— Ты так сладко рассказываешь, что у меня даже слюнки потекли. Может, самому попробовать?
— Попробуй, почему нет? Могу немного поделиться.
— А может, мне сразу вампирьей крови попробовать? Может в ней ещё больше этих самых, как их, витаминов-то?
— Надоело мне с тобой болтать, — отозвался вампир. — Я голоден!
— Голоден? А что ж ты тогда от угощения отказывался? Ни на завтрак ничего не ел, ни на обед?
— А то, что ваша людская еда для нас хуже отравы. Всё, доволен? Удовлетворил тягу к знаниям? Ну вот и хорошо. Потому что больше ты в этой жизни ничего узнать не успеешь.
С этими словами вампир бросился на трубочиста. Снова завязалась драка. Вампир и вправду не был теперь так силён, как прежде. Трубочисту даже удалось нанести ему несколько очевидно болезненных ударов. Однако силы по-прежнему оставались неравны. Во-первых, вампир даже и на ярком солце был раза в полтора сильнее человека. А во-вторых, трубочист успел основательно устать, да и удар головой о дерево всё ещё давал о себе знать. Поэтому прошло не так уж много времени, прежде чем Полонг пригвоздил его к земле и нанёс несколько ударов по лицу и бокам. Юноша остался лежать на земле безвольным сжавшимся комком, и граф снова погнался за принцессой.
Ветер холодил пышущую жаром кожу. Трубочист попытался разлепить веки. Это удалось ему не сразу: глаза заливало кровью. Он с трудом перевернулся на живот. Всё тело воспринималось как один бесформенный орган, который нещадно болел. Кровь капала из носа на траву. Трубочист попробовал было встать, но после двух безуспешных попыток эту затею пришлось оставить. И тут его взгляд упал на дорожный мешок Полонга. Сердце забилось ещё более учащённо. Он хватался за соломинку, но попробовать стоило. Прилагая огромные усилия и временами останавливаясь, чтобы отдышаться, он пополз к мешку и, ухватив его за верёвку, продолжил ползти к обрыву. На краю юноша остановился, намеренно подобравшись поближе к падающему с разбега вниз ручью.
К этому моменту Полонг уже догнал девушку и крепко держал её за плечи. Они стояли шагах в десяти от трубочиста, тоже совсем близко к краю. Яростные попытки принцессы вырваться были безуспешны, и белоснежные клыки в очередной раз приблизились к её шее.
— Эй, вампир! А вот это тебе больше не нужно?
И вновь граф вынужден был оглянуться. Трубочист сидел на краю обрыва, короткие волосы взъерошены, рубашка порвана и измазана в мокрой земле, по лицу течёт тонкая струйка крови. Но не это привлекло внимание вампира. Его взгляд был прикован к мешку, который трубочист держал над обрывом. Мешок был тяжёлым; юноша очевидно удерживал его с немалым трудом. Его рука заметно дрожала, и казалось, что мешок мог в любое мгновение выскользнуть из пальцев.
Сказать по правде, трубочист шёл ва-банк. Он предполагал, для чего именно вампиру нужно содержимое мешка, но не был до конца уверен в правильности своей догадки. И если он был неправ, и вампир готовился со смехом сказать "Подумаешь, какое дело, выбрасывай!", ничто уже не могло помочь ни ему, ни принцессе. Равно как и великому множеству людей, которые погибнут прежде, чем местные власти разберутся в происходящем и примут хоть какие-то меры. Такой нечисти в этих краях очень давно не встречали.
К счастью, ничего подобного граф не сказал. Он хмуро посмотрел на мешок, потом на трубочиста, беззвучно пошевелил губами и, наконец, произнёс:
— Хорошо, хорошо, не стоит торопиться. Держи покрепче. Тебе ведь и самому могут пригодиться те ценности, которые хранятся в мешке. Ты мог бы забрать их себе. Не думал о такой возможности?
Трубочист улыбнулся. Не без труда: мышцы лица плохо слушались.
— Не хочу тебя расстраивать, но я уже видел, что лежит внутри. — Он был готов поклясться, что при этих словах вампир побледнел, хотя казалось бы, бледнеть ему было некуда. — Содержимое этого мешка не представляет ровным счётом никакой ценности ни для меня, ни для кого другого. Кроме тебя. Ведь так?
Вампир заскрипел зубами.
— Ну хорошо, и чего ты хочешь? Знаешь что, а давай меняться. Ты отдаёшь мне мешок, я тебе — девушку. И отпускаю вас на все четыре стороны.
— А как только ты получишь мешок, тотчас догонишь нас, со своей вампирской скоростью и силой, и разделаешься с обоими? Нет, так не пойдёт.
— И что же ты тогда предлагаешь? — Вампир явно начинал нервничать. — Всем нам придётся как-то выйти из этой ситуации. Так что действовать всё равно придётся.
— Разумеется, — не стал спорить трубочист. — Но только никому не хочется выйти из неё вперёд ногами, ведь верно?
— Не тяни! Всё равно другого выхода у тебя нету. Даже если ты выбросишь мешок, я его всё равно оттуда достану. Так что к чему всё усложнять? Ну давай, решайся!
— А я уже решился. — С этими словами трубочист резко развязал мешок и перевернул его над пропастью вверх дном. — Теперь достать содержимое будет немного потруднее, не правда ли?
Из мешка вниз посыпалась…земля. Обыкновенные комки земли, по виду — довольно качественного чернозёма. Часть земли попала в водопад ещё в полёте, остальное, разлетевшись на отдельные крупицы, приземлилось в озеро, в которое низвергался ручей. Вытряхнув последние крохи, трубочист выбросил и опустевший мешок.
— Что…что ты наделал?! — в ужасе воскликнул вампир, поднося руку к горлу. — Ты хоть понимаешь, что ты наделал?!
— Надеюсь, что да, — подтвердил трубочист, осторожно отползая от края. Как поступит сейчас отчаявшийся вампир, было непредсказуемо. В приступе ярости он вполне мог добить своих врагов, хоть это уже и не принесло бы ему никакой пользы. Никакой, помимо морального удовлетворения — а это уже немало.
— Если тебе так дорога эта земля, отправляйся за нею!
Воспользовавшись тем, что ошарашенный Полонг потерял бдительность, принцесса изловчилась и со всей силой ударила его коленом в пах. Тот согнулся и взвыл от боли. Как видно, некоторые слабые места у вампиров и людей были одинаковые. Принцесса на этом не остановилась и с чувством наступила вампиру на ногу. А потом резко толкнула его в сторону обрыва. Полонг не удержался на краю и с криком полетел вниз. Трубочисту показалось, что некоторое время спустя издали послышалось хлопанье крыльев, но он не был в этом уверен. Это мог быть самый обыкновенный безобидный голубь…или просто шум в ушах.
— Ты живой??? — Принцесса бросилась к трубочисту и, опустившись на колени, крепко его обняла.
Юноша взвыл от боли.
— Пару мгновений назад был живой, — честно признался он.
Принцесса поспешно отстранилась.
— Тебя надо осмотреть. Где моя сумка?
— А может, не надо? — жалобно спросил трубочист. — Я ещё пожить хочу…
— Раз шутишь, значит, поживёшь, — кивнула принцесса, сосредоточенно доставая из сумки разные страшного вида предметы. А именно нож, бинты и несколько маленьких (явно дорожных) пузырьков, каждый из которых был наполнен густой смесью крайне непривлекательного цвета.
Трубочист не разделял её уверенности, поскольку вовсе не шутил.
— Ты что же, что-то в этом понимаешь? — нахмурился он, с опаской разглядывая её походную аптечку.
— Представь себе, — отозвалась принцесса, помогая ему снять рубашку. — У меня много скрытых талантов. Я вообще полна сюрпризов.
— Это я уже понял. А это что?.. А-а-а! зачем же по рукам-то бить?
— А ты не хватай за что не просят. В смысле за флакон. И вообще не мешай мне. Лучше расскажи, что всё это значило? Что было в том мешке?
— Земля.
— Просто обыкновенная земля? Тогда почему он так расстроился?
— Просто обыкновенная земля. Из его могилы.
У принцессы дрогнула рука.
— Видишь ли, — пояснил трубочист, — вампиры очень выносливы, но время от времени им всё-таки требуется спать. А спят они в собственных могилах. И если вампир покидает обжитое место (что впрочем случается крайне редко), то непременно берёт с собой землю из своей могилы. Как я понимаю, он привязан к этой земле нерушимыми узами и непременно должен спать именно в ней. Иначе он перестанет существовать.
— Значит, граф Полонг…
— Мёртв или недалёк от того. Его единственный шанс — это вернуться к своей могиле и взять оттуда новую землю. Но ему просто не хватит на это времени: его родина находится слишком далеко отсюда. Если, конечно, он не солгал нам, когда говорил, откуда он родом. Впрочем, даже если и солгал. Думаю, там его ждёт радушный приём в виде крестьян с вилами, священников со святой водой и пары-тройки серебряных пуль. Если бы дело обстояло иначе, он просто не решился бы на такой далёкий путь.
— А когда ты его раскусил?
— Очень поздно, — поморщился трубочист. — Вообще он не понравился мне с самого начала. Не фыркай; в нём многое было подозрительно. Он не ел нашу еду, не пил воду, ни разу за всё время не достал своих припасов. Всё время хватался за свой мешок, но ни разу его не открыл. Этот мешок не давал мне покоя, и когда…ну, когда вы ушли в лес, я не выдержал и посмотрел, что там внутри. Сперва я только удивился, и всё, а потом меня осенило. Я наконец-то понял, что казалось неправильным с самого начала. У него не было тени! Раньше я об этом не задумывался, но краем глаза всё-таки замечал, а тут до меня, наконец, дошло. И всё стало складываться в общую картинку. Ну, а когда я всё понял, сразу побежал за вами в лес.
— Ах вот оно что! — притворно вздохнула принцесса, заканчивая обрабатывать очередную ссадину. — А я-то думала, что ты последовал за нами, потому что ревновал.
— Кого из вас? — поинтересовался трубочист. — Ай! Поосторожнее! Я хотел сказать "Вот ещё!" Ну ладно, ладно, на самом деле я больше не стану над тобой шутить. Буду вести речь только с трепетом и уважением. Иначе мне несдобровать, это я усвоил. С тобой лучше по-хорошему.
— Вот то-то же!
— Нет, правда, — продолжил трубочист, теперь уже с искренним уважением в голосе. — Как ты его ловко! Где ты такому научилась?
— Да уж было дело, — не без гордости ответствовала принцесса. — Говорю же тебе, я полна сюрпризов.
— Это точно. Я заметил, ты этого графа не только в конце уделала, ты и раньше успела его разукрасить. Вон какая у него на руке царапина была длиннющая! Небось ногтями…
— Вообще-то я его тогда не только ногтями, — принцесса слегка покраснела и опустила глаза. — Я…как бы это сказать…Ну, словом, я его ещё и укусила.
— Укусила? Вампира?
Трубочист откинул голову назад и расхохотался. Принцесса сперва покраснела ещё пуще, но затем присоединилась к его смеху. Ещё одно приключение было позади.
Глава 9. Русалка
День потихоньку клонился к вечеру, и решено было сегодня путь не продолжать. Продвигаться по лесу в тёмное время суток было неразумно, к тому же трубочисту требовался отдых. Принцесса попыталась стать ему родной матерью, проявляя о юноше недюженную заботу. Тот, однако, не пришёл в восторг от неожиданно проснувшегося в принцессе инстинкта и в ответ на каждую попытку за собой поухаживать потихоньку отползал всё дальше и дальше. Когда он совсем уж приблизился к краю пропасти, девушка со вздохом решила, что игру в дочки-матери пора заканчивать.
В этот вечер она сидела у костра, подперев голову рукой, и в расстроенных чувствах кидала в огонь сухие еловые колючки. Огонь, похоже, не слишком восхищался такими подачками, но, так и быть, поедал и их. Ну что ж такое, печально думала принцесса. Как мало-мальски привлекательный мужчина, так непременно либо кровосос, либо и вовсе не по женской части. Не знаешь даже, что хуже. Куда же после этого прикажете идти благородной девушке, как не в монастырь? Монастырь на мгновение представился ей эдаким институтом благородных девиц, в котором во множестве собрались достойные, знатные девушки, с утра до вечера обсуждающие несправедливость жизни и несовершенства представителей мужского пола. "Замуж тебе пора, деточка, вот что", — сказала бы на это её кормилица. При воспоминании о кормилице принцессе стало совсем грустно. Царский терем остался далеко позади, а вот монастырь был уже намного ближе. Сегодняшнее происшествие их несколько задержало, но завтра к вечеру они всё равно должны были выйти к монастырским стенам. И что тогда? Наденет она тоскливое монашеское платье и отречётся от всего земного… Так много всего не узнав и не изведав…