Лорна отпрянула от него, насколько это вообще было возможно в ее положении.
— Ты… запорол того человека только за то, что он украл коня! — В ее синих глазах стоял ужас, какого она еще не знала. Этот предводитель страшил ее гораздо больше, чем тот араб, что увез ее из оазиса. И неважно, что плащ , в который ее завернули, был чистым, словно воздух пустыни, и слегка припахивал турецким табаком, аромат которого Лорна хорошо знала, поскольку ее отец курил такие сигареты. Несущественно было и то, что державшие ее руки оказались такими же чистыми, как и эти одежды. Нет! Даже от его красивого лица ее пробирала ледяная дрожь.
— Мои лошади дороги мне; я не позволю, чтобы их воровали и портили. — Он опять взглянул на девушку сверху вниз и всем своим видом напомнил ей леопарда, высокомерного и уверенного, что все прочие его боятся. — Они прекрасны, малоразговорчивы, верны и меня не утомляют. О многих ли женщинах можно сказать то же самое?
Лошадь несла их вперед, в пламенеющий свет, который разливался по пустыне; спутники вытянулись за ними шеренгой. Лорна закрыла глаза, чтобы не видеть этого лица, нависшего над нею; потом снова открыла, в слабой надежде обнаружить в этих бронзовых чертах хоть какое-то подобие милосердия, но напрасно.
Ей так хотелось, чтобы все это происходило лишь во сне, однако это был, к сожалению, не кошмарный сон, а реальность. Она оказалась в двойном плену: темного плаща и сильных рук своего похитителя. Несчастная девушка чувствовала каждое движение коня, и в изнеможении, почти без сознания, едва ощутила, как, вспыхнув, погас последний луч заходящего солнца, как зажглись крупные южные звезды и на землю моментально пала арабская ночь с ее пурпурными тенями.
В звяканье уздечек и украшавших их серебряных подвесок как будто слышалась колыбельная песня… Но скоро ритм скачки замедлился, и всадники наконец остановились. Очнувшись от своей странной дремоты, Лорна увидела, что уже ночь.
Похититель с людьми стоял около освещенных луной черных шатров. Это и был лагерь. Девушка различала силуэты верблюдов, опускающихся на колени, проблески лагерных костров; слышала арабскую речь. Все еще спеленутую, ее поставили на землю и развязали.
Ее била дрожь, но не от холода. Над головой висел золотой серп месяца; на его фоне выделялся профиль похитителя, низким голосом отдававшего приказы по-арабски, на котором Лорна не понимала ни слова.
Потом он резко повернулся к ней. Снова на его губах появилась высокомерная усмешка, и несчастная девушка, окончательно проснувшаяся и разрываемая между яростью и страхом, подняла руку и ударила похитителя по лицу. Раз… другой… желая дать выход ужасу, который вызывал в ней этот человек, и надеясь, что он просто прибьет ее.
Но тот рассмеялся низким хрипловатым смехом и схватил ее на руки. Люди, лица которых в свете костров были больше похожи на золотые маски, бесстрастно наблюдали, как он, крупно шагая, понес девушку к большому шатру, стоявшему особняком в кольце костров.
Резким движением плеча он отстранил занавеску, закрывавшую вход в шатер, и внес Лорну внутрь, небрежно ступив ногою в сапоге на толстый мягкий ковер, покрывавший пол. Остановившись, похититель продолжал держать девушку в объятиях, прижимая к себе. Та выдержала его надменный взгляд, хотя ощутила слабость и испуг.
— Ты — варвар! — взорвалась она. — Если думаешь, что тебе удастся безнаказанно сбежать, то ошибаешься. Я — британская подданная!
— Не сомневаюсь, — лениво парировал он. — Я нахожусь на своей собственной территории и подчиняюсь только самому себе.
Так скажи же мне, маленькая злючка, куда и зачем я должен безнаказанно сбегать?
Похититель глядел на нее, а девушка отчетливо различала каждую черточку его лица в свете медной лампы, струившей аромат сандалового дерева. Наружные уголки его глаз слегка приподнимались к вискам, брови и нос были безупречной формы, а чистая линия твердого подбородка могла бы радовать глаз.
Лорна взглянула на его рот: он был изогнут во властной улыбке, которая не оставляла надежд на то, что ее собственные чувства будут приняты во внимание.
— У меня есть деньги. — В ее голосе прозвучала мука. — Ты можешь забрать их, если отпустишь меня. Он ответил мягким смешком и поставил ее на ноги.
— Мне не нужны твои деньги, так что, боюсь, ими ты не сможешь купить себе свободу. Свободу тебе может дать только одно, и если не знаешь, что именно, то ты исключительно невинное создание.
Девушка уставилась на него глазами, синими до черноты на бледном потрясенном лице.
— Но я не знаю, — прошептала она.
— В самом деле? — Взгляд похитителя гладил ее. — С такой необычной внешностью ты говоришь мне, что не понимаешь, для чего мужчина приносит тебя в свой шатер. Ма belle femme note 11 , думаю, ты все-таки понимаешь.
И когда эти слова дошли до нее, Лорна стала пятиться, пока не наткнулась на диван. Завернувшись в его плащ как можно плотнее, чтобы скрыть свое стройное тело, она огляделась по сторонам, надеясь хоть как-нибудь убежать отсюда. Внимание ее привлекла расшитая бисером занавеска, едва взглянув на которую, девушка сразу же поняла, что за ней находится гарем.
Встретившись взглядом со своим похитителем и увидев усмешку, мерцавшую в его глазах, она произнесла с ледяной яростью:
— Я тебе не fille de joie note 12 ! Я приехала сюда, на Восток, на каникулы, и когда выяснится, что пропала, меня станут искать. А тебя накажут, если ты меня… если причинишь мне какой-нибудь вред.
— Тиран уже дрожит! — Он подошел и сдернул с нее плащ, оставив девушку в тонкой рубашке с открытой шеей и мальчишеских бриджах. Никогда еще на нее не смотрели с такой жадностью, с таким откровенным желанием. Никогда еще Лорна не осознавала себя настолько женщиной и настолько привлекательной.
— Такой девушке, как ты, нельзя разрешать разгуливать в одиночестве, словно какой-нибудь цыганке, — произнес похититель, не отрывая взгляда от чувственного изгиба ее губ. — Молодость глупа, а? Следует своим порывам, а не советам мудрых? Уверен, тебя предупреждали, что в пустыне могут быть ., опасности. Впрочем, я так же уверен, что ты пренебрегла этим предупреждением. И очень безрассудно поступила.
По телу Лорны пробежала дрожь, ибо каждое его слово хлестало словно плеть, все сильнее обнажая страх в ее душе. Она попыталась отпрянуть, когда этот человек положил руку на ее затылок и заставил взглянуть прямо на него.
— Ты прелестна, как золотистая кобылка, и так же норовиста — в переносном смысле, разумеется, — добавил он, уставившись на мягкую, изящную линию ее шеи. — Тебе не нравится прикосновение мужчины? Откуда у тебя такая холодность? Из монастыря?
— А ты… а у тебя такая жестокость — просто от природы, — с трудом, задыхаясь, произнесла Лорна.
— Ты — дьявол!
— Ну что ты, я — всего-навсего мужчина. — Его улыбка была невозмутимой и одновременно угрожающей, открывая полоску белых зубов. — И убежден, что все в этом мире вершится по воле судьбы, lе destin, и спорить с нею — все равно что бороться с дикой песчаной кошкой. Ведь это судьба швырнула нас друг к другу, comprenez — vous note 13 ?
— Я понимаю только одно. — Сердце бедной девушки неистово колотилось, когда она прямо смотрела в его безжалостно красивое лицо. — Удерживая здесь, ты бесчестишь не только меня.
— Такие доводы меня не трогают. — Рука похитителя легла ей на плечо, и Лорна ощутила это прикосновение сквозь тонкую ткань рубашки. — Какое отношение может иметь честь к чувству мужчины к женщине? — Он рассмеялся и, склонив голову, поцеловал ее прямо в ямочку на шее.