— Правда, — вступил Сергей. — Уверяю тебя, как две капли…
Они рассмеялись все вместе. Уже потом, позже, Сергей убедился, что эпизод на кухне был неслучайным. Кнопка в тот вечер легко «расколола» его мать, заставив ее признаться в том, что для всех было секретом. Такой уж у Кнопки был талант — заставлять людей раскрывать свои секреты… Только свои собственные она держала при себе. Предпочитала сочинять разные небылицы.
И еще одна удивительная способность была у Кнопки: она очень легко сходилась с людьми. Так случилось с самим Сергеем, с его матерью и даже с отцом, который значительно позже познакомившись с Кнопкой, тоже потом отзывался о ней очень тепло. Она легко сходилась с людьми, но только с теми, которых интуитивно воспринимала как хороших. Таких было большинство, но встречались и исключения. Так, например, невзлюбила с первого взгляда она одного Сережкиного приятеля — Жорика, того самого, который налепил на стену в съемной квартире портрет Анастасии Волочковой. При знакомстве сказала ему «привет» и замкнулась сразу, не произнесла ни слова за весь вечер. Потом, когда они возвращались домой, Сергей поинтересовался:
— У тебя температура, Кнопка?
— Это у тебя температура, — огрызнулась она. — Не понравился мне этот хмырь.
Сергей вздохнул: обсуждать Кнопкины вердикты было делом бесполезным. Но в то же время снова удивился этой чудовищной ее проницательности, потому что и сам в глубине души Жорика недолюбливал, в чем сам себе признался уже достаточно давно.
Кнопка вообще часто его удивляла. С первого дня их знакомства так и повелось: она обязательно преподносила какой-нибудь сюрприз. Порой безобидный, а порой вытворяла такое, что ему снова хотелось открыть ее паспорт и убедиться своими глазами в том, что этой дурехе действительно скоро стукнет восемнадцать. Первым сюрпризом в бесконечной череде последующих были эти ее косы.
В тот первый вечер, выпив три чашки чая и обсудив с Сережкиной мамой три любовных романа — по одному на каждую чашку, Кнопка заторопилась домой. Зашнуровывала в прихожей кроссовки, бормоча под нос:
— Поздно. Мамочка будет ругать… Сергей уже снял с вешалки куртку, собираясь проводить Кнопку до остановку Она замахала руками:
— Не надо меня провожать. Я сама дойду, мне здесь недалеко. Спасибо тебе, Сережа. И вам спасибо, тетя Рита…
— Заходи к нам, Кнопка, — услышал Сергей из-за спины голос матери.
— Заходи, обязательно, — добавил он, только теперь догадавшись, что совсем не хочет прощаться с этой прикольной Кнопкой навсегда.
— Правда? — Она улыбнулась, запрыгали снова веснушки на носу. — Зайду обязательно. Завтра же.
На следующий день она пришла снова и притащила под мышкой видеокассету.
«Ничего себе — Кнопка!» — присвистнул Сергей, прочитав на обложке название — «Догвилль». Совершенно непонятно, каким образом могли уживаться вместе в ее душе дамские романы и фильмы Триера. Это то же самое, что заправить винегрет сгущенкой.
— Ты пробовала когда-нибудь заправлять винегрет сгущенкой? Или добавлять ее вместо майонеза в салат оливье? — поинтересовался он, почти не сомневаясь, что Кнопка обожает подобные кулинарные извращения.
Но она его разочаровала:
— С ума сошел. Это ж нужно было до такого додуматься!
Они посмотрели фильм, потом пошли прогуляться. Как-то неожиданно оказались возле Кнопкиного дома, и та позвала его в гости:
— Пойдем, выпьем по чашке чая. Мамочки нет дома, никто нам не помешает.
В Кнопкиной квартире его поджидал очередной сюрприз. Там на стенах сплошь и рядом висели копии картин Сальвадора Дали. Даже на потолке в Кнопкиной комнате висело несколько штук. И в кухне, ив прихожей.
Едва оказавшись на пороге, Сергей отшатнулся, встретившись взглядом с глазами крестьянки из Кадакеса. Портрет был увеличен почти в натуральную величину.
— Не пугайся. Она нарисованная, — успокоила его Кнопка.
Сергей медленно шел вслед за Кнопкой по этой странной картинной галерее и разглядывал бесконечные натюрморты, развешанные на стенах вперемешку с «Тлеющей птицей», «Тлеющим ослом», «Призрачной коровой»… Возле кухонной двери располагалась экспозиция «Загадка желания: мою мать, мою мать, мою мать».
— Это ты увлекаешься? Или мамочка твоя? — поинтересовался он у Кнопки.
— Нет, что ты. Мамочка у меня нормальная.
— А ты?
— Не знаю, — искренне ответила Кнопка и стала вдруг грустной. Даже жаль стало погрустневшую Кнопку.
— Да брось, с тобой все в порядке. Мне тоже нравится Сальвадор Дали. Особенно вот эта…
Стараясь утешить Кнопку, он ткнул пальцем впервую картину, которая под руку попала. Это были «Кровоточивые розы». Неудачно ткнул, только потом он это понял. Но было уже поздно.
— А мне она кажется страшной, — ответила Кнопка и перевела разговор на другую тему.
В тот вечер они засиделись допоздна. Пили чай и разговаривали. Разговорам, казалось, не будет конца… Сергей и сам себе удивлялся — кто бы мог подумать, что так интересно и легко может быть с этой девчонкой, которая на девять лет его младше. Ему и уходить не хотелось, но Кнопка сама, не пытаясь казаться деликатной, попросила его об этом:
— Ладно, Сережа. Ты иди. Поздно уже. Мамочка скоро придет. Она уставшая, ей не до гостей… Я тебе позвоню завтра. Или послезавтра.
В прихожей они опять о чем-то разговорились. Он протоптался возле двери еще минут пятнадцать, пока Кнопка снова ему не напомнила:
— Все, иди уже. Девять часов, а у неё последняя пара в половине девятого заканчивается. Увидит тебя — начнутся расспросы, что да как… Она у меня, знаешь, строгая.
— Она у тебя что, тоже преподавателем в институте работает?
— Нет, она в институте не работает. Она там учится. Все, иди уже!
— Учится?! Не поздновато ли? Сколько же ей — твоей мамочке?
— Двадцать четыре! — выпалила Кнопка, и подтолкнула его к выходу и захлопнула дверь.
Составив в уме нехитрое уравнение, Сергей без особого труда вычислил: икс равен семи. И понял только одно — что он снова ничего не понимает.
Ни-че-го.
Впрочем, подумал он, вполне возможно, что Кнопка опять его разыграла…
— Да ты меня совсем, что ли, не слушаешь? — Раздался голос из какого-то другого мира. Кнопка, моргнула на прощание зеленым глазом, безжалостно исчезла. Теперь вместо нее рядом стояла совершенно другая девушка. «Вероника», — вспомнил он, не забыв при этом похвалить себя за феноменальную память. Вздохнул и ответил, сильно покривив душою:
— Слушаю.
— Только не слышишь почему-то.
— У меня бывает, знаешь. Слушаю и не слышу. Нужно к врачу обратиться. Ухо-горло-нос… Нос и горло заодно проверю тоже…
Он нес какую-то чепуху, стараясь загладить неприятную ситуацию. Все же нельзя так в самом деле. Но, с другой стороны, он ведь ей в попутчики не навязывался?
Она заметно успокоилась — видимо, простила ему его невнимание. Снова начала щебетать про каких-то своих приятелей, про вечеринки. Сергей взглянул на небо, ожидая, когда же оно наконец разразится дождем. И не потому, что ему хотелось, чтобы пошел дождь. Просто хотелось, чтобы что-то произошло. Чтобы хоть что-то изменилось и он убедился наконец, что время не стоит на месте, что оно идет, движется, а не висит в воздухе, как эта грозная на вид, но столь нерешительная на самом деле туча.
Но туча, видимо, спала. Или решила устроить себе самой проверку на прочность: сколько времени ей удастся продержаться, не проронив ни одной капли? Или еще что-нибудь взбрело ей в голову, этой глупой туче.