Едва начавшийся апрель уже выстреливал крокусами и ранними тюльпанами на клумбах, ярко отражался солнечными зайчиками в чисто отмытых витринах. Глядя на сухой асфальт и щеголяющих в туфельках женщин, я с трудом представляла Москву, пронизывающий апрельский ветер, наледь на асфальте.
Гостиница «Кристалло» подавляла неискушенных российских заводчан, которых сопровождала я, тяжелой роскошью в стиле ампир. Они шарахались от толстых купидонов, свисающих со стен в коридорах, и сшибали мраморные подставки, расставленные во всех удобных и неудобных местах. Четверо мужчин из далекого городка в Сибири, прибывших на приемку оборудования, шумно обсуждали свои впечатления от первого визита в зарубежье. Все удивляло и забавляло — водители, пропускающие пешеходов, пешеходы, спешащие яркой, нарядной толпой, нищие, чинно сидящие на тротуарах или пиликающие на гармошках. Вечером, предоставленные сами себе, мы отправились на ужин.
— Мы хотим попробовать что-нибудь особенное, типично немецкое, — попросили уральцы.
«Что ж, немецкое так немецкое, — подумалось мне, — в Старом городе наверняка есть какой-нибудь ресторанчик».
Если перейти центральную улицу города Кёнигштрассе, или, как ее называют местные жители, Кё, обойти универмаг «Кауфхоф», перейти по подземному переходу еще одну улочку, то можно попасть в исторический центр города — Альтштадт. Заводчане с любопытством осматривалась по сторонам. Альтштадт был набит маленькими пивными и кафе. К вечеру они стали заполняться посетителями. Под зонтиками за столиками, покрытыми клетчатой скатертью, сидели люди, пили пиво, разговаривали, смеялись. Воздух был теплый, деревья покрылись светло-зеленым пухом, и к свету закатного солнца примешивались теплые краски весенних цветов. Мы долго бродили по улочкам в поисках подходящего ресторанчика, предлагавшего немецкую кухню. Наконец в глаза бросилась вывеска — «Бирштубе», и я решительно толкнула дверь. Почти не поднимая глаз, я повесила плащ на вешалку и в сопровождении моих верных рыцарей вошла в зал. Когда я подняла глаза, то обомлела — в зале сидели почти одни мужчины. Перед ними стояли кружки различных цветов и размеров, из которых они отпивали темное и светлое пиво. Отступать было неудобно. Официант проводил нас к столику, за которым уже сидел один господин, глубокомысленно глядящий в свою кружку. Вскоре на столе появились блюда с запеченными огромными свиными ногами и кислой капустой. В одну из ног был хищно воткнут нож. Уральцы оживленно переговаривались, отрезая гигантские куски от свиной ноги. Услышав незнакомую речь, наш визави перевел озадаченный взгляд со своей кружки на меня. В этот момент пронося поднос с кружкой пива, официант споткнулся, и приличное количество жидкости выплеснулось на меня и сидящего за столиком мужчину. Мы оба вскрикнули и синхронно принялись вытирать себя салфетками. Уральцы сочувственно заворчали — в этот момент они слаженно пережевывали куски свиной ноги. Официант пробормотал извинения и удалился, потом долго возил шваброй у столика, целую вечность ходил за новой кружкой.
— Что за сервис! — пробурчал мой визави.
— Очень знакомо, — усмехнулась я. — Как?
— Мы из России.
— Что вы говорите?
Господин забыл о своем облитом пиджаке и превратился во внимание.
— Как там у вас, в России?
— По-разному.
Мы разговорились, познакомились, мои подопечные настояли на том, что за знакомство следует выпить водки. Официант принес маленькие наперстки, наполненные грушевым шнапсом. Двое старичков с внешностью пролетариев эпохи Веймарской республики за столом напротив одобрительно кивнули. Нового знакомого звали Райнш, он был служащим в одном из банков Дюссельдорфа.
— Дюссельдорф самый богатый город, — спустя два часа горячился Райнш.
— Герр обер, еще водки!
Два старичка не отставали. Они сидели обнявшись, время от времени осушали свои наперстки шнапса и продолжали неспешный разговор.
— Какие здесь маленькие рюмки. Дайте большие! — воскликнули уральцы. — Надо же выпить за знакомство!
Официант принес большие рюмки. Райнш широко раскрыл глаза.
— Я так много никогда не пью!
— Смотри, как надо пить, — привлек его внимание самый старший из нашей делегации, опрокинул залпом стакан шнапса и заел кусочком черного хлеба. Райнш последовал его примеру.
— Невероятно. — Это слово Райнш произносил уже с усилием.
— Вот это по-нашему! — радостно аплодировали сибиряки.
Посетители приходили и уходили, и только мы да пара старичков напротив плотно сидели за своими столиками весь вечер. В половине двенадцатого официант объявил о закрытии заведения. Я тоже решительно объявила «вечер немецкой кухни» закрытым. Однако Райнш был не в состоянии встать.
— Какой у вас адрес? — затормошил его официант. Райнш, еле шевеля губами, продиктовал название улицы и номер дома.
— Подождем, пока придет такси, не можем же мы бросить парня в таком виде! — загомонили уральцы — русская душа, как всегда, щедра.
Они вызвались затащить бесчувственное тело Ханса в машину, при этом водитель такси — а им оказалась женщина — коротко заметила:
— Вот набрался! Сочувствую.
Наутро, объевшись на завтрак домашних сосисок с пивом, сибиряки собрались на завод. Меня всегда поражало производство — его непонятные постороннему человеку законы, шум, вечное движение. Мои подопечные рассредоточились по всему цеху — один бросился к сварщикам, другой исследовал качество оцинковки, третий щупал кабели. Хозяева завода растерялись — как же всех собрать? Вместо со мной они проскальзывали под тросами и балками, собирая любознательных гостей. В комнате для переговоров я, совершенно охрипшая, обнаружила на своем любимом кремового цвета костюме два непонятных пятна. Ну вот, теперь и надеть будет нечего! Мои подопечные, довольные проведенной экскурсией по заводу, весело грызли печенье, запивая его кофе.
Неделя пролетела незаметно. Каждое утро гости спешили на завод, а вечером ужинали в каком-нибудь экзотическом ресторане, словно наверстывали упущенную за всю прошедшую жизнь возможность отведать чего-нибудь иного, нежели пельмени и пирог с омулем. Приемка оборудования прошла, как говорится, в теплой дружественной обстановке. Наступила пятница — «шопинг дэй». Предвкушая поход по магазинам, заводчане вытаскивали из чемоданов огромные матерчатые сумки, взвизгивали «молнии», и сумки раскладывались на кучу дополнительных отделений. Я без остановки переводила, советовала, безропотно мерила на себя все покупаемые для жен, дочерей и невесток вещи.
Вечером мы были приглашены коммерческим директором завода и его супругой в эксклюзивный рыбный ресторан.
— Здраствуйте, Марина! — обрадовалась фрау Зигфрид, взявшая два года назад надо мной своеобразное шефство. — Почему у вас такой грустный вид?
Упоительные запахи витали в воздухе, хозяин ресторана был вежлив и предупредителен.
«Что же нас кормят как на убой?» — обреченно думала я. Госпожа Зигфрид наклонилась ко мне и доверительно прошептала:
— Завтра мужчины уезжают на экскурсию на «Альт-бир» — пивной завод в Дюссельдорфе. Мы должны что-то придумать для себя, верно?
Я задумалась: хороший вкус и большие деньги сделали из не очень-то примечательной секретарши элегантную супругу коммерческого директора завода. Итак, идем покупать костюм!
Когда в субботу мы переступили порог эксклюзивного салона одежды, к нам поспешила директор салона — фрау Зигфрид была здесь постоянной клиенткой.