Учитывая все это, Митчел засомневался в собственной правоте насчет ее чувств к адвокату. Может, она оставалась со своим дружком по той причине, что действительно была к нему привязана? Или по крайней мере была намерена не изменять ему!
Митчел горячо надеялся, что ошибается, потому что ее влекло к нему… а его очень влекло к ней.
Нет, не очень. Безумно. И нужно честно в этом признаться.
Официанты потянулись к выходу.
— Ужин подан! — беспечно объявила Кейт.
Митчел повернулся и увидел ее, залитую сиянием свечей. Морской ветерок играл с огненной мантией волос на ее плечах.
Страстно влечет…
Когда он приблизился к столу, она небрежным жестом откинула непокорную прядь со щеки, и у него замерло сердце от этого бессознательно женственного жеста, словно Митчел никогда раньше не видел, как сотни женщин делают это.
— Садитесь, пожалуйста, — любезно пригласила она, когда он попытался выдвинуть для нее стул. — Вам и так пришлось целую вечность ждать этого ужина.
Ее нервозность немного улеглась. Теперь она была на знакомой территории, стояла возле изысканно накрытого, уставленного свечами стола, принимая особо важного гостя, для которого хотела казаться приятной и радушной хозяйкой. Эту роль она могла играть идеально. Потому что училась у настоящего мастера, и только он был способен сделать это лучше.
Но больше она никогда не увидит отца в этой роли.
Сморгнув неизвестно откуда взявшиеся слезы, Кейт потянулась к открытой бутылке вина на приставном столике.
— Разрешите налить вам вина? — спросила она, улыбаясь сквозь пелену слез.
— Это зависит от того, где именно вы собираетесь его наливать и насколько метко целитесь.
Непрошеная тоска мгновенно сменилась приступом веселости.
— Очень-очень метко, — заверила она, наклоняясь над его бокалом.
— А у меня имеется свидетельство обратного, — усмехнулся Митчел.
К его досаде, она тут же отомстила, улыбаясь прямо ему в глаза, одновременно ловко отмерив нужное количество вина в бокал.
— Собственно говоря, в тот раз я поразила именно ту цель, которую хотела, — сообщила она.
И прежде чем Митчел успел определить, насколько она серьезна, Кейт отвернулась, легко скользнула на стоящий напротив стул и безмятежно уставилась на него.
— Намекаете на то, что специально облили меня «Кровавой Мэри»? — осведомился он.
— Сами знаете, что говорят о темпераменте рыжих, — откликнулась Кейт, разворачивая салфетку, но тут же подалась вперед и широко раскрыла глаза, словно в голову пришла ужасающая, но забавная мысль. — Надеюсь, вы не думаете, что я попросту крашу волосы в этот немыслимый цвет?
Митчел был окончательно сбит с толку. Неужели она специально окатила его коктейлем в приступе детской неуправляемой обиды?
— Вы действительно сделали это специально? — спросил он с наигранной небрежностью.
— Обещаете не сердиться?
— Нет, — добродушно улыбнулся он.
С губ Кейт едва не сорвался растерянный смешок: такого она не ожидала.
— Ну хотя бы обещаете никогда больше не заговаривать об этом, если я скажу правду?
— Нет, — с ленивой улыбкой повторил он. Кейт прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
— По крайней мере вы честны и искренни, хотя умеете ввести в заблуждение.
И, всячески стараясь оторвать от него взгляд, подняла корзинку с хрустящими булочками и предложила гостю.
— А вы? Вы честны и искренни? — весело поинтересовался он, беря булочку, и, несмотря на беспечную атмосферу, Кейт безошибочно ощутила некое подводное течение. И неожиданно сообразила, что он затеял игру в кошки-мышки. По всему видно, что в этой игре он чемпион мира, тем более что отводит себе роль кота. Но одновременно она чувствовала, что он не слишком забавляется игрой. И поскольку ее целью было отплатить за его невероятную доброту, подарив приятный вечер, то она решила положить конец всей шараде.
Смело встретив его взгляд, она со спокойным чистосердечием ответила:
— Я сделала это не нарочно. Просто притворялась, что специально облила вас. Чтобы взять реванш за ваши постоянные шуточки насчет «Кровавой Мэри».
Митчел слышал ее слова, но беспомощно тонул в ее глазах, а выражение прелестного лица так повлияло на умственные способности, что ему уже было все равно, сделала она это нарочно или нет. Однако почему-то сразу же понял, что она говорит правду, и это означало для него больше, чем следовало бы. Интересно, в какой семье, в каком городе, на какой планете появилось это непредсказуемое, живое, веселое создание со своенравным чувством юмора, разящей в самое сердце улыбкой и неисцелимой страстью к спасению раненых дворняжек?
Митчел потянулся к ножу для масла.
— Откуда вы взялись, черт возьми?
— Из Чикаго, — растерянно пробормотала она.
Он резко вскинул голову и уставился на нее с таким недоверием, что Кейт сочла нужным подтвердить свои слова.
— Чикаго, — повторила она. — Я родилась и выросла там. А как насчет вас?
Чикаго.
Митчел умудрился скрыть свое недовольство, но мгновенно насторожился.
— Я нигде не жил достаточно долго, чтобы считать какое-то место своим, — уклончиво пробормотал он, считая, что этого вполне достаточно. По крайней мере остальные вполне удовлетворялись таким ответом. Да и вопрос был чисто риторическим. Люди задавали его, потому что так принято при знакомстве. Правда их ничуть не интересовала. Но Кейт Донован была не из таких.
— А в каких местах вы росли? — допытывалась она и шутливо добавила: — Хотя не так долго, чтобы считать их своими.
— В различных европейских городах, — неохотно ответил Митчел, решив немедленно сменить тему. Однако не тут-то было.
— А где вы живете сейчас?
— Там, куда призывает работа. У меня квартиры во многих столицах Европы и Нью-Йорке.
Работа иногда призывала его и в Чикаго, но упоминать об этом он не хотел, желая избежать непременных расспросов о том, есть ли у них общие знакомые. Конечно, она вряд ли знает кого-то, принадлежавшего к кругу Уайаттов, но эта фамилия была известна многим чикагцам, особенно читавшим газеты. И поскольку Кейт знала его фамилию, вполне может спросить, из тех ли он Уайаттов, а ему совершенно не хотелось сознаваться в таком родстве, а тем более обсуждать подробности отношений с семьей.
Кейт ожидала, что он перечислит, в каких городах у него квартиры, или объяснит, в чем заключается его работа. Но поскольку Митчел молчал, она предположила, что он намеренно избегает этих тем. Это показалось ей странным. Кейт не хотела совать нос не в свое дело, но не могла с легкостью переключиться на другую тему и поэтому все же спросила:
— И никаких корней?
— Совершенно никаких, — подтвердил Митчел и, встретившись с ее непонимающим взглядом, усмехнулся: — Судя по выражению вашего лица, вы находите это несколько неестественным?
— Да нет, просто трудно такое представить. — Решив, что если она поделится с ним сведениями о себе, он последует ее примеру, Кейт продолжала: — Я родилась и росла в ирландском квартале. Мой отец владел маленьким рестораном, и много лет мы жили в квартирке наверху. По вечерам жители квартала собирались у нас поесть и пообщаться. Днем я ходила в Школу Святого Михаила с детьми из своего квартала. Позже поступила в Университет Лойолы. После окончания стала работать недалеко от дома, хотя к тому времени очень изменилась.
Митчел с чем-то вроде веселого недоверия осознал, что его безумно влечет к милой рыженькой ирландке-католичке из солидной американской семьи среднего класса. Совершенно нетипично для него, и неудивительно, что она кажется такой загадкой.
— А куда вы устроились после колледжа?
— Социальным работником в департамент социального обеспечения детей и семьи.
Митчел едва сдержал смех. Значит, его безумно влечет к рыжей ирландке-католичке из среднего класса с сильно развитым общественным сознанием.
— Но почему вы решили заняться социальной работой, а не ресторанным бизнесом? Полагаю, в детстве вы достаточно его изучили? — допрашивал он.
— Это был скорее не ресторан, а уютный ирландский паб с весьма ограниченным меню из ирландских блюд и сандвичей, но я ужасно его любила, особенно когда кто-то играл на пианино, а посетители пели ирландские песни. Караоке, — с улыбкой добавила она, — весьма почитаемая форма развлечения в ирландских пабах на протяжении сотен лет, только термин появился в последние годы.
Митчел, знавший, что такое караоке, был так же хорошо знаком с несколькими пабами в Ирландии, поэтому прекрасно понимал, что она имеет в виду.
— Продолжайте, — попросил он, потянувшись к бокалу с вином. — Вы любили музыку…
Кейт поняла, что он к тому же умеет слушать, и подумала, что если она будет немного откровеннее и побольше расскажет о своей жизни, он сделает то же самое.
— Я любила музыку, но в спальне она была плохо слышна, а мне не разрешали спускаться вниз после пяти вечера, поэтому я украдкой пробиралась в гостиную, когда няня засыпала, и слушала музыку оттуда. К тому времени, когда мне исполнилось семь лет, я знала все песни наизусть: грустные, революционные, непристойные. Значений слов я не совсем понимала, зато произносила их с чисто ирландским выговором. Говоря по правде, — призналась Кейт, попробовав салат, — я часами смотрела по телевизору старые мюзиклы и хотела стать певицей в ночном клубе и носить красивые наряды, как женщины в тех фильмах. Воображала, что наш старый кухонный стол — это рояль, ложилась на него в картинной позе и пела в импровизированный микрофон — чаще всего в ручку от метлы.