— Никогда не видела ничего подобного, — продолжала пожилая дама, пожимая плечами; она продолжала заниматься театральными костюмами. — Вы были… были… — Миссис Гаррети вздохнула и умолкла, так как красноречие ее внезапно иссякло.
— Меня никто никогда так не провоцировал. — Девушка нахмурилась. — Впрочем, с самого начала можно было ожидать чего-то подобного. Такое случается и в менее известных заведениях, и в респектабельных театрах. Но всегда это бывало простой и безобидной шуткой, а сейчас… Сейчас я совершенно ничего не понимаю. Зачем ему все это понадобилось?
Миссис Гаррети наконец-то закрыла шкаф и внимательно посмотрела на свою хозяйку:
— Послушайте, дорогая, дело сделано, и теперь нечего ломать над этим голову. Но что с вами? В чем дело? Мигрень? Приготовить вам что-нибудь?
— Нет-нет, — поспешно ответила Индия. И вполголоса добавила: — Нет, благодарю вас. Просто я сегодня ужасно устала.
Костюмерша снова уставилась на девушку.
— Что ж, как прикажете, дорогая. Только разрешите снять остатки грима с вашего лица.
Индия тяжко вздохнула, однако уступила — ей хотелось побыстрее остаться наедине со своими мыслями.
— Ну вот, — сказала костюмерша, закончив работу. — Теперь, моя дорогая, вы видите свое собственное очаровательное личико, а не разрисованную французскую шлюху.
Индия повернулась и бросила взгляд в зеркало. Покосившись на костюмершу, спросила:
— Думаете, критики откликнутся на то, что сегодня произошло в театре? Наверное, осудят меня?
Миссис Гаррети решительно отмела эти опасения:
— Я считаю, что вы вели себя достойно. Это джентльмены во всем виноваты. Но не беспокойтесь, ваши истинные поклонники остались вам верны.
И с ловкостью, достигнутой ценой длительного опыта, Она принялась помогать Индии снимать театральный костюм. Сегодня ленты не запутались, как и шнуровка корсета, поэтому костюмерша управилась довольно быстро — вскоре и корсаж, и юбка, и нижнее белье висели на спинке стоявшего рядом стула.
— Жаль, что большая часть публики не видела, как вы лихо отделали его.
Индия с удивлением посмотрела на костюмершу.
— Знаете, мне показалось, что сегодня вы были особенно решительны, когда старались всех выгнать за порог.
— Да, верно, — кивнула костюмерша. — Потому что я заметила, что он и его друзья направлялись именно к вам. Правда, я даже представить не могла, чем все это закончится. Но это была замечательная сцена, уж поверьте. Конечно, мне следовало догадаться, что вы сумеете за себя постоять, но я не ожидала, что вы влепите ему такую пощечину.
Индия промолчала, решила, что не стоит говорить костюмерше о том, что виконт Саутертон сам попросил дать ему оплеуху. Судя по всему, это было какое-то нелепое пари — кажется, виконт даже намекнул об этом.
— Теперь я и сама справлюсь, — сказала Индия. — Не попросите ли вы Дубина нанять мне кеб?
— Да, конечно, — кивнула костюмерша.
Миссис Гаррети потребовалось еще несколько минут, чтобы собрать все детали театрального костюма Индии и повесить их в шкаф. Затем она наконец-то покинула комнату. Когда костюмерша вернулась, Индия уже потянулась за своей пелериной.
— Вам нужен провожатый, чтобы доставить вас до дома, — заявила пожилая дама.
— Нет, — сказала Индия. — Я уверена, что со мной ни чего не случится. Все будет в порядке. Не стоит утруждать себя.
— Но для меня это вовсе не труд.
Индия заставила себя улыбнуться.
— Право, миссис Гаррети, со мной все будет в порядке. Как вы справедливо заметили, я могу постоять за себя.
Миссис Гаррети нахмурилась и проворчала:
— Не стоит забивать голову дурью. Я уже не в первый раз думаю об этом. Вам нужна защита. У вас слишком много поклонников, а у меня всего две руки, чтобы отгонять их. Да и у вас не хватит рук, чтобы раздавать им всем пощечины.
А вот телохранитель — решение всех проблем, разве не так?
Индия молча смотрела вслед костюмерше, направлявшейся к двери. Да, ее постоянно одолевал страх, но только не хотелось в этом признаваться. И тут ей вдруг вспомнились прощальные слова виконта: «И все же вы не можете рассчитывать, что я всегда буду приходить вам на помощь, мисс Парр».
Но кто же ей поможет? На кого она могла бы положиться? С бурно бьющимся сердцем она поспешила к задней двери театра, к уединению и убежищу, к анонимности наемного экипажа.
Бервин и Гриссом действовали именно так, как от них ожидали. Хотя они и не знали всего, что произошло в артистической уборной мисс Индии Парр, однако постарались на славу. В тот же вечер, сидя за карточным столом в заведении «У Саймона», они множество раз рассказывали эту историю. За ночь рассказ оброс многочисленными и весьма пикантными подробностями, и уже к восходу солнца вся история приобрела характер восхитительного анекдота и стала достоянием гласности.
Саутертон узнал о своей популярности на следующий день — от сестры. Выяснилось, что Эмма нанесла визит их родителям, и теперь она была так возбуждена, что от нее оказалось не так-то просто отделаться. Смешинки в ее глазах были для него знаком рока. Когда она поднялась ему навстречу, он поцеловал ее в щеку.
— Эмма, — прошептал он ей в самое ухо, — никто не любит сплетен.
Она просияла:
— О, их все обожают.
Сестра покосилась на графа и графиню Реддинг. Заметив, что Саут не смеет взглянуть на родителей, она усмехнулась, а он, чтобы отвлечь от себя внимание, поспешил взять У нее из рук племянника.
— Он испортит твой сюртук, — предупредила Эмма. — Он весь день беспокоен.
Саут тотчас же отстранил от себя младенца и теперь держал его на вытянутых руках.
— Ты хочешь сказать, он пускает слюни?
Уголком глаза Саут заметил улыбку отца. Мать же даже не попыталась улыбнуться.
— Он полненький и хорошенький, — заметил Саут, встретив внимательный взгляд племянника. — Уши у него там, где им и следует быть. Совсем не там, где они были у твоей куклы, Эмма. Помнишь? Ну, у той, что…
Сестра взяла у него ребенка.
— Не стоит говорить о том, что случилось с Кассандрой, Саут. Найлзу не надо об этом знать. — Она поджала губы и с многозначительным видом добавила: — Впрочем, никому не надо…
Саут улыбнулся и, взглянув на мать, проговорил:
— Миледи, вы прекрасно выглядите. — Он поцеловал мать в подставленную щеку, но она и на сей раз не улыбнулась.
Саут посмотрел на графа и понял: на сочувствие отца, пусть тщательно маскируемое, вполне можно рассчитывать. Виконт подошел к отцу и проговорил:
— Отец, ты тоже прекрасно выглядишь.
Графиня Реддинг, казалось, только этого и ожидала, поэтому тотчас же бросилась в бой:
— Конечно, он отлично выглядит. А как может быть иначе? Он уверен, что так будет всегда, и я в том ничуть не сомневаюсь. То же было бы и с тобой, если бы ты не предпочел жить один, отдельно от нас. И если бы не дружил с людьми с подмоченной репутацией, а также не посещал места, о существовании которых женщинам лучше не знать. В первую очередь — матерям. Шутка ли! Вести себя столь не подобающим образом и сделать себя всеобщим посмешищем… А кроме того, — графиня понизила голос, — говорят, ты общаешься с оперной танцовщицей.
Саут покосился на Найлза. Четырехмесячный младенец, казалось, прислушивался к их разговору. Эмма, во всяком случае, прислушивалась; причем на лице ее был восторг.
— Она.. — снова послышался зловещий шепот матери, — она ведь распутница.
Тут граф наконец-то вмешался. Положив руку на плечо жены, он произнес:
— Довольно, дорогая, ты слишком возбудишься, а это для здоровья…
— Я уже возбуждена, — перебила графиня. — И ваш сын тому виной, милорд.