— Я поступил так не ради вас, Софи, а потому, что дверь в вашу комнату притягивала бы меня и оказалась бы слишком тяжелым испытанием. Я понял, что не хочу ему подвергаться, — объяснил Истлин.
— Но…
— Я бы не выдержал его, дорогая Софи, вы были бы скомпрометированы, и нам пришлось бы пожениться. Вот и вся правда.
— То есть вы полагаете, я позволила бы себя скомпрометировать?
Истлин удивленно приподнял бровь:
— Рискуя показаться чрезмерно самонадеянным…
Софи уперлась ладонями в грудь Иста и оттолкнула его от себя.
— Дайте мне пройти, милорд.
Тихонько посмеиваясь, Истлин отошел в сторону и освободил ей дорогу.
— Позволю себе заметить, что ваша одежда совсем сухая, — произнес он вслед Софи. — И что у вас с собой нет мокрой одежды. — Истлин и не думал отводить глаза, когда она бросила на него испепеляющий взгляд. — В следующий раз, Софи, когда решите поплавать без одежды, непременно вспомните, что у меня в ванне намного теплее.
На следующий день Софи решила, что избегать Истлина глупо. Что толку притворяться, будто она не замечает маркиза, постоянно встречая его повсюду в доме. В обеденном зале она старалась вести себя как обычно и даже обменялась с Истлином несколькими фразами. А вот Тремонт так и не появился, что показалось Софи довольно странным. Однако Истлин объяснил, что у ее дядюшки мигрень.
— Он слишком много выпил вчера за картами, — проговорил Ист, с аппетитом принимаясь за яичницу и не сводя глаз с Софи, которая с рассеянным видом едва прикоснулась к еде. — У вас нет аппетита?
Софи и вправду потеряла аппетит. Но гордость заставила ее храбро проглотить большой кусок яичницы.
— Кажется, Тремонту удалось обыграть вас вчера в вист? — съязвила она.
— Совершенно верно.
— Не похоже, чтобы проигрыш вас сильно расстроил.
— Пока удача на его стороне, — ответил Ист. — Но я еще и не проиграл.
— Я полагаю, вы не собираетесь объяснить, как следует понимать ваши слова, — нахмурилась Софи.
— Нет, не собираюсь, — медленно произнес Истлин.
— А знаете, Тремонт жульничает за карточным столом.
— Знаю. И у него неплохо получается. — Истлин зацепил вилкой тонкий ломтик помидора. — Должен признаться, я немного удивлен, что вам известно о его жульничестве. Вы имеете обыкновение играть с ним?
— Нет. В былые дни он любил поговорить о том, что карты есть порождение дьявола и доброму христианину не подобает предаваться азартным играм. — Софи неожиданно поняла, что разожгла интерес Истлина к разговору. — Отец сказал мне как-то, что Тремонт игрок, — продолжала она уже гораздо сдержаннее. — И еще он предупредил меня, чтобы я ни в коем случае не садилась с ним играть, потому что он мошенничает. Тремонт ни разу не предлагал мне сыграть с ним. Было бы довольно неловко отказывать ему и объяснять, что мне все известно.
— А вы бы действительно осмелились ему сказать? — спросил Истлин.
Софи заколебалась. Одно дело проявить неповиновение воле дядюшки и отказаться выйти замуж за Истлина, и совсем другое — объявить Тремонта мошенником и лицемером.
— Нет, — ответила она наконец. — Пожалуй, я не смогла бы.
Софи не удивилась, когда после ее ответа взгляд Истлина скользнул по ее обнаженным рукам. Короткие пышные рукава простого муслинового платья оставляли ее руки открытыми, и если бы они хранили какие-нибудь следы грубого обращения, то сразу стало бы заметно. Софи сделала вид, что не заметила изучающего взгляда маркиза, и предпочла оставить его без внимания.
— Боюсь, дядя вряд ли получил бы большое удовольствие от игры со мной. Я так давно не держала в руках карт.
— Вы играли в карты с отцом?
— Да, довольно часто, — кивнула Софи.
— Если вам не тяжело говорить об этом, я хотел бы узнать немного больше о вашем отце, — попросил Истлин.
— Вы имеете в виду о том, как он умер?
— Нет, о том, как он жил.
Леди София никак не ожидала, что Ист способен задать ей подобный вопрос, и первым ее порывом было отказаться отвечать. Но не придет ли ему в голову навести справки у Тремонта или Гарольда? И тогда он получит предвзятую информацию. Софи отложила вилку и уронила руки на колени.
— Моя мама умерла, когда мне не исполнилось еще и трех лет, — тихо начала она. — Кое-кто утверждает, что ее убил мой отец. На мой взгляд, правильнее сказать, что он умер вместе с ней. Мама пыталась произвести на свет сына, наследника, но после моего рождения доктора запретили ей иметь детей. Мне известно это не со слов отца, он никогда не говорил со мной о маме. Сведения о родителях мне пришлось собирать по крупицам в течение многих лет. Я беседовала с разными людьми, и прежде всего со слугами, и знаю, что мама действовала не по принуждению, а по собственному выбору. Мой отец очень любил ее. Он винил себя в ее смерти.
Ист удивился, что Софи не воспользовалась предлогом и не отказалась рассказать ему о своем отце, хотя ей явно тяжело говорить об этом.
— Любовь — сложное чувство. — Софи криво усмехнулась. — Никогда не знаешь, что ждет тебя впереди. И исход редко бывает счастливым. После смерти матери отец стал редко бывать в Тремонт-Парке. А если и появлялся, то чаще всего не один. Он приезжал в компании друзей, знакомых и случайных попутчиков. Вы не можете себе представить, какое оживление царило здесь во время его наездов. Все комнаты занимали гости, прислуга сновала туда-сюда, всюду звучал веселый смех. Играли в карты, устраивали всевозможные развлечения, приглашали артистов, музыкантов, поэтов, чтецов, даже гадалок. Танцевали до самого утра. — Внезапно у Софи перехватило дыхание, но она быстро справилась с собой. — Обычно я засыпала где-нибудь на ступеньках или под лестницей. Конечно, я делала вид, что иду спать, но любопытство пересиливало. Папа находил меня в моем укрытии и относил в кровать. Меня никогда не ругали за привычку подглядывать за гостями.
Истлин подумал, что, судя по рассказу, отец Софи проводил с ней немало времени. Покойный граф Тремонт уделял гораздо больше внимания своему ребенку, чем большинство отцов. Возможно, он испытывал чувство вины, что лишил Софи матери.
— Он баловал вас? — спросил Истлин.
— Баловал? Он потворствовал всем моим прихотям, делая из меня самое настоящее чудовище. — Софи взглянула в сверкающие темные глаза Истлина и заметила выражение легкого недоверия. — Вы не верите мне? Можете спросить у моего дяди, он будет просто счастлив рассказать вам обо всем в подробностях.
Ист мог бы навести справки у Тремонта, но отлично знал, что ни за что не станет.
— Полагаю, Тремонт не одобряет, когда портят детей, балуя их.
Софи пожала плечами в ответ.
— Я бы не стала так утверждать. Он позволяет своим внукам гораздо больше, чем я могла бы предположить, глядя на него.
— У вас с ним не особенно теплые отношения.
Софи медленно кивнула.
— Его сиятельство и я часто проявляем известное упрямство. Достаточно вспомнить, как я отвергла ваше предложение и как он отреагировал на него.
— Меня восхищает ваша прямота, Софи, даже когда она задевает мою гордость. Я только сейчас начинаю понимать, какую цену вам пришлось заплатить за свой поступок, хотя и не располагаю всеми фактами.
Софи почувствовала смущение и отвела глаза. Немного помолчав, она решила продолжить свой рассказ:
— Мой отец находил себе развлечения вдали от Тремонт-Парка, чтобы забыть о прошлом. Будь у него такая возможность, он бы вообще никогда сюда не приезжал. Поначалу я ездила вместе с ним в Лондон, но отец был завсегдатаем игорных домов и других увеселительных заведений, и я подолгу не видела его.