И зачем они развелись? Ну конечно, они едут не вместе, а только в одно и то же место, потому что друзья папы ездят туда охотиться, вернее, они уже не охотятся, а только бывают там. У одного из приятелей есть жена, которая дружна с мамой и тоже любит собирать грибы, хотя, впрочем, всегда приятнее путешествовать вдвоем…
Адам разгребал руками влажный песок, а возле самой воды сидели, свернувшись клубками, чайки и даже не поднимали головы. У меня нет никакого желания выходить замуж при таких погодных условиях. Хотелось бы, чтобы светило солнце, было тепло, а если подождать до возвращения Адама, то я могла бы сбросить пару килограммов и выглядеть божественно. Правда, хорошо бы иметь в Америке мужа, а не жениха. Однако если ему захочется выкинуть какой-нибудь номер, то он сделает это независимо от того, жена я ему или нет. И в этом случае лучше не быть женой. Но с другой стороны, хотя бы раз в жизни женщине положено счастливое замужество.
Я прижалась к своему Голубому. Никто не смотрит — значит, и стыдиться мне нечего. Он обнял меня, мы посидели так молча. Он не знает — и хорошо, — что я думаю о его дурацкой, безумной идее поехать в эту проклятую Америку! Ненавижу страны, которые лежат далеко, в других полушариях! Почему Соединенные Штаты не граничат с нами? Находились бы они где-нибудь в районе Словакии — тогда, извольте-пожалуйста, можно было бы смотаться на пару деньков. Но нет, как назло, они открыты в такой дали этим идиотом Колумбом, который не ужился с женой и слонялся по морям-океанам в поисках развлечений. И почему он не плавал по Балтике и не открыл Америку здесь? Всё всегда против меня. На черта такой отпуск — наши последние недели вдвоем, а мы сидим как дураки у замерзающего моря. И все из-за меня. «Не хочу, чтобы он уезжал, не хочу! — повторяла я мысленно. — Не уезжай никуда!»
— Знаешь что? — Адам прервал мои размышления. — Пойдем-ка лучше домой, сыграем в скраббл, так и быть, а потом сходим в то кафе, которое приглянулось нам вчера вечером… Съедим что-нибудь вкусненькое, выпьем немного и воспользуемся тем, что мы одни, хорошо? И может, наконец обсудим наши планы на будущее…
Надеюсь, что в эти планы входит секс. Вчера после дороги мы свалились без задних ног, не помню даже, сказал ли кто-либо из нас: «Спокойной ночи, дорогой (дорогая)!»
Плед не отряхивался, песок прилип намертво. Чайки вдруг взмыли вверх, хлопая крыльями. Я всегда считала, что это хорошенькие маленькие птички, и издалека они так и выглядят, но вблизи — прямо-таки Хичкок.
Мы вернулись в дом пани Ирэны, и вместо того, чтобы заняться чем-то полезным, я мгновенно заснула. Голубой разбудил меня в шесть, потому что у него от голода сводило живот.
В кафе было пусто, только в углу за столиком сидел один мужчина, перед ним — пиво, а сверху, на картине, — корабль, который вопреки законам природы висел на гребне вздыбленной волны, совершенно не погруженный в воду, без людей, а вдали свирепствовал шторм.
Официантка принесла меню, я протянула руку, но она и не собиралась нам его дать, лишь улыбнулась:
— Лучше я сама вам что-нибудь предложу, вы ведь не знаете, что стоит выбрать.
— Все-таки мы хотели бы заглянуть в меню, — ответил Адам и с ликующим видом взглянул на меня, а официантка, покосившись на него с недоверием, положила меню на стол.
— Как желаете, только потом без претензий.
Мы взяли меню. Я начала со спиртного, потому что чувствовала, что имею на это полное право. Адам подозвал официантку:
— Для начала, пожалуйста, пиво — для меня и горячий чай.
Чай, разумеется, для меня. Пусть будет. Я читала перечень алкогольных напитков: «Секс на пляже», «Вдвоем», «Черное вожделение», «Марго», «Прочь, похмелье». Ни малейшего понятия, что это за напитки, но не хотелось отвлекаться на мелочи.
Я листала дальше. Свиная рулька в пиве, венгерский омлет, тушеные овощи под шубой из сыра — что-то зачеркнуто, — русские пельмени, шесть штук…
— Я закажу гуляш по-венгерски, — решил Адам и отложил меню.
— А мне — свиную рульку, — набралась я смелости.
— Будьте добры! — подозвал Голубой официантку.
Она мгновенно выросла возле нашего столика — в талии у нее сантиметров сорок и довольно пышные остальные формы, Ларе Крофт[3] делать здесь нечего. Я вмиг ей позавидовала. Девушка приветливо улыбнулась:
— Да, я вас слушаю.
— Мне, пожалуйста, рульку.
— Нет.
— Есть! — Я ткнула пальцем в написанное. — Рулька в пиве.
— Нет, — спокойно ответила официантка. — Я же хотела вам посоветовать, а вы пожелали сами.
— Гуляш по-венгерски? — Голубой поднял голову и в конце четко поставил вопросительный знак.
— Я, конечно, могу принять заказ, но мне бы хотелось, чтобы вы остались довольны, — улыбнулась официантка МОЕМУ Голубому.
Я решила, что мне следует вмешаться.
— А что свежее вы можете нам предложить? Девушка просияла:
— Очень свежее мясное ассорти. Да-да, эта нарезка очень свежая.
— Может, ризотто? — Адам наклонился ко мне и почти перешел на шепот.
— Ризотто ни в коем случае, я слышу, вы собираетесь его заказать. Советую отварные овощи или что-нибудь в кляре на пиве. Это я могу рекомендовать с чистой совестью.
Я в знак согласия кивнула. Адам отодвинул меню в сторону.
— Тогда две порции овощей и две рюмки водки. Официантка наклонилась над столиком и изумленно посмотрела на Адама:
— Простите, ваш желудок выдержит смесь водки с пивом?
Адам чуть не подавился, захлебнувшись воздухом. Официантка спокойно продолжила:
— У меня большие сомнения на этот счет, может быть, сделаем так: для вас — «Секс на пляже», а для дамы — «Марго», мы на спиртном не обманываем, потому что недавно была проверка. Зато на десерт, раз уж ничего хорошего нет из еды, предлагаю мороженое, такое, которое поджигается, с пламенем на столе. Услуга стоит восемь злотых, но можно то же самое мороженое подать без огня, в холодном виде. Правда, исключительно для вас могу поджечь и бесплатно, чтобы сделать вам приятное. Вас устраивает?
Мы совершенно оторопели, а официантка забрала меню, обворожительно улыбнулась, так что нам было бы неловко искать другое кафе, и, не дожидаясь ответа, ушла, покачивая бедрами. Адам проводил ее восторженным взглядом.
— Бесподобна! — шепнул он мне.
— «Для вас — „Секс на пляже“!» Это что — предложение? — прошептала я Адасику, но он не успел мне ответить, потому что мужчина, сидящий под кораблем, взял свой стаканчик с «беленькой» и направился к нам.
— Разрешите?
Мы оба были так ошарашены, что Адам кивнул, а незнакомец, склонившись над столиком, сказал, поглядывая то на меня, то на Адама:
— Я уже давно наблюдаю за вами, сижу и думаю: подойти или нет, ну и решил подойти. Потому что я здесь один.
— Слушаю вас. — Адам, оказывается, не лишился дара речи. — Чем можем быть вам полезны?
— В том-то и дело, что ничем.
Адам развел руками: дескать, извините, но у нас тут свои разговоры. Он посмотрел на меня выразительно, но тот тип весь просиял:
— Ну и отлично, отлично! Вы знаете, здесь ни у кого нет времени поговорить, а с интеллигентными людьми, позвольте так выразиться, всегда приятно перекинуться словом, раз уж вы так любезны. — Он придвинул себе стул и — о ужас! — сев за наш столик, жестом подозвал официантку: — Три водки, пожалуйста!
Я бросила взгляд на прибалдевшего Голубого, и на меня вдруг напал неудержимый смех. Давай, социолог, действуй, пускай в ход свои ассертивные методы[4] ! Сейчас, когда заказаны три рюмки водки! Мой Адасик, однако, окаменел. Притом полностью.