и больше до утра во двор никого не выпускали. Даже хозяина. А утром снова стали ему послушны. Когда мы уезжали, хозяин был по-настоящему счастлив. Ты что, действительно, ничего не помнишь?
Я покопался в памяти.
–Очень смутно. Да, захотелось погулять. И собачки были такие ласковые. А больше вроде ничего и не было. Может, они просто почувствовали, что я больной и кусать меня … ну, некрасиво?
–Скорее они почувствовали, что ты странный, и с тобой лучше не связываться.