Она отбросила назад прядь ярко-рыжих волос, свесившуюся ей на лоб, и задышала медленно и глубоко, пока пульс не восстановился. Тогда Энни откинула влажные простыни и, свесив ноги с кровати, пошарила на ночном столике в поисках спичек. Свет керосиновой лампы осветил спальню теплым трепещущим заревом. Часы на каминной полке показывали половину пятого.
Энни подумала было о том, чтобы снова уснуть, но испугалась возвращения сна, этого страшного сна о похоронах двухдневной давности. Какой неестественной и жутко восковой выглядела Нана, чем-то похожая на одну из носовых фигур своих кораблей.
Эти ужасно надоевшие корабли. Пакетботы и рыболовецкие шхуны, катера, баржи, шлюпы, бригантины, каботажники, фрегаты и даже колесные пароходы. Только клиперы, эти славные клиперы, самые быстрые из торговых кораблей, нравились Энни.
Последние три года Нана заставляла ее встречать все входящие в гавань корабли, принадлежащие «НСУ Трэйдерс». «Девочка, ты должна постичь наш бизнес снаружи и изнутри».
Энни знала, что ей никогда не обрести той бабушкиной железной хватки в бизнесе, и сама бабушка знала об этом ничуть не хуже. Правда, сама Энни верила в то, что умна, получила хорошее образование и имеет твердый характер. Подталкиваемая чувством долга, она изучала все аспекты деятельности «НСУ Трэйдерс», но никогда не испытывала подлинного интереса к делам компании.
Время Грез было для нее и маяком, указывающим путь, и вольным альбатросом, реющим над волнами бушующего моря жизни, где взаимосвязано: отбрось последнее, и первое перестанет что-либо значить.
Несмотря на упорную борьбу против притязаний Наны, Энни проиграла войну за свою независимость. Она была слишком юной и неопытной на протяжении долгих лет затянувшегося конфликта. Теперь же она полностью расплачивалась по счетам, которые мог бы оплатить Дэниел, стань он хозяином.
Она должна появиться в адвокатской конторе в семь. Виттены думают, что лучше всего ознакомиться с условиями завещания прежде, чем персонал нарушит конфиденциальность встречи.
Конечно же, только она пойдет на встречу с адвокатом, Дэниела не будет. Детективы, нанятые бабушкой, не справились с заданием и так и не смогли ничего о нем узнать с момента исчезновения брата.
— Дэниел, где же ты, черт тебя подери!
— И где ты, Нана, сейчас?
Всю свою жизнь она была второй после Дэниела. Его выбрала Нана. Боже, как же Энни старалась привлечь ее внимание! Все эти годы, все эти проклятые годы растрачивать себя впустую, не считаясь с собой. Ладно, теперь-то, черт побери, она с собой считается! Энни прикрыла глаза и почувствовала, как из-под век проступила слеза. — Теперь-то я считаюсь, Нана, правда! Кто-нибудь, ну, кто-нибудь! Считаюсь я, да?
Плакала ли она по себе или по Нане? Старая женщина любила Энни, была добра к ней, она тоже будет скучать по бабушке. Она была незыблемой, как скала, Нэн Ливингстон. «Господи, прости ей все прегрешения!»
Утомленная, Энни встала с кровати. Комната была холодной, но девушка не стала беспокоить служанку, чтобы затопить камин. Она порылась в одежде в поисках чего-нибудь подходящего для траура. Наконец, остановилась на тяжелом черном креповом платье, отделанном собольим мехом.
Платье и креповая вуаль на шляпке, черные перчатки и носовой платок с черной каймой должны были придать ей подобающий случаю вид. Не то чтобы ее заботило завещание Наны. «НСУ Трэйдерс» может катиться к черту со всеми ее заботами! Энни и так слишком добросовестно вникала во все запутанные моменты предприятия, включающего в себя не только морскую торговую компанию, но и два овцеводческих ранчо, четыре фермы на реке Хоуксберри, многочисленные склады «Нью-Саут-Уэлс Бэнк» и серебряные рудники на Брокен-Хилл, выкупленные в последнюю минуту, когда несостоявшийся жених Дэниел внезапно как в воду канул.
Теперь, неся на своих плечах груз забот «НСУ Трэйдерс», Энни понимала оказываемое Дэниелом сопротивление бабушкиным манипуляциям. Энни ощутила невольное уважение к брату за его уход из дома.
Она желала только своей половины наследства, оставленного родителями: ранчо Время Грез. По достижении двадцатипятилетнего возраста она получила бы его в любом случае, а Дэниелу отошло бы второе — Никогда-Никогда.
Но так получилось, что ни Время Грез, ни Никогда-Никогда стали недоступны. Мистер Виттенс пояснил, что оба ранчо являются неотъемлемой частью «НСУ Трэйдерс». Скрестив на выпирающем брюшке руки и нацепив на нос очки, пожилой человек сообщил эту новость самым бесстрастным голосом, который присущ только адвокатам:
— Пока ваша бабушка оставила вам и вашему брату пятьдесят один процент пая в компании, вы должны понимать, что, как закрытая корпорация, «НСУ Трэйдерс» контролируется Советом Директоров, распределивших между собой тридцать один процент.
Энни оперлась на набалдашник слоновой кости складного зонта.
Виттенс прочистил горло:
— Рональд МакИннес хочет получить контрольный пакет акций компании. — Девушка замерла.
МакИннес был деловым партнером Джеймса Бальзаретти. Это его дочь Кэролайн Нана пыталась сосватать за Дэниела.
Иметь контроль над «НСУ Трэйдерс» было давнишней заветной мечтой МакИннеса все это время.
— И остальные четыре члена Совета Директоров на его стороне?
Глаза Виттенса широко раскрылись:
— Прочно, — в его голосе послышалось уважение, которого раньше не было. — МакИннес — хитрый и жадный шотландец.
— Я хотела бы иметь список всех акционеров и размеры паев каждого из них. Лицо Виттенса растянулось в улыбке:
— В конце дня я отошлю вам в контору все необходимые бумаги.
Если бы она только знала, где сейчас Дэниел. Но тогда, чью сторону он бы принял? — МакИннеса или ее? Ответ очевиден: Дэниелу не было никакого дела до «НСУ Трэйдерс». Более того, он ненавидел сестру. Может быть, Энни заслужила его ненависть? Господь свидетель, она совершила достаточно ошибок для того, чтобы он ее возненавидел.
Редакции, как и пабы, служили прибежищем только для мужчин. Служащий в переднике бросил из-за конторки на Энни насмешливый взгляд. Она постаралась отогнать беспокойство и закрыла зонтик. Июльский зимний тяжелый дождь сразу же промочил ее до нитки.
Энни толкнула полуоткрытую скрипучую дверь. Подражая царственному выражению Наны, она продефилировала мимо газетчиков, работавших в нарукавниках и сдвинутых на затылки шляпах. Пренебрежительно приподняла подол юбки, чтобы ненароком не задеть плевательницы, скомканные бумажки и очистки карандашей, в изобилии рассыпанные по полу. В редакции пахло типографской краской и дешевыми сигарами.
Написанный от руки плакат извещал о том, что за дверью находится Райан Шеридан, издатель и владелец «Сидней Диспэтч». Газета была маленькой и прилагала все усилия, чтобы выжить в конкурентной борьбе с «Сидней Геральд», принадлежавшей семье Рэндольф.
Не ожидая, пока о ней доложат, Энни широко распахнула дверь. Борясь со своей грозной бабушкой, Энни многое узнала о вариантах поведения в подобных случаях. Воевать только на территории противника и использовать элемент неожиданности — вот два самых эффективных способа ведения войны.
— Доброе утро, мистер Шеридан, — она сделала ударение на последнем слоге. Человек за грубо сколоченным столом поднял на нее пронзительный взгляд.
Вся ее уверенность готова была улетучиться. Энни слегка стукнула по столу кончиком своего зонта так, будто хлестнула арапником наглеца, оскорбившего ее достоинство.
Иначе она не смогла бы удержать внимание Шеридана. Только нарушив тишину. Серо-стальные глаза издателя лишь подтверждали это.