– Ужасно! – вырвалось у Виктории. – Никогда не думала, что придется существовать без нее! В детстве я была твердо уверена, что, если у меня отнимут Оливию, я умру.
Чарлз не стал упоминать, что именно то же чувствовал в отношении Сьюзен
– А теперь? – допытывался он с искренним любопытством. Его неизменно интриговала таинственная связь между близнецами, способность общаться без слов, на уровне инстинктов.
– Теперь я знаю, что смогу жить без нее. Но не хочу. Как было бы хорошо, если бы она поселилась с нами! Но Оливия ни за что не оставит отца. Да он ее и не отпустит. Кто же будет о нем заботиться? Это так несправедливо по отношению к Оливии, но она ничего не замечает!
Чарлз тоже так считал и без обиняков высказал все Оливии, когда та принесла Джеффу щенка.
– Может, мы сумеем ее уговорить, когда вернемся. Или попросим подольше у нас гостить. Вот Джефф обрадуется!
– Ты не стал бы возражать? – удивилась Виктория.
Чарлз был поражен ее откровениями об отце. Старому эгоисту все сходит с рук, потому что дочь слишком снисходительна. За все приходится расплачиваться Оливии, и Чарлза отчего‑то это больно задевало.
– Разумеется, нет, – пожал плечами Чарлз. – Лучше ее я не встречал человека. Умна, красива, невероятно добра и всегда готова прийти на помощь.
Он повернул голову и заметил напряженный взгляд жены. Жены? Самое странное, что он до сих пор не думал о Виктории как о жене. Даже два месяца спустя после свадьбы они оставались чужими.
– Наверное, тебе следовало жениться на ней, – язвительно бросила Виктория.
– Она не делала мне предложения, – отпарировал он с неожиданной яростью. Временами его охватывал неудержимый гнев на жену, посмевшую скрыть от него свое неприглядное прошлое. И хотя он был готов ее простить, горечь в душе по‑прежнему давала о себе знать.
– Подожди. А вдруг мы решим поменяться местами? – фыркнула Виктория, но Чарлз брезгливо поморщился.
– Это не смешно.
Мысль о том, что они способны его одурачить, не раз приходила ему в голову и всегда расстраивала. Он очень боялся, что совершит какую‑нибудь глупость или скажет нечто неподобающее в присутствии той, кому его слова не предназначены.
– Поднимемся наверх? – буркнул он, чтобы поскорее закончить неприятный разговор.
Виктория кивнула. Последние дни они постоянно спорили или ссорились, сами того не желая.
Супруги переоделись к ужину и направились в кают‑компанию. За столом только и было разговоров что о войне. И Виктория не только слушала, но и высказывала собственное мнение, подчас слишком резкое, но никогда не банальное. Чарлз гордо взирал па жену. Она, несомненно, далеко не глупа. Как жаль, что с ней невозможно ужиться!
Они немного потанцевали, но без особой охоты, и вскоре вернулись на палубу. Ночь выдалась тихой и прекрасной, и Виктория закурила папиросу, любуясь игрой лунного света на воде.
– Ну как? – грустно улыбнулся Чарлз. – Хороший у нас получился медовый месяц или не очень? Тебе было весело?
– Иногда. Хороший или нет? А как по‑твоему?
– Мне было с тобой интересно, но вовсе не легко. Может, именно так и суждено. И жизнь ничего не преподносит нам на блюдечке. Все нужно завоевывать. Что, если судьба предоставила мне только один шанс?
Он имеет в виду Сьюзен! И Тоби, которого она безумно любила, пусть он и не оказался волшебным принцем.
– Наверное, на все требуется время, и, как говорят, стерпится – слюбится.
Оба печально усмехнулись. Пословицы иногда врут!
– А что теперь? Мне предназначена роль домашней хозяйки?
– У вас какие‑то иные планы, миссис Доусон? Собираетесь стать доктором или адвокатом?
– Ни за что! Скорее политиком.
Оба печально усмехнулись. Пословицы иногда врут!
– А что теперь? Мне предназначена роль домашней хозяйки?
– У вас какие‑то иные планы, миссис Доусон? Собираетесь стать доктором или адвокатом?
– Ни за что! Скорее политиком.
Она просто бредила политическими проблемами и военными событиями.
– Я хотела бы вернуться и изучать все, что происходит в Европе. А может, и самой принять участие в войне. Вдруг и я окажусь в чем‑нибудь полезной!
– Полезной? – ужаснулся он. – Станешь водить машину или что‑то в этом роде?
– Возможно, – задумчиво протянула Виктория.
– Посмей только! – не шутя пригрозил он. – Хватит с меня суфражистских демонстраций. Никаких войн!
Но Виктория отчего‑то задалась вопросом, стал бы он ее удерживать, если бы она действительно вознамерилась уехать в Европу. Оливия, разумеется, не одобрила бы ее намерений, так что не стоит обсуждать с ней или с отцом подобные вещи. Но сама Виктория серьезно подумывала о возвращении. Ей все время казалось, что она упускает нечто очень важное, что непременно наложит отпечаток на ее дальнейшую судьбу.
– А как насчет Джеффа? Каким образом он вписывается в твою бурную деятельность? Найдется ли у тебя для него время? – встревожился Чарлз.
– Не волнуйся, я позабочусь о нем.
– Вот и хорошо, – улыбнулся муж, удовлетворенный ее заверениями, и, взяв жену под руку, направился к каюте. Было так тепло, что они оставили оба иллюминатора открытыми, но в эту ночь Чарлз не пытался коснуться ее. Не хватило ни энергии, ни мужества.
На девять утра были назначены учения по спуску на воду спасательных шлюпок – на случай нападения вражеских судов. Виктория боялась, что это расстроит Чарлза, напомнив о Сьюзен, но, если так и было, муж не показывал виду и, когда они отправились в каюту завтракать, улыбнулся и поцеловал жену.
– Что это с тобой? – удивилась она.
– Ничего. Это за то, что ты стала моей женой. Нам нелегко пришлось эти два месяца. Попытаюсь сделаться идеальным мужем, когда окажемся дома. Возможно, возвращение к нормальной жизни пойдет нам на пользу. Наверное, медовый месяц чересчур действует на нервы.
Виктория кивнула, понимая, что он имеет в виду неудачную физическую сторону их отношений. Этой ночью они снова были вместе, и хотя на этот раз Чарлз вошел в нее, а Виктория прилагала все усилия, чтобы принять его, у нее ничего не получилось, и это все больше беспокоило мужа. В постели со Сьюзен все было великолепно, а теперь… после каждого такого соития он чувствовал себя невыразимо одиноким и опустошенным. Долго еще после того, как заснула Виктория, Чарлз лежал, глядя в потолок и спрашивая себя, осталась ли надежда на то, что все изменится. Во всяком случае, оптимизма в нем на этот счет сильно поубавилось.
Когда судно проплывало мимо статуи Свободы, Виктория и Чарлз вышли на палубу полюбоваться восходом солнца, при этом сознавая, что стали ближе друг другу, чем за последние два месяца. Обоим не терпелось поскорее попасть домой, увидеться с Оливией и Джеффом. Оливия пообещала, что приедет их встречать.
Как только гигантский корабль ошвартовался у причала, Виктория принялась всматриваться в собравшихся на пристани и уже через несколько минут издала радостный вопль. Они стали лихорадочно махать руками, чтобы привлечь внимание Оливии, и та, заметив их, заплакала от радости и запрыгала, не выпуская руки Джеффа. Рядом стоял отец. Увидев Викторию и Чарлза, он приветственно поднял руку. Тут же весело вилял хвостом Чип. Как он вырос!
Виктория почти бегом направилась к сходням и бросилась на шею сестре. Обе смеялись и рыдали одновременно. Когда сестры наконец немного успокоились, Чарлз, оглядев их, понял, что по‑прежнему не сумеет различить.