Саутертон не очень-то интересовался происхождением «Общества». Когда Мэттью прибыл в Хэмбрик-Холл три года назад, чтобы проучиться здесь свой первый семестр, он сразу же услышал о существовании «епископов» — прежде чем успел распаковать свой саквояж. И тотчас же выбросил услышанное из головы, потому что его гораздо больше интересовало другое: когда обед и подадут ли на десерт заварной крем. Отец рассказывал, что иногда это случается. В отношении Саутертона к окружающему присутствовала некоторая неопределенность: он не являлся учеником, жадно поглощавшим духовную пищу, но не был и совсем уж равнодушен к ней. Он казался весьма дружелюбным, но не отличался чрезмерной общительностью, был готов принимать участие во всем, но без раболепия. И потому Мэттью выпал из сферы внимания «Общества». И так продолжалось до последнего семестра, до прибытия мистера Марчмена.
Каникулы ничуть не изменили настрой «Общества». Скорее, как подозревал Мэттью, его члены использовали это время в своих целях за пределами Хэмбрик-Холла; Мэттью же плавал, ходил под парусом и ради собственного удовольствия занимался по ночам астрономией, пока все остальные ученики мирно почивали. И делал он это не просто так, а все время разрабатывал план — юный виконт хотел как-нибудь опозорить себя, чтобы его выпороли и выгнали из школы. «Общество епископов» редко прибегало к полумерам, если его члены решали подвергнуть кого-нибудь наказанию. По правде говоря, они довольно редко осуществляли карательные акции собственноручно и находили способ заставить других сделать это за них.
Архиепископ продолжал взирать на Мэттью с некоторой насмешкой, не лишенной дружелюбия.
— Ты знаешь, Форель, я слышал, как друзья называли тебя как-то иначе. Кажется, Саут [3] . Конечно же, это сокращение от твоего титула, верно?
Мэттью утвердительно кивнул.
— Да, ваше преосвященство.
— А как насчет других? — допытывался Барлоу. — Кажется, Норт, Ист и Уэст, верно?
Мэттъю молча пожал плечами.
— Вы ведь называете себя клубом «Компас», не так ли?
В устах архиепископа это звучало как-то несерьезно, по-детски. И все же в их немногочисленном клубе никого не величали «преосвященством». Время от времени они называли Иста «его компасным величеством», но только в шутку. Трудно было отрицать тот факт, что они были просто мальчишками, и потому Мэттью особенно об этом не задумывался.
— Да, ваше преосвященство, мы называем себя клубом «Компас». — Ему хотелось добавить: «и заклятыми врагами „Общества епископов“, но он счел, что такое заявление прозвучало бы слишком уж вызывающе. Недавно у него возникли возрастные трудности с голосом, а столь серьезное заявление — о заклятых врагах „Общества епископов“ — следовало бы произнести с видом мрачным и угрожающим, низким и раскатистым голосом. И если бы голосовые связrи подвели его, как это порой случалось в последнее время, то такое заявление могло бы вызвать лишь смех.
— Очень хорошо, Форель, — кивнул лорд Барлоу. — И каковы твои обязательства перед членами клуба «Компас»? Готов ли ты покинуть этот клуб и стать членом «Общества епископов»?
Ответ Мэттью прозвучал весьма торжественно:
— Я готов, ваше преосвященство.
На красивом лице архиепископа снова появилась улыбка, вернее, кривая ухмылка, так как большего выражения чувств он не мог себе позволить.
— Что ж, в таком случае тебе следует сделать то, что ты обещал.
Естественно, никто не сказал ни слова о том, что обещание было вырвано у него путем шантажа и угроз — речь шла о здоровье и благополучии его лучших друзей, — но это не удивило виконта. Мэттью прекрасно понял: своим членством в «Обществе епископов» он заплатит за безопасность друзей, но об этом все деликатно умалчивали.
— Я готов, — повторил юный виконт.
Сидевшие за столом оживились. Все знали, что Мэттью был тщательно обыскан лордом Барлоу, однако обыск ничего не дал — именно это и вызвало смущение.
— И ты принесешь клятву сейчас же? — спросил Барлоу.
— Да, конечно.
Собравшись с духом, Саутертон заговорил:
— Правление Генриха VIII длилось с 1509 по 1547 год, и он внес в жизнь страны много изменений, особенно в том, что касалось роли католической церкви и ее участия в соблюдении законов, правления и вассальной зависимости. Однако выбор Генрихом VIII в качестве жены вдовы своего старшего брата повлек такие последствия, о которых он не имел в то время ни малейшего представления…
Мэттью прервал свою речь, потому что архиепископ вскочил.
— Черт возьми, что это такое?!
— То, о чем вы просили, — с невозмутимым видом ответил Мэттью.
— Что за чушь?! — воскликнул один из епископов и хлопнул ладонью по столу с такой силой, что пламя свечей яростно заметалось.
— Ты же утверждал, что готов к испытанию, — сказал лорд Барлоу.
— Да, — кивнул Мэттью. — Готов, и я это доказал.
Все молча уставились на виконта, и тот возобновил свою речь:
— Возможно, потом вы все поймете. Так вот, самые важные события в царствование Генриха VIII таковы: исследование побережья Америки португальцами и испанцами, назначение Томаса Уолси архиепископом Йоркским, отлучение от церкви Мартина Лютера в 1520 году папой Львом X и присвоение Генриху титула «Защитник веры»…
Мэттью ненадолго умолк, обдумывая следующую фразу. Лорд Барлоу и епископы тоже молчали.
— Да, так на чем же я остановился? — Мэттью обвел взглядом присутствующих. — А… вспомнил. Было еще падение Вулси, его отлучение от власти и назначение сэра Томаса Мора лордом-канцлером в 1529 году. Я часто задумывался, не сожалел ли он об этом. Впрочем, я снова отвлекся. История вся состоит из парадоксов. Вы не согласны? В ней столько расхождений и совпадений, что тот, кто ее изучает, нередко теряет из виду непрерывную цепь событий.
Архиепископ медленно опустился на свое место; от его широкой накидки прошел легкий ветерок, и пламя свечей снова затрепетало. Пристально взглянув на виконта, лорд Барлоу заявил:
— Ты это затвердил на память. Хотя… даже не верится, что такое возможно.
Мэттью молча пожал плечами.
— Ты заучил все на память, чтобы не путаться на экзамене, — продолжил архиепископ.
— Не совсем, — возразил Мэттью. — Я заучил только вопросы. Ответы же — плод моих размышлений.
Лицо архиепископа пошло пятнами.
— Взять его! — крикнул он.
Но члены «Общества епископов» размещались по одну сторону стола, а Мэттью — по другую; к тому же он задумал свое бегство задолго до того, как его приволокли в эту комнату. Стремительно вскочив на ноги, Мэттью изо всей силы толкнул стол, и ему удалось опрокинуть на пол нескольких епископов и с полдюжины свечей. Горячий воск и мелькающие в воздухе ноги, перевернутые стулья и стол, шатающийся помост и громкие крики — все это придало прыти виконту Саутертону, и он рванулся к двери. Распахнув ее, Мэттью столкнулся с директором.
— Так вы здесь? — с благодушной улыбкой проговорил мистер Глассер.
Директор бросил взгляд на раскрасневшееся лицо Саутертона и, казалось, не обратил ни малейшего внимания на то, что происходило в комнате. Но, судя по всему, он успел оценить обстановку и понял: ни школе и ни одному из епископов не угрожает гибель от пожара. «А жаль», — промелькнуло у директора, но он тотчас же отогнал столь неуместную мысль.
Пытаясь успокоить Мэттью, мистер Глассер положил руку на худенькое плечо мальчика и с едва заметной улыбкой проговорил:
— Я пришел взглянуть, как протекает ваше заседание в этом склепе.