В те дни, как мне кажется, мои мысли были заняты скорее Джилли, а не Элвиной, которую я считала просто избалованным и непослушным ребенком, каких тысячи. А в Джилли было что-то особенное.
Говорить с миссис Полгрей о ее внучке было совершенно бесполезно, поскольку женщина она была самая заурядная и обыкновенная. По ее мнению, человек бывает либо сумасшедшим, либо в здравом уме, при этом степень здравомыслия прямо зависела от схожести его характера с характером самой миссис Полгрей. И Джилли, которая была совершенно не похожа на свою бабушку, естественно, считалась безнадежно ненормальной.
Тем не менее, я все же решилась заговорить с миссис Полгрей о ее внучке. В ответ она не проронила ни слова и только мрачно взглянула на меня, давая понять, что мне следует заботиться о мисс Элвине и оставить Джилли в покое.
Так обстояли дела, когда Коннан Тре-Меллин вернулся в Маунт Меллин.
С самого начала Коннан Тре-Меллин произвел на меня огромное впечатление. По правде говоря, я почувствовала его присутствие еще до встречи с ним.
Он приехал днем после обеда. Элвина ушла гулять, а я собралась умыться перед вечерней прогулкой и велела принести горячей воды. Воду принесла Китти, и едва она переступила порог, как я почувствовала происшедшую в ней перемену. Ее черные глаза сияли, а рот был слегка приоткрыт.
— Хозяин приехал, — сказала она.
Я пыталась не показать вида, что это сообщение меня взволновало. Из-за двери выглянула Дейзи. В ту минуту сестры были очень похожи друг на друга. В них угадывалось какое-то нетерпение, от чего мне вдруг стало противно. Мне показалось, я правильно поняла выражение лиц этих здоровых деревенских девиц. Подозреваю, что ни та, ни другая не была девственницей. Я не раз наблюдала их заигрывания с Билли Тригаем и другими молодыми деревенскими парнями, которые работали в замке. Они неуловимо менялись в присутствии лиц противоположного пола, и я понимала, что это означает. Их возбуждение из-за приезда хозяина замка, перед которым, как было ясно из разговоров, все трепетали, привело меня к вполне определенному заключению, и я вдруг почувствовала какую-то брезгливость не только по отношению к ним, но и к себе, оттого что подобные мысли приходят мне в голову.
— Неужели он именно такой человек? — спрашивала я себя.
— Он приехал полчаса назад, — сказала Китти. Они изучающе смотрели на меня, и вновь мне показалось, что я читаю их мысли. Они думают, не соперница ли я им.
Чувство брезгливости и отвращения с новой силой охватило меня. Я отвернулась и холодно бросила через плечо:
— Вы можете унести воду, как только я умоюсь. Я собираюсь пойти прогуляться.
Надев шляпу, я быстро спустилась по задней лестнице. Даже здесь чувствовалась перемена. Миссис Полгрей что-то делала в саду, а двое парней из деревни работали так, словно от этого зависело само их существование. Тэпперти чистил конюшни и был так поглощен этим занятием, что даже не, заметил меня.
Не оставалось ни малейшего сомнения: все боялись хозяина.
Гуляя по лесу, я внушала себе, что если он останется мной недоволен, я в любой момент могу уехать. Поживу у Филлиды, пока не найду себе другого места. По крайней мере, у меня есть родственники, к которым я могу поехать. Я не совсем одинока в этом мире.
Я позвала Элвину, думая, что она где-то рядом, но мой голос затерялся в гуще леса. Никто не откликнулся.
Потом я позвала:
— Джилли! Ты слышишь меня, Джилли? Если ты меня слышишь, иди сюда. Давай поговорим. Я не сделаю тебе ничего плохого.
Ответа не было.
В половине четвертого я направилась назад к замку и, когда поднималась к себе, меня нагнала Дейзи.
— Хозяин спрашивал о вас, мисс. Он ждет вас в красной гостиной.
Я кивнула и сказала:
— Сейчас сниму шляпу и приду.
— Он видел, как вы вернулись, мисс, и велел, чтобы вы прямо сразу пришли.
— Сначала я сниму шляпу, — повторила я.
Сердце мое сильно билось, и кровь прилила к лицу. Не знаю, почему, но настроение у меня было очень воинственное. Я настолько убедила себя, что мне велят собирать вещи, что решила вести себя с большим достоинством.
Поднявшись к себе, я сняла шляпу и пригладила волосы. Мои глаза сегодня определенно были янтарного цвета. Они смотрели с неприязнью, что было довольно глупо, так как я еще даже не познакомилась с этим человеком. Направляясь в красную гостиную, я призналась себе, что нарисовала его мысленный портрет на основании лишь выражения лиц Дейзи и Китти. Я даже успела убедить себя, что бедная Элис умерла от разбитого сердца, так как ее муж оказался распутным повесой.
Я постучала в дверь.
— Войдите. — У него был сильный голос — голос надменного человека, решила я, еще не видя его самого.
Он стоял спиной к камину, засунув руки в карманы брюк для верховой езды. Меня сразу поразил его огромный рост; он был значительно выше шести футов и при этом худощав, от чего казался еще выше. Волосы темные, а глаза, напротив, очень светлые. На нем был синий сюртук и белый шелковый галстук. Он стоял с видом непринужденной элегантности, нимало не заботясь о том, как сидит на нем костюм, зная, что не может выглядеть плохо.
Он производил впечатление сильного и жестокого человека. В его лице угадывалась чувственность, но было и еще что-то скрытое от глаз. Уже в ту минуту, впервые увидев его, я поняла, что в одном теле живут два человека, две личности — один Коннан Тре-Меллин, которого знал мир, и другой, скрытый от посторонних глаз.
— Итак, мисс Лей, наконец-то мы с вами встретились. Он не сделал ни шагу навстречу мне, а в его манере было что-то пренебрежительное, сразу напомнившее мне о том, что я всего лишь гувернантка.
— Прошло не так уж много времени, — ответила я. — Я приехала сюда всего несколько дней назад.
— Давайте не будем считать, сколько времени нам понадобилось для того, чтобы наконец встретиться. Достаточно того, что вы здесь.
Его светлые глаза смотрели на меня изучающе и насмешливо, отчего я немедленно почувствовала себя нескладной и некрасивой. Я стояла перед знатоком женской красоты, осознавая, что даже на неискушенный взгляд не слишком привлекательна.
— Миссис Полгрей хорошо о вас отзывается.
— Она очень добра.
— Вы считаете ее доброй только потому, что она говорит мне правду? Я требую честности от всех, кому плачу деньги.
— Я имела в виду ее доброе отношение ко мне. Это помогло мне заслужить хороший отзыв.
— Вижу, что вы не из тех, кто любит вежливые фразы. Похоже, вы предпочитаете говорить то, что думаете.
— Надеюсь, это так.
— Прекрасно. Мне кажется, мы с вами поладим. Я чувствовала, что от его глаз не укрылась ни малейшая подробность моей внешности. Наверное, он знал, что меня вывозили в свет, и что мне была предоставлена, говоря словами тети Аделаиды, «прекрасная возможность» найти себе мужа — возможность, которой я так и не сумела воспользоваться. Как истинному знатоку женщин ему не составило труда догадаться почему. По крайней мере, я буду избавлена от его ухаживаний. Только красивые женщины удостаивались его внимания, решила я.
— Скажите, как вы находите мою дочь? — спросил он. — Вы полагаете, она недостаточно развита для своего возраста?
— Нет, что вы. Она очень способная, но ей нужна твердая рука.
— Уверен, что это вам по плечу.
— Я бы хотела думать, что справлюсь.
— Придется справиться. Вы здесь именно для этого находитесь.
— Скажите, насколько строга я могу быть с ней?
— Вы имеете в виду телесные наказания?
— Подобное мне и в голову не приходило. Я имела в виду другое.