Но когда Парис коснулась его мягкими, нежными руками, показалось, что она дотрагивается до драгоценного произведения искусства. Ее глаза сияли, щеки раскраснелись, влажные губы приоткрылись от благоговейного восторга. Джек ощутил странную раздвоенность. Ему хотелось уложить ее на спину, накрыть своим телом, стереть все ласки, которые могли бы быть до этого, наполнить ее только собой. И — одновременно — растягивать каждое мгновение надолго, чтобы калейдоскоп огней, ощущений, прикосновений никогда не прекращал свое верчение.
Она провела пальцем по его животу, едва касаясь, словно в сомнении, и последние остатки его самоконтроля разлетелись на куски. Он ссадил ее с колен и опустил рядом с собою на диван. В следующий раз можно будет не спешить, а сейчас ему необходимо оказаться внутри нее. Прямо сейчас.
Он стянул трусики и ласково дотронулся до горячей влажной плоти. Парис приподняла бедра и раскрылась. Он слился с ней одним быстрым движением. Остановился. Ощутил ошеломляющее плотное, влажное и сладкое прикосновение. И удовольствие столь сильное, такое раскаленно-жаркое, что не мог больше терпеть… не сейчас, когда она поднимается навстречу, обвивает его длинными ногами, притягивая все ближе и глубже, пока ему не стало казаться, что он растворяется в пламени желания.
Глава 11
Парис мягко опустилась на землю… точнее, на пол гостиной. У нее покалывало ступни, под коленками, в кончиках пальцев. С Эдвардом она никогда не испытывала подобных ощущений, даже слабых их отблесков. Удивительно: она одновременно чувствует себя и расслабленной, и возбужденной. Она пошевелила пальцами ног и подумала, как долго может продлиться это воодушевление? На данный момент вполне возможным казался ответ — остаток всей жизни.
Парис решила потянуться, но обнаружила, что одна ее рука и обе ноги плотно прижаты к полу мускулистым мужским телом. Но она не жалуется. Нет, сэр! Она вам рада и такому расслабленному, как была не так давно в восторге от напряженного, дикого, необузданного и требовательного, подумала Парис. Ее улыбка прорвалась наружу. Испугавшись, что она может граничить с ухмылкой, девушка осторожно приоткрыла глаза. Испытывать самодовольство — это одно, а быть застигнутой с нестерпимо самодовольным видом — совсем другое.
Его глаза все еще были закрыты. Густые черные ресницы полукружьями лежали на щеках. Не в силах удержаться от искушения, она подняла руку, разглаживая морщинку между бровями. Сегодня она не выглядит такой глубокой.
Он вздрогнул, веки на секунду сжались плотнее.
— Скажи мне, что мы этого не сделали, — пробормотал Джек.
Парис попыталась обуздать неуместную ухмылку.
— Напротив, я совершенно уверена, что сделали.
Его глаза открылись, темные, с болью, затаившейся в глубине. Ухмылка Парис исчезла. Разве для него все случившееся не замечательно? Она уверена, что так и есть.
— Расстраиваешься, что пара пунктов повестки дня пропущена? — громко предположила она.
Он поджал губы. Затем поднялся и долго, томительно-долго натягивал на себя джинсы. Нетерпеливо дергая их в разные стороны, он с трех попыток справился с поставленной задачей и сел на полу, рядом с диваном.
Распростертая на полу в ярком утреннем свете Парис неожиданно остро ощутила свою обнаженность.
Она схватила ближайший предмет одежды — его рубашку — и натянула на себя. Пуговиц не обнаружилось. Неужели она сорвала ее, не расстегивая? Не вспомнить.
Она не могла припомнить и момент, когда они упали с дивана, но закончили они, несомненно, на полу.
Предательский жар начал разливаться по ее щекам, но она не собиралась обнаруживать свое смущение. Она останется спокойной и невозмутимой, будет делать вид, что подобное проявление необузданной страсти для нее в порядке вещей. Как будто она занимается этим каждый день.
Поплотнее запахнувшись в его рубашку, она вздернула подбородок и встретила его неловкий взгляд.
— Я не предохранялся, — с трудом выговорил Джек.
Парис попробовала унять сердцебиение. Трудно поверить, что она не подумала, не заметила и… относится к этому спокойно.
Джек — воплощение правильного образа жизни настолько потерял контроль над собой, так хотел ее, что забыл об одном из основных правил. Абсолютно неприличное ликование вскружило ей голову.
— Если ты волнуешься относительно нежелательной беременности, то не стоит. Я принимаю таблетки, врач мне рекомендовал, чтобы поддерживать нормальный гормональный фон. — Ей неведомо как удалось придать голосу спокойствие.
— Речь не только об этом.
— Понятно. — Парис выпрямилась со всем достоинством, возможным в теперешней ситуации. — Эдвард всегда был очень щепетилен в таких вопросах. Всегда.
— А другие?
— Какие?
Джек уставился на нее.
Она надменно выдержала его взгляд.
— Эдвард — единственный мужчина, с которым я спала.
Его глаза потемнели, став почти черными от непонятных ей эмоций. Потом он встряхнул головой.
— Все равно. Главное, что я даже не подумал, черт возьми! — В растерянности он вцепился себе в волосы. — Не предполагал, что все пойдет не так.
Его лицо окаменело.
Она переместилась поближе к нему, села рядом на корточки.
— Я тебе доверяю.
— На чем же основано твое доверие?
— На твоем чувстве ответственности.
Он схватил ее лицо, зажал между ладонями.
— О, да. Я действовал с большой ответственностью.
— Значит, мое доверие основано на твоей реакции. Она положила свои руки поверх его, твердо встретила его горящий взгляд. — Если бы ты занимался такими вещами постоянно, предполагаю, ты не бесновался бы так и не злился сам на себя.
Буря эмоций пронеслась в его выразительных темных глазах.
— Это первый случай, когда я не пользовался презервативом, — наконец признался он.
— Вообще?
— Вообще.
Парис плотнее прижалась к Джеку и мягко провела рукой по его кисти. На кончике языка вертелись слова любви. Но что он испытывает к ней? Он говорил, что после возникнут обязательства. Но что это означает?
Она проглотила любовные признания и успешно продемонстрировала дразнящую улыбку.
— Неужели в первый раз? Когда у подростков играют гормоны, то какой там безопасный секс!
— Даже тогда. — Линия окаменевшего подбородка стала чуть мягче, настороженность в глазах сменилась озабоченностью. Его руки стали нежнее, он провел большими пальцами по ее щекам. — С тобой все в порядке?
— Да, все нормально. Спасибо, что спрашиваешь. Она улыбнулась, его большие пальцы замерли в уголках ее рта. Мгновение она наслаждалась его лаской, покуда с унылой гримасой он не отодвинул ее. Провел рукой по лицу и пробормотал что-то насчет большой постели и старинных простыней. — Пардон?
— Я предполагал устроиться в другой обстановке.
В кровати, к примеру, и, возможно, даже с небольшой прелюдией.
Парис выпрямилась.
— Две недели прелюдии — довольно приличный срок.
— Вернее было бы сказать — шесть лет.
От удивления она отшатнулась, но Джек тут же подтащил ее к себе, обвив рукой за плечи.
— Ты шесть лет думал обо мне? — медленно уточнила она.
— Не скажу, что каждую минуту, — он провел рукой по ее волосам, — но излишне часто.
Его рука замерла, послышался тяжелый вздох.
— Ты была совсем ребенком. И просто не могла понимать, чего требуешь.
— Мне было восемнадцать, и я прекрасно знала, чего требую.
— На вечеринке ты разошлась и была настроена на дальнейшие развлечения. А я подвернулся под руку, плюс обычное любопытство, конечно.
— Ох, Джек, нет. — Парис села и торжественно покачала головой. — Я тебе и тогда говорила. Мне был нужен именно ты.