— Да что вы, во всей Англии не найдешь ничего подобного! — воскликнул лорд Уэстфолл, остановив фаэтон.
— Возможно, графиня Берген равнодушна к цветам, — холодно заметил Алекс.
Равнодушна? Если бы только он знал! И она отважилась посмотреть на него. Стиснув зубы, он ответил ей холодным, неодобрительным взглядом.
Заржала кобыла, дергая поводья.
— Ей не по себе, Алекс. Хорошо бы вам проехаться на ней — она успокоится, — сказал лорд Уэстфолл, оглянувшись на лошадь.
Алекс ответил равнодушно:
— А вы не хотите проехаться?
Лорд Уэстфолл наклонился, чтобы оглядеть лошадь, и усмехнулся. Не может быть, лорд не оставит ее с ним! Лорен посмотрела на лорда, но он, совершенно очарованный кобылой, не задумываясь бросил вожжи Алексу и с юношеским энтузиазмом спрыгнул с сиденья.
— Быстро объеду вокруг парка, и все. Встретимся у входа, идет? Вы ведь не возражаете, графиня? — осведомился он, уже отвязав лошадь.
Она понятия не имела, возражает или нет, потому что плохо соображала. Она молча смотрела, как лорд Уэстфолл устроился в седле и натянул поводья, чтобы лошадь не встала на дыбы. Затем, весело помахав рукой, пустился галопом; полы его сюртука развевались на ветру. Лорен все еще смотрела ему вслед, не веря своим глазам, когда фаэтон тронулся.
— Не беспокойтесь, вы его еще увидите, — тихо проговорил Алекс и добавил: — Не смотрите на меня с таким ужасом, обещаю вести себя прилично.
У нее перехватило дыхание. Неудивительно, что она была в ужасе. Ведь каждая клеточка ее тела реагировала на его присутствие.
— Что случилось, графиня? Язык проглотили? — спросил он, раздраженно глядя на нее краешком глаза.
— Нет, — торопливо ответила она, — я просто…
— Что — просто? — спросил он. Она судорожно сглотнула.
— Я просто… Наверное, я не привыкла…
— Прошу прощения, — перебил он ее, стиснув зубы. — Я тоже не привык приставать к женщинам на улице. Наверное, выпил слишком много портвейна.
Слишком много портвейна. Боже, как все просто — он был пьян, а она-то от счастья вознеслась до небес. Лорен посмотрела на свои руки, стиснутые на коленях, изо всех сил стараясь сдержать рвущиеся наружу чувства. Пусть она простушка, но у нее есть гордость, и она скорее умрет, чем покажет ему, как ранили ее эти слова. И она рассмеялась:
— Ах вот вы о чем! Забудьте! Конечно, все дело в портвейне! Нет, нет, нет, я говорила о лорде Уэстфолле. Я не привыкла, чтобы меня оставляли ради лошади! — Ей показалось, что смех ее прозвучал как-то неестественно.
Он вздернул подбородок.
— Пожалуйста, примите мои извинения, — пробормотал он и устремил взгляд на дорогу.
— Охотно принимаю! — сказала она с подчеркнутой веселостью. — Не будем больше об этом.
Он что-то прошептал еле слышно, но выражение его лица явно смягчилось.
— Я также приношу извинения за Дэвида, но мой кузен — страстный любитель лошадей. Уверяю вас, он непременно извинится, когда мы подъедем ко входу.
Лорен еще раз отважилась бросить на него взгляд, вспомнив, как нежно прикасались к ее губам эти суровые губы. Ее била дрожь. Лорен молчала, боясь сказать лишнее, выразить обуревавшие ее чувства. Она должна забыть о том, что произошло вчера. И никогда не вспоминать.
— Как… как жаль, что леди Марлен не смогла отправиться на прогулку вместе с вами. Она получила бы большое удовольствие. Передайте ей мои соболезнования! — щебетала она, мысленно содрогаясь от своих глупых, до невозможности глупых слов.
— Непременно, — нехотя проговорил он.
Она заметила, как у него подергивается подробно но заставила себя отвернуться и сосредоточиться па пейзаже. Они ехали молча; казалось, прошла целая вечность. Вот и озеро. Алекс неожиданно остановил экипаж.
— Давно я не заезжал в парк так далеко, даже забыл, как он красив.
— Необычайно красив, — задумчиво произнесла Лорен.
Алекс молчал, глядя на озеро, он уже не казался таким напряженным.
— Не хотите ли немного пройтись? — вдруг спросил он и, не дожидаясь ответа, соскочил с сиденья.
Она невольно кивнула, и тут же его сильные руки подхватили ее и опустили на землю. Однако он не убрал рук с ее талии и внимательно смотрел на нее. Слишком внимательно. Лорен почувствовала, что краснеет, и быстро отошла прочь, чтобы он не заметил, как волнует ее его близость.
Он тихонько вздохнул и указал на тропинку, ведущую к ивовой роще. Они шли бок о бок в полном молчании. По мере того как они углублялись в рощу, голоса людей, лошадиное ржание, скрип и грохот множества экипажей постепенно затихали. При других обстоятельствах это была бы прекрасная прогулка, но Лорен не могла избавиться от мысли, что ей не следует оставаться с ним наедине. Определенно не следует.
Однако она не предлагала повернуть обратно.
— Когда я был мальчишкой, мы с братьями проводили здесь много времени и хорошо изучили парк. Если не ошибаюсь, сейчас мы выйдем на небольшую лужайку.
Он оказался прав. Сюда редко заходили посетители, и трава была высокой и влажной; и пока Лорен сражалась со своим платьем, стараясь не замочить подол, Алекс подошел к маленькому водоему и присел на корточки, чтобы напиться. Его бедро, еще недавно прикасавшееся к ее бедру, внезапно напряглось под бриджами. «Господи, какая жара!» — подумала Лорен и сняла шляпку. Алекс плеснул водой себе на лицо. Мышцы его спины напряглись, и Лорен попробовала представить себе, как выглядит его спина под сюртуком. И тут же пожалела об этом, поскольку у нее появилось какое-то странное ощущение. И чтобы воображение не завело ее чересчур далеко, она резко повернулась и пошла вперед.
Алекс тоже пытался справиться со своими чувствами, но бесполезно. Господи помилуй, когда-то он видел только ее глаза, а теперь видит ее всю — и гибкую фигуру, и выделяющиеся под облегающим платьем изящные линии ее тела, и кончики тонких пальцев, в которых она небрежно держит шляпку. Он замечает все до мелочей — и то, как она теребит нижнюю губу, придя в волнение, или опускает глаза, когда на душе у нее спокойно. Сейчас он следил, как она идет по лужайке с беспечным видом.
Волосы у нее были стянуты на затылке, и он вспомнил, какими они были, когда он впервые встретился с ней на тыквенной бахче, — густыми, волнистыми, распущенными. Он медленно выпрямился, представив себе, как она, нагая, лежит в его постели в ореоле собственных волос. Проклятие, нечего ему здесь делать. Вспомнил Марлен, ее глаза. Большие, карие, очень красивые.
Только они не блестят, как у Лорен.
Она остановилась, чтобы понюхать сирень. Мысль о том, что она может выйти за этого немца, пронзила его словно шипом. Но что ему за дело до этого? Нет, этот ангел слишком очарователен, слишком красив… слишком хорош для баварца. Лорен слишком хороша для любого мужчины, любого, кроме…
Стоп! Хватит думать об этом.
Лорен отвернулась от куста сирени, рассеянно вертя в руках свою ненужную шляпку, и улыбнулась ему.
— Интересно, — спросил он наконец, — как вам удалось убежать от этого Гнуса? Он вечно крутится возле вас. Лорен нахмурилась:
— Вы имеете в виду Магнуса? Он мой друг. Иногда сопровождает меня. Он приехал погостить в Лондон. Алекс с сомнением выгнул бровь.
— Вот как? Что-то не замечал, чтобы он бывал в гостях у кого-нибудь, кроме вас.
— Это потому, — она с вызовом вскинула голову, — что он мало с кем знаком в Лондоне. И светская болтовня его не занимает.
— А сиротки занимают? — бросил он, сам удивившись столь бестактному вопросу.
Но, увидев, что от негодования ее брови взлетели вверх, удовлетворенно улыбнулся.
— В действительности он попал в Лондон через Роузвуд. Он видел детей и нашел, что они замечательны.