– Да я ради своей девушки на все готов! – говорил розовощекий здоровяк.– Против армии выйду, упыря голыми руками завалю, со скалы спрыгну.
– Зачем против упыря с голыми руками? Магией – раз! – и завалил,– вклинился белобрысый.
– Свое сердце в прямом смысле слова отдам! – третий бил себя пивной кружкой в грудь.
Предмет, которому это все предназначалось, кокетливо хлопал ресницами и улыбался всем по очереди. Потенциальная обладательница вырванных из груди сердец была довольно страшненькой – тощей, как подзаборная кошка, с немытыми волосами и толстым мясистым носом на маленьком личике. «Вот к чему приводит нормальных парней недостаток девушек на факультете»,– подумалось мне.
– Я за тебя жизнь готов отдать! – пытался перекричать более рослых соперников мелкий худенький студентик.
– Выбираешь кавалера? – прошептали над ухом, характерно растягивая гласные.
– Ирга, ты меня по запаху находишь, что ли?
– Нет, просто проходил мимо,– не смутился некромант.– Что ты делаешь в пивнушке практиков?
– Полощу мозги после промывания Бефом. Ирга, ты бы отдал за кого-то жизнь?
– Странный вопрос.
– Мне интересно. Ты же вроде как практик, а они вон просто горят желанием пожертвовать собой.
Ирга фыркнул:
– Я слишком драгоценная личность, чтобы собой жертвовать. В любой ситуации я сначала спасу свою шкуру, а потом видно будет.
– А если бы твоя любимая сказала: прыгни со скалы!
– Я бы ей ответил: у тебя с мозгами все в порядке?
– А у тебя нет никого такого... особенного, которого ты бы загородил грудью в случае смертельной опасности?
– Нет,– спокойно ответил Ирга.– Инстинкт самосохранения присущ мне не меньше, чем другим. Только мозгов у меня больше, чем у большинства. А на героя баллады я никак не гожусь. Что тебе Беф сказал?
– Ничего информативного.
– Не беспокойся. На практику тебя отправят с Отто, будете там перебирать бумажки и никого не трогать.
– Ты откуда знаешь?
– Милая, информация в наш век – это власть. Знаю, и все.
– Ну успокоил,– вздохнула я.– Может, ты еще знаешь, куда нас зашлют?
– Далеко-далеко. Чтобы глаза не мозолили своим жизнерадостным видом.
– А ты?
– Что я? Я уже Университет год как закончил, мне практика не положена.
– Я не о практике. Что ты будешь делать летом?
– О, тебя это интересует?
– Нет,– решительно ответила я, поставила пустую кружку на стол и вышла на улицу.
– Отпуск у меня зимой, а летом я работаю,– догнал меня Ирга.– Но если ты хочешь мне что-то предложить...
– Ирга! – с чувством сказала я.– Тот день, когда я не вижу твою ехидную физиономию, я считаю счастливым.
Некромант нахмурился:
– Если ты так считаешь, не буду тебе мешать. Счастливо оставаться.
Я пожала плечами. Хочет обижаться – пусть, догонять и просить прощения не буду. Ярко светило солнце, тополиный пух падал теплым снегом. Если Ирга не соврал, я еду на практику с лучшим другом! Это значит, что месяц пройдет быстро и интересно, без душевных потрясений.
Эх, знала бы я тогда, как ошибаюсь!
– Зря ты Иргу обидела,– сказал мне Отто, когда мы тряслись в неудобном тарантасе в село на практику.– Он к тебе со всей душой...
– Мне не нужна его душа,– отмахнулась я.
– Иногда ты такая бестолковая, что мне хочется тебя взять за плечи и потрясти хорошенько, чтобы мозги на место поставить,– сказал Отто тоном старшего брата.
– Тебе сколько раз говорить, чтобы ты не лез в мою личную жизнь!
– А я и не лезу. В отсутствие чего-то весьма трудно влезть.
– А мне ничего и не надо!
Отто хмыкнул, отвернулся и стал молча созерцать бесконечную пыльную дорогу.
Я углубилась в изучение заданий на практику.
Мы ехали в отдаленную деревеньку, в которой двести лет назад находилась пограничная застава магов – гарнизон периодически выезжал пощипать перышки недружественным соседям. Когда границы нашего государства раздвинулись после войны, в двух башнях оставили пару магов-старичков. Круглогодично в бывшие заставы, раскиданные по всему государству, отправляли на практику студентов. Наша с Отто задача – работа с архивными документами, объясняющими принципы изготовления и работы боевых артефактов прошлого. Если нам повезет, мы даже можем найти что-то стоящее. «Будьте бдительны и осторожны»,– приписал внизу свитка Беф своим каллиграфическим почерком.
Через два дня у башен нас встретил старый-престарый магистр Ромон. С ним рядом стояли двое молодых магов.
– Ван, Рави,– представились они.– Хьюдорская Академия магического мастерства, факультет Боевой магии, пятый курс.
– Столичные штучки,– проворчал за моей спиной Отто.
Ребята на первый взгляд мне показались не заносчивыми, улыбки у них были теплые, поэтому я промолчала.
– Вы – наши первые практиканты за последние два года,– сказал магистр Ромон, когда мы все собрались в круглой комнате на первом этаже Восточной башни.
Второй маг, магистр Фред, был настолько стар, что никогда не выходил из своих покоев.
– Ведите себя осторожно, хорошо? И занимайтесь своими заданиями.– Руководитель практики задумался и добавил: – В подвалах спиртного нет, все выпили до вас. Так что не тратьте зря время на поиски.
– Мы не пьем,– сказал Ван.
– Никогда не доверял людям, которые не пьют,– прошептал мне на ухо полугном, следуя за столичными студентами на кухню.
– Мы тут живем просто,– улыбаясь, Рави раскладывала по тарелкам кашу.– Дежурство на кухне – по очереди, уборка помещений каждый день. Нам дали задание привести тут все в порядок, все вычистить, освободить помещения. А вам?
Я пробежала список глазами:
– На нас все документы и найденные артефакты. И то же самое – освободить помещения.
– Документы? А, теоретики...
– Я ремесленник! – надулся полугном. – Не путайте! И вообще, говорят, в вашей Академии учат только людей.
– Да,– недоуменно ответила Рави.– И что тут такого?
– А то, что вы нарушаете права расовых меньшинств!
– Гномы и эльфы учатся в своих учебных заведениях.
– Изолируете, значит.
– Давайте не будем об этом,– вмешался Ван.– Я понимаю ваши чувства, но вы-то человек!
– Я гном! – рявкнул Отто и выскочил из-за стола, перевернув стул.
– Я не знала, что гномы бывают черноволосыми и такими высокими,– растерялась Рави.
– Он полугном.– Я решила объяснить все сразу.– Но лучше вам ему об этом не напоминать. Он считает себя гномом. Его мать похожа на гномиху больше, чем сами гномихи. Разве что ростом раза в два повыше будет.
– Нас не предупредили. Неудобно получилось...
– Ничего, он отойдет,– успокоила я.
Но Отто продолжал дуться. С Рави и Ваном он старался разговаривать только в случае необходимости, на попытки извинения не реагировал. Через неделю его оставили в покое.
По вечерам полугном вылезал из подвала, где целый день перебирал содержимое хранящихся там ящиков, и зудел мне:
– Эти столичные штучки... Они ничего не умеют. Тоже мне, боевые маги.... И это преддипломная практика!
– Отто, я с ними общаюсь. Очень приятные люди.
– Вот! Люди!
– Отто, с каких пор ты стал не любить людей?
– С тех самых, как они создали Академию только для себя.
– Отто, но ребята-то ни при чем! Они там просто учатся.
– Ты с ними заодно!
Мне не хватало терпения, и я уходила, слоняясь по вечерам в одиночестве по окрестностям. Вану и Рави я не навязывалась – то, что ребята любили друг друга, было видно невооруженным глазом, и иногда окружающий мир для них просто не существовал. Конечно, они меня не прогоняли, но в их компании я чувствовала себя лишней.
Одним тихим летним вечером, когда я наслаждалась легким ветерком после дневной духоты, передо мной явилось нечто – огромная фигура в грязно-сером балахоне. От неожиданности я оступилась и упала.
– Отто, что за шутки? – рассердилась я.
– Убирайтесь прочь из моих башен, проклятые предатели! Иначе мой гнев упадет на вашу голову. Смерть ждет вас всех!
Нечто в балахоне вцепилось в меня холодными руками и зашвырнуло в кусты.
Когда я, исцарапанная, злая и плачущая, явилась к башням, Рави кинулась ко мне, а у Отто с Ваном синхронно отвисли челюсти.
– Меня в кусты зашвырнул какой-то неживой тип.– Я утерла слезы.– Вся моя кожа в колючках и царапинах, моя любимая юбка номер два превратилась в лохмотья, но я найду, кто это, и убью его второй раз уже окончательно!
– Я слышал про этот призрак,– сказал Ван.– Пошли к Ромону.
– Это не призрак,– сказал магистр.– Это инферн. Я надеялся, что вы с ним не столкнетесь.
– Что значит «надеялся»? – возмутился Отто.– Вы знали про существование этого призрака, сущности или кого там еще, и нам ничего не сказали? А если бы он убил Олу?
– Это с ним не впервые,– признался Магистр.– Два года назад он заживо сожрал трех некромантов на преддипломной практике. Они пытались его упокоить. Но он так долго не показывался, что мы подумали...
– А что такое инферн? – спросила я, порывшись в памяти, но ничего там не обнаружив. Кажется, эту лекцию я проспала... или прогуляла. А на экзамен, как обычно, выучила только половину билетов.
– А вы разве не проходили инфернов? – удивленно спросил Ван.
– Вероятно, я отсутствовала на лекции,– сообщила я с независимым видом.– По уважительной причине, конечно.
– Инферн,– сказал магистр Ромон,– это неживая сущность, обладающая телесностью, привязанная к определенному артефакту. Он исполняет программу, заложенную в нем создателем до тех пор, пока артефакт не дезактивируют.
– Кто был его создателем? Почему артефакт до сих пор не дезактивировали?
– Создателем был мальчишка, ваш ровесник. Маг-недоучка. Из последних защитников башен в войне за границы. Принятие мирного договора он расценил как предательство всех погибших в войне и крушение своих идеалов. И оставил такой злобный подарочек. Мы не знаем, где артефакт и как он выглядит – артефактов тут бесчисленное множество, инферн может быть в любом.
– А проследить возмущение магического поля? – блеснула я эрудицией.
– Башни стоят на месте постоянного возмущения магического фона, поэтому их тут и построили! – воскликнул магистр.– Амулеты, которые создавали двести лет назад в большинстве своем самозарядные. Мы не можем проследить за всеми! Поэтому вас и послали все здесь вычистить. Возможно, вам повезет...
– А эти некроманты, ну, которых убил этот инферн... Они что-то нашли? – осторожно спросил Ван.
– Нашли, вероятно. Самонадеянные мальчишки! Они не сказали нам ничего, решили все провернуть сами. За что и поплатились. Поэтому, если вам что-то в голову придет, сразу же докладывайте мне!
– Поняла, Ола? – значительно произнес Отто.
Я встрепенулась и поймала себя на мысли, что вытянула губы трубочкой – задумалась, значит.
– Поняла, поняла. Я не такая глупая, чтобы лезть в пасть чудищу, которое сожрало трех некромантов.
Полугном скептически покачал головой.
– Интересное зрелище,– сказал Ван через пару дней, увидев нашу живописную группу.
Я распустила длинные волнистые волосы Отто и плавно водила по ним гребнем. Как правило, гном заплетал волосы в тугую косу, скреплял ее тонкими серебряными заколками по всей длине и неделю, то и две не трогал. Потом со скрипом и стенаниями распутывал колтун, пытался расчесать и опять туго заплетал. Длинные, до пояса волосы, пышная борода – гордость любого гнома. Только у чистокровных гномов волосы жесткие и крепкие, как конский хвост, и почти не путаются. Моему же другу волосы достались от матери-человека: черные, пушистые, курчавые. В периоды глубокой задумчивости я любила расчесывать Отто – это помогало мне сосредоточиться. Полугном обожал такие моменты, только вот я придерживалась убеждения, что если часто задумываться, то все мысли закончатся. И удовольствие понежиться под расческой Отто выпадало довольно редко, поэтому он терпеливо сносил даже первые десять минут раздирания колтунов.