– И ты ее богато нарядил, рыцарь.
В том положении, в котором они находились, Гринголет оказался скрытым от их взглядов доспехами Рука и его мантией. Меланта постаралась пониже опустить сокола, положив руку с соколом себе на колено и тихо отводя локоть назад под свою накидку и закрывая таким образом сокола еще больше. Сэр Рук быстро повернул голову и, как бы между прочим, взглянул на нее, словно давая понять, что заметил ее меры предосторожности. Такое неожиданное и резкое ниспровержение из принцессы до простой девки, конечно, свидетельствовало о том, что он очень обеспокоен.
– Я привез ее с пожитками с войны во Франции, – добавил он.
– Вы были во Франции? – быстро спросил Генри.
– В Пуатье.
– Пуатье! – Генри расхохотался. – Как давно?
– Год тому назад, – ответил сэр Рук, тщательно обдумывая каждое слово.
– Тогда, значит, вы не знакомы с моим братом Джефри.
– Франция – большая страна, – ответил сэр Рук. – Я не имел чести познакомиться там и с половиной доблестных воинов, слуг интересов нашего высокочтимого короля.
– И где же ты был с тех пор, Зеленый Рыцарь?
– Везде понемногу. Теперь я ехал так, что Лиерпуль был по мою левую руку, но я туда не решился завернуть, так как опасался болезни. Монастырь поблизости оттуда был покинут. У вас есть вести из тех мест?
Генри усмехнулся.
– Да ну, покинут? – он посмотрел на свою свиту. – А не вернулся еще Дауни из Лиерпуля?
В ответ они стали качать головами. Генри произнес проклятье и отошел от коня.
– Вы точно не заходили в город, сэр? – требовательно переспросил он.
– Так же точно, как то, что я рыцарь и христианин. Чума не страшна мне, но я опасался за свою даму. Хотя уж, как она настаивала, чтобы я все-таки вошел в ворота, чтобы ей покрасоваться своим богатым одеянием перед деревенскими простушками. – Он снова пожал плечами. – У многих женщин слаб рассудок. Нет, мы далеко обошли Лиерпуль.
Генри эта безыскусная сказочка показалась убедительной.
– И хорошо сделали, сэр. Благодарю вас за предупреждение. – Вместо кривой усмешки на его лице снова показалась довольно добродушная улыбка. – Что же, довольно охоты. Повернем домой. Зеленый Рыцарь, прошу вас оказать мне честь и присоединиться к моим гостям.
Охотники принялись свежевать тушу, и Меланта почувствовала, как ее рыцарь осторожно отвел руку, взялся за край ее мантии и, потянув его, полностью накрыл Гринголета. Меланта прижалась к его спине, создавая впечатление, что он ласкает ее, и тихо по-французски произнесла: «Опасность?»
Он не ответил, а лишь протянул руку и потрепал ее по щеке.
– Храни терпение, дева, – сказал он громко по-английски. – Скоро помоешься и ляжешь в постельку.
Меланта снесла и это, но согнула палец и, просунув его сквозь один из завитков его черных кудрей, предупреждающе потянула за волосы.
Он не обратил на это никакого вниманя, а только, наклонив голову, освободился от ее пальца. Затем направил своего Ястреба вслед за двинувшимся отрядом, который вытянулся на лесной дороге. Сэр Рук повернул голову и потянулся к ней. Она с готовностью наклонилась, и он прикоснулся к уголку ее рта, прикрывая этот полупоцелуй рукавицей, словно желая получше придержать ее голову. Его щетина уколола ей кожу.
– Сэр Джефри Торбекский в лагере Ланкастера, – тихо, почти неслышно, прошептал он по – французски.
Меланта крепче прижалась к нему, опустив свой подбородок на его плечо. Она поцеловала его в щеку и тоже прошептала:
– Его брат?
Он поймал ее руку и поднес к своим губам.
– У Джефри нет братьев, – пробормотал он в ее ладонь.
– Фу, сэр! – она выдернула руку.
– Веди-ка себя скромнее, подобающим твоему положению образом, девка. – Его возмущенный голос далеко прокатился по лесу.
– Мы теперь не одни в лесу, чтобы ты мне показывала свои капризы, словно какая-то знатная дама.
Мужчины свистом и криками одобрили это заявление.
– Если ты еще хоть один только раз назовешь меня девкой, сэр, – произнесла она с чувством и как можно более громко, – я прикажу выпороть тебя кнутом и снять с тебя кожу.
Он посмотрел на нее, приподняв одну бровь.
– Да сохранит меня Господь, девка.
Все покатились со смеху. Караван вышел на хорошую дорогу и прибавил ходу.
Замок Торбек окружали новые земляные оборонительные сооружения – валы, проездные ворота в надвратной башне были сделаны из свежего теса, который скрепляло темно-серое железо, еще сверкающее вмятинами от недавних ударов молота.
По сигналу Генри при их въезде в ворота запели фанфары, несмотря на то, что, кажется, никакой дамы, готовой приветствовать возвращение ее мужа с охоты, не было. Гончие, с которых сняли ошейники, бросились в свои конуры, устроенные рядом со стеной. Недалеко от ворот один из гостей затеял игру с собакой. Он давал ей понюхать женский шарф, а затем прятал его у себя в одежде, вынуждая собаку отыскивать его. «Плохое занятие», – подумала Меланта, ведь охотничья собака должна уметь находить только запах дичи.
Сэр Рук, кажется, особенно заинтересовался этими собачьими конурами. Впрочем, он с не меньшим вниманием стал рассматривать стены укреплений. Они тоже находились в ремонте. Через некоторое время он отвернулся.
Среди шума и суматохи, возникшими в связи с прибытием, их нашел слуга, направленный к ним по приказу Генри. Приблизившись, он упал на колени, косясь на Ястреба. Сэр Рук отколол свою накидку, позволив ей упасть в руки Меланты, и заявил:
– Надо зашить, девка.
Меланта подобрала ее и быстро накинула на Гринголета, которого она прижимала к своей груди, прикрывая своей мантией. Тот сильнее сжал когти на ее перчатке, его бубенцы тихо звякнули, но сам он не подал никаких других знаков протеста.
Сэр Рук сполз с коня, поднял руки к Меланте, успев опередить слугу, и произнес:
– Слезай, девка.
Меланта по-прежнему прижимала к себе сокола, окутанного ее собственной мантией и накидкой Рука. Он подхватил ее и поставил на землю.
– Чтобы ты знал, я каждый раз считаю, – сказала она улыбнувшись.
Он потрепал ей щеку своей металлической рукавицей.
– Что ты считаешь, девка? – спросил он.
– Шесть, – произнесла она нежно и повернулась, чтобы вслед за всеми идти в зал.
Он положил ей на плечо свою руку.
– Не уходи от меня далеко, девка.
– О, ты так боишься, что я отобьюсь от тебя? – она остановилась. – Семь.
В его глазах засветилась скрытая усмешка, которую она теперь так хорошо научилась распознавать.
– Да уж, будь все время рядом. Ты тут самая распрекрасная девица, и я буду тебя ревновать.
– А, – сказала она почти доверительным тоном. – Прикажу сломать тебе две ноги, две руки, – это четыре. Еще выколоть оба глаза. Итого шесть. Семь – отрезать нос. А вот что делать на восемь? Надо будет постараться и придумать.
Он упал на одно колено и, склонив голову, произнес:
– Я негодяй и пятнаю вашу честь своим недостойным поведением. – Он говорил с преувеличенным чувством самообличения и страдания. – Умоляю вашу светлость простить меня. Вы ведь, действительно, высоки от рождения и совсем не девка.
Одна молодая женщина из компании захлопала в ладоши.
– Как замечательно! Теперь-то, наконец, мы услыхали благородные слова и увидим благородное обращение! Ваша дама, сэр, заслуживает более изысканных слов.
Последовало всеобщее одобрение со стороны присутствующих женщин, и Генри жалобным тоном произнес:
– Так я и знал. Теперь они все загордятся, эти женщины, и того и гляди заставят нас сидеть у своего изголовья и сочинять им баллады и другую поэзию.