Послушайте, мистер, — обратился он к билетеру. — Мы не будем затевать здесь в зале кинотеатра разборку. Но вы должны вернуть нам деньги за билеты.
— Ишь, чего захотел! — возмутился билетер.
Том сел в кресло.
— Мне известны мои гражданские права. — И внезапно заорал громовым голосом, заглушая ружейную пальбу на экране: — Ну, давай, давай, верзила, ударь меня, бей!
Билетер вздохнул.
— О'кей, о'кей, — примирительно сказал он. — Я верну вам деньги. Только поскорее убирайтесь отсюда.
Ребята встали.
— Я тебя предупредил, — улыбнулся Том солдату, — буду ждать тебя на улице.
— Убирайся к своей мамочке, попроси ее, пусть сменит тебе пеленки, — ответил солдат и грузно опустился на свое место.
В фойе билетер выдал каждому по тридцать пять центов из собственного кармана, заставив расписаться на квитанциях, чтобы потом предъявить их владельцу кинотеатра. Том поставил подпись своего учителя по алгебре, а Клод — президента банка своего отца.
— Чтобы больше духу вашего здесь никогда не было, — пригрозил им билетер.
— Кинотеатр — общественное место, — нагло напомнил ему Клод. — Только попытайтесь не пустить! Я пожалуюсь отцу!
— Кто твой отец? — с беспокойством спросил билетер.
— Увидите сами кто! Придет время, узнаете! — дерзко заявил Клод.
Они нарочито медленно вышли из фойе. На улице они, хлопая друг друга по спине, громко рассмеялись.
Было еще рано, киносеанс будет еще продолжаться с полчаса. Они зашли в вагон-ресторан, расположенный через улицу, и заказали себе по чашке кофе с пирожком на деньги, полученные от билетера. За стойкой работал радиоприемник. Диктор говорил о том, каких успехов за этот день удалось добиться американской армии в Германии, о вероятном решении верховного немецкого руководства отвести войска в Альпы и оттуда оказывать сопротивление наступающим войскам союзников.
Том, скорчив на своем круглом детском лице болезненную гримасу, слушал сообщение. Как ему надоела эта война. И даже не сами боевые действия, а тот постоянный треп о том, какие высокие идеалы отстаивают на фронтах эти храбрые американские парни, какие жертвы они приносят на алтарь победы. Эти разглагольствования просто выводили его из себя. Им никогда не удастся заполучить его в армию.
— Эй, леди, — крикнул он официантке, которая стояла и полировала ногти, — нельзя ли включить музыку? — Ему вполне достаточно этого патриотического трепа, который он постоянно слышит дома от сестры с братом.
Официантка бросила на них томный взгляд:
— Разве вас не интересует, кто победит в этой войне?
— У нас по всем предметам — одни тройки, — сказал Том. — К тому же еще и редкая глазная болезнь.
— Да, я и забыл о своей редкой глазной болезни, — спохватился Клод, прихлебывая из чашки кофе. И оба покатились со смеху над своими остротами.
Они стояли перед кинотеатром «Казино». Двери широко распахнулись, и начали выходить зрители. Том снял часы и передал Клоду, чтобы случайно не разбить при драке. Он стоял абсолютно спокойно, сохраняя полное самообладание. Оставалось только надеяться, что солдат не ушел с девицей раньше, не досмотрев картину до конца. Клод нервно расхаживал взад и вперед по тротуару, его бледное лицо покрылось потом от возбуждения.
— Ты уверен? — то и дело спрашивал он приятеля. — Ты на самом деле целиком уверен в себе? Он ведь действительно здоровяк, этот сукин сын. Чтобы победить, нужно быть уверенным в себе до конца!
— Ты обо мне не беспокойся, — ответил Том. — Твоя задача — держать толпу на расстоянии, у меня должно быть свободное пространство для маневрирования. Я не могу вступать с ним в борцовскую схватку. — Его глаза вдруг сузились. — А вон и он. Идет.
Солдат с девушкой выходили из кинотеатра.
Ему на вид было года двадцать два — двадцать три. Лицо угрюмое. Он был полноват, гимнастерка слегка оттопыривалась на преждевременном животике, но он, этот парень, был крепким. На рукаве не было нашивок, на груди — орденских ленточек. Он крепко сжимал руку девушки, уверенно ведя ее между пешеходов.
— Что-то меня мучит жажда, — сказал он девушке. — Пойдем выпьем пива.
Том подошел к нему и загородил ему дорогу.
— Опять ты, — сказал солдат с раздражением. Он на мгновение остановился, потом пошел прямо на Тома, толкнув его рукой в грудь.
— А ты не толкайся, — сказал Том. Он схватил солдата за рукав. — Дальше никуда не пойдешь!
Удивленный его наглостью, солдат остановился. Он внимательно смотрел на Тома: короче его, по крайней мере, дюйма на три, белокурый, с лицом херувимчика, в старом заношенном свитере.
— Да, ты очень самоуверен, малыш, — сказал он. — Ну-ка, проваливай, убирайся с дороги! — Он локтем оттолкнул Тома в сторону.
— Кого это ты толкнул, Сидни, ты себе представляешь? — спросил Том, стремительно нанося ему резкий удар кулаком в грудь. Прохожие стали останавливаться, с любопытством наблюдая, чем закончится ссора. Лицо солдата покраснело от охватившего его приступа гнева.
— Ну-ка, пацан, убери свои лапы, иначе будет плохо.
— Ты что, парень? — удивилась девушка. Она еще в кинотеатре подкрасила губы, но на подбородке остались следы помады. Ей, казалось, было абсолютно наплевать на толпу людей, окруживших их. — Если ты решил пошутить, то это плохая шутка.
— Это не шутка, Анжела, — сказал Том.
— Прекрати свою дурацкую болтовню и не задевай Анжелу! — возмутился солдат.
— Пусть извинится, — сказал Том.
— По крайней мере, — поддержал его Клод.
— Извиниться? Извиниться за что? — недоуменно спросил солдат, повернувшись к толпе. — Эти ребята, по-моему, чокнулись.
— Так вот, либо ты извинишься за те оскорбления, которые твоя подружка сказала нам в кинотеатре, — твердо продолжал Том, — либо пожалеешь.
— Пошли, Анжела, — сказал солдат. — Пошли, наконец выпьем пива. — Он сделал шаг в сторону, но Том схватил его снова за рукав и толкнул, раздался треск разорвавшейся ткани. Солдат резко повернулся, посмотрел на рукав.
— Послушай ты, маленький сукин сын, ты разорвал мне гимнастерку.
— Я же сказал, ты никуда не пойдешь! — повторил Том. Он сделал шаг назад и согнул в локтях руки.
— Тебе это даром не пройдет, ты мне порвал гимнастерку, — разозлился солдат. — Мне наплевать, что ты еще пацан. — Он замахнулся и нанес удар открытой ладонью.
Том попытался увернуться, но удар пришелся ему по плечу.
— О-о! — завизжал он, схватив себя за плечо, и, корчась, согнулся, словно от дикой боли.
— Вы видели? — повернулся Клод к толпе зевак. — Вы видели, как этот негодяй ударил моего друга?
— Послушай, солдат, — не выдержал седой человек в плаще, — нельзя бить мальчишку. Ведь он еще маленький.
— Я не бил его, только слегка ударил, — повернувшись к заступнику с виноватым видом, оправдывался солдат. — Он пристает ко мне вот уже…
Том неожиданно резко выпрямился и снизу кулаком нанес солдату удар в челюсть, но не очень сильно, чтобы не отбить у того охоту к драке.
Теперь уже ничто не могло сдержать впавшего в ярость солдата.
— О'кей, пацан, ты сам нарвался на драку, — проговорил он, угрожающе надвигаясь на Тома.
Том отступил, и толпа за его спиной попятилась назад.
— Ну-ка освободите место, — потребовал Клод, как рефери-профессионал. — Освободите место вокруг них.
— Сидни, опомнись, — взвизгнула девушка, — ты же убьешь его!
— Не-а! — ответил он. — Дам ему пару оплеух, нужно преподать этому наглецу урок.
Том гибко, как змея, извернулся и нанес ему короткий хук в голову, а правой — целую серию ударов в живот.