" Он хотел улыбнуться в ответ, но что-то мешало. Он потрогал лицо и обнаружил на нем бинты.
— Где я?
Он с неудовольствием услышал свой голос. Не самый оригинальный вопрос, но, черт побери, кажется, произошла какая-то подмена: была река, плот и его подруга. Прежде чем Алисия успела ответить, он снова спросил:
— Где Пейдж?
— О, она спит. Она просидела с вами двое суток, а вчера поздно ночью я ее уговорила пойти лечь и вызвалась присмотреть за вами.
Хок почувствовал облегчение: значит, Пейдж тоже здесь.
— Это трейлер моего отца, — объясняла девушка. — Я — Алисия Энтони. Мой отец со своим другом нашли вас и мисс Уинстон позавчера у реки, вы там разбили палатку. — Она оделила его сочувственной улыбкой. — Мисс Уинстон говорит, что у вас была большая температура.
Хоку понадобилось несколько минут, чтобы переварить всю эту информацию. Значит, они здесь уже два дня. Смутно припомнились ему нежные руки и тихий голос Пейдж. Теперь была ее очередь выхаживать пострадавшего.
Что-то давило ему на лоб. Он поднял руку и нащупал огромную шишку над правым глазом.
— Да, шарахнуло меня как следует. — Он взглянул на девушку, не отрывавшую от него взгляда. — Но лоб у меня крепкий.
— Мисс Уинстон очень беспокоилась. Вам повезло, что она врач.
— Я как-то об этом не думал. Наверное, ты права.
Он усмехнулся — криво, насколько позволяла распухшая щека.
Алисия, вдруг вспыхнув, заговорила, чтобы скрыть смущение:
— Доктор Уинстон еще спрашивала, как отсюда добраться до Флагстафа. Кажется, ей это очень срочно.
Ну, конечно. Как же он забыл о ее отце! Нечего разлеживаться, пора ехать.
— Она объяснила, что вы были ее пилотом и что она не хочет вас оставлять, пока не убедится, что с вами все в порядке.
Ее пилот?! Она не хочет уезжать, пока не убедится, что со мной все в порядке?.. Он пристально взглянул на девушку. Ну да. Теперь мы в реальном мире и возвращаемся к нашим прежним ролям. Она — доктор Уинстон, а я — просто ее пилот.
Хок попытался сесть, но его повалила пронзительная боль в груди.
— О, Хок, вы не должны двигаться. Доктор Уинстон говорит, что у вас наверняка перелом ребер. — Девушка наклонилась к нему и поправила подушку. — Лежите тихо, а я принесу что-нибудь поесть. Вы небось с голоду умираете!
Он взглянул в ее глаза, полные восхищения. Плевать ему на боль в боку и на боль в голове. И на боль оттого, что у них с Пейдж все позади. Это было вчера. Надо жить сегодняшним днем. Он улыбнулся, как мог, девушке, беспокойно переминавшейся с ноги на ногу.
— Звучит заманчиво, даже очень заманчиво.
Он разберется со своей болью попозже, и так, как он это делал всегда, — один.
Глава 11
Звонкий, как колокольчик, девичий смех ворвался в сон к Пейдж, щекоча ее подсознание, удручая своим нежным кокетством.
Когда Пейдж решилась отойти от постели Хока, она уснула глубоким, живительным сном, как усталая сиделка, выполнившая свой долг. Жар у больного спал. Пейдж удалось перебинтовать его ребра и продезинфицировать раны. С ним все должно быть в порядке.
Она оставила его спящим, но, судя по звукам, доносившимся из соседней комнаты, он проснулся и наслаждался обществом Алисии. Глубокие раскаты его голоса чередовались с ее чистым серебряным смехом.
Пейдж больно кольнул этот смех. Но, в конце концов, Хок не ее собственность. Они не взяли по отношению друг к другу даже самых элементарных обязательств. Неужели никаких? Он, может, и не взял, но ты-то ведь прекрасно знаешь, что никогда бы не отдалась человеку, не сделав ему признания в любви.
Перебрав свой скудный гардероб, она остановилась на еще ненадеванных юбке и блузке. Они были, правда, мятые, но Пейдж надеялась, что они расправятся от пара в крохотной ванной комнате, пока будет включен душ.
Он требовал от тебя признаний? Вообще чего-нибудь требовал? — продолжал допытываться ее внутренний голос. Она мысленно перетряхнула по минутам счастливую неделю, проведенную вместе, все их разговоры и все мгновения близости. Он убеждал ее, что ни с кем не испытывал того, что с ней. Это уже что-то, не так ли? Возможно, но что? Что с этим делать? С чем они остались в конце концов. Пейдж никогда не думала, что может быть такой уязвимой. Будущее начинало страшить ее.
Приняв душ, она оделась и сделала свою обычную прическу, которую носила летом, — собрала волосы в узел на затылке. Ощущая себя почти прежней Пейдж, она вышла проведать Хока.
Хок допивал кофе. Поднос с пустыми тарелками подле постели свидетельствовал о том, что он позавтракал, и солидно.
Алисия вскочила со стула, когда Пейдж вошла.
— Вашему пациенту сегодня гораздо лучше, доктор, — объявила она, сияя. Пейдж улыбнулась Хоку.
— Очень рада слышать.
Хок посмотрел на нее так, как смотрят на случайных знакомых, и не вернул улыбки.
— Вы все еще здесь, доктор Уинстон? Я был уверен, что вы уже на пути к Флагстафу.
Доктор Уинстон ? Пейдж взглянула на любопытное личико Алисии. Он не хочет афишировать наших отношений. Интересно, почему?
Вдруг ощутив неловкость, Пейдж подошла и положила ладонь ему на лоб.
— Утром не было температуры? Он вывернулся из-под ее руки. — Конечно, нет. Подумаешь, пара синяков и царапин.
Но хрипотца в голосе была слышна отчетливо.
— И парочка сломанных ребер, — добавила Пейдж.
— Это еще неизвестно.
— Да, без рентгена нельзя сказать наверняка, но все признаки налицо.
— Может, и так. Но это быстро заживет. Она усмехнулась.
— Ну да, вы же здоровяк. Он прямо взглянул ей в глаза, и ни один мускул не дрогнул на его лице.
— Да, я живучий.
В комнате росло напряжение, даже Алисия это почувствовала. Подхватив поднос, она обронила:
— Пойду помою посуду. В дверях помедлила и наградила Хока ослепительной улыбкой.
— А ты веди себя хорошо. Впервые с той минуты, как Пейдж вошла, лицо Хока сложилось в болезненную гримасу.
— Ни на что другое у меня силенок не хватит.
Когда Алисия засмеялась, улыбнулся и он.
— Так почему ты не уехала? — небрежно спросил Хок у Пейдж, как только Алисия вышла.
— Потому что не хотела бросать тебя, — терпеливо объяснила Пейдж.
Он беспокойно дернулся на постели.
— Это не причина. Тебе следует поехать с отцом Алисии до ближайшего города, а оттуда найдешь какой-нибудь транспорт до Флагстафа.
— А ты намерен поехать во Флагстаф?
Он отвел глаза и уставился в окно, внимательно изучая пейзаж.
— Не знаю, может быть, попозже. Пока не вижу необходимости. Надо посмотреть, нельзя ли спасти самолет. С этим будет порядочно возни.
Она села рядом и, накрыв его руку своей, ощутила, как он напрягся.
— Что с тобой, Хок?
Он повернул голову на подушке так, чтобы смотреть ей в глаза, и без всякого выражения сказал:
— Ты же поставила диагноз.
— Я не о том, ты это прекрасно знаешь. Он стиснул зубы, и у него задергалась щека.
— Не так-то легко поблагодарить тебя за то, что ты вытащила меня с того света, — и проститься.
Он опустил глаза и уставился на ее руку, все еще лежавшую поверх его руки.
— О, Хок, неужели все дело в этом? Неужели твоя мужская гордость не может принять чуть-чуть помощи от слабой женщины?
На секунду он стал прежним, чуть насмешливым Хоком.
— Да, моя мужская гордость слегка помята, но, я думаю, она еще расправится.
Пейдж склонила голову набок, спросила:
— Зачем же нам прощаться?
Она надеялась, что Хок не почувствует, как колотится ее сердце. Ответ на этот вопрос заключал в себе все надежды на их будущее.
Снова взглянули они друг на друга, и печаль в его глазах отозвалась в ней отчаянием. Нет! — молчаливо запротестовала она. Не говори этого!
Но он сказал.