Но, открыв книги, мы увидим творения и не святых, которые, однако, приняты к церковному употреблению. Оказывается, все люди могут внести свою лепту в создание православного богослужения, и их скудные труды и немощные усилия приемлет и благословляет Церковь. Примеры такого отношения к Уставу мы видим и во времени, более близком к нам.
Вообще выполнение Устава, всех его предписаний не может не быть творческим. Оно связано с очень многими проблемами, рожденными историей Типикона. Выполнить Устав формально совершенно невозможно, подход к нему каждый раз должен быть только творческим, тут прямолинейно действовать нельзя. Но это творчество должно быть плодом очень усердного, внимательного и любовного изучения Устава — только поняв его логику, можно затем с этой логикой подходить к различным проблемам. В этом смысле для нас может быть примером владыка Афанасий Сахаров. Для знакомства с духом богослужебного Устава можно порекомендовать его замечательную книгу «Поминовение усопших по Уставу Православной Церкви». Очень узкая и ограниченная тема, но, развивая ее, на этой теме Владыка явил пример пламенной любви к Уставу и глубокого проникновения в его смысл. Способом этого проникновения он считал внимание к самым мелким и формальным предписаниям Устава. Например, есть в его книге такое место — он сетует на то, что православные даже кутью неправильно готовят. Кутью украшают всякими конфетками, мармеладом или еще чем-то, а на самом деле кутья — это пшеница, облитая медом, украшенная различными «сладкими овощми», т. е. изюмом и т. п. Вот так, говорит он, нужно готовить кутью. Что же это такое? Неужели мелочность и буквоедство? Казалось бы, какая разница, как готовить кутью? А Владыке дорого это предписание. Он был величайшим знатоком Устава и автором службы Русским святым. И служба эта удивительна, так как написана кровью сердца.
Кроме того, Владыка Афанасий явил нам примеры, если можно так сказать, нарушения Устава: как нужно нарушать Устав. На первый взгляд, это выглядит странно, но наша жизнь такова, что мы не можем обойтись без нарушения Устава. Как же его нужно нарушать? Кромсать вдоль и поперек? Без разбора выбрасывать все, что не нравится и непонятно? Нет, не так. Нарушение Устава возможно только в духе Устава. Допустимо Устав деликатно сократить — таковы условия нашей жизни. Владыка Афанасий явился автором идеи изменения Устава чтения Псалтири для сельских храмов, в которых богослужения совершаются не каждый день. По Уставу Православной Церкви в обычное время, т. е. не во время Великого поста, за седмицу Псалтирь прочитывается вся целиком, начиная с воскресного богослужения в субботу вечером, когда поетсяБлажен муж(1-я кафизма) и до конца седмицы. Но в некоторых сельских храмах служба была только по субботам и воскресеньям, и получалось, что каждый раз на воскресной утрени читают одни и те же кафизмы (2-ю и 3-ю). Владыка счел, что это «буква», но не дух, потому что не прочитывается Псалтирь, все время читается одно и то же, и он сказал: «Читайте не 2-ю и 3-ю, а всю Псалтирь подряд. В одну неделю 2-ю и 3-ю, в следующую — 4-ю и 5-ю и т. д.». Таким образом, Псалтирь прочтется не за неделю, а за более длительный срок, но это и будет исполнением Устава не в его букве, а в его духе, чтобы мы могли помолиться вместе с псалмопевцем, чтобы услышали всю Псалтирь. Вот для нас маленький пример того, каким может быть нарушение Устава.
Надо сказать, что нарушение Устава бывает не только по нашей немощи и нерадению, оно является нашей судьбой. От нас это уже не зависит, изменить это уже не в наших силах. И само содержание книги «Типикон» чрезвычайно проблематично по своему составу и объему.
Начав изучать его, мы обнаруживаем противоречия (мелкие, разумеется), несогласованности, обнаруживаем, что для многих частей богослужения нет ясного предписания, как их выполнять. Эта причина родила две крайности в отношении к Уставу, Одна позиция — охранительная: ревностное и последовательное выполнение буквы Устава. По какой бы причине, в какое бы время, по какому бы историческому случаю ни вошло в Устав то или иное предписание, оно для сторонников этой позиции является непреложным законом. Другой, не менее уродливой позицией, является безразличие к Уставу, плоды которого мы сегодня вкушаем. Безразличие рождает многочисленные и бестактные по отношению к Уставу нарушения. Оно оставляет от богослужения некую схему без наполнения, например: нужно спеть псалом — мы споем один стих, нужно спеть 10 стихир — мы споем 3. Так сказать, по каждому пункту отметимся, и все. Есть и более ужасные проявления безразличия к Уставу, сокращение объема богослужения — это еще самое невинное.
Если же мы обратимся к церковному преданию, то услышим совсем другие призывы: к любви и ревностному выполнению Устава. В сочинении св. Симеона Солунского «О Божественном» есть такие слова: «И молю вас о Христе, чтобы вы соблюдали этот чин навсегда и чтобы осталось у вас предание отцев как некая божественная искра». Вот в чем видят свв. Отцы смысл выполнения Устава.
Что же нам делать и как быть, если мы обречены на невыполнение Устава в приходских храмах? Если нет того темпа жизни, который был во времена создания Устава, если мы утратили многочисленные богослужебные традиции, которые необходимы для выполнения предписаний, если нас в храмах окружают люди, которые привыкли к каким-то нарушениям, и мы не можем через них перешагнуть, обидеть их или смутить?
Встает и другая проблема. Ведь Типикон — не только схема, но и некое содержание. Его тело, плоть — состав служб — увеличивался с течением веков, и увеличение это, как правило, радостно для нас, поскольку являются новые святые, они канонизируются, им составляются службы. Так, в один день в Типиконе могут быть указаны два святых, а если открыть современные Минеи — там шесть или семь святых. Как служить? Соединить это все невозможно, будет утрачена логика богослужения. Как это выполнить, и какой смысл в этой ситуации, в которой мы оказались? Надо сказать, что в самой этой невыполнимости, в самой недостаточности наших усилий, возможно, кроется некий духовный смысл. Об этом пишет владыка Афанасий. Он говорит, что Типикон являет нам некий идеал, некий образец, а «идеал — это нечто совершеннейшее, возвышеннейшее, всегда влекущее к себе, как бы манящее, но никогда в полной мере не достижимое». Никогда мы не скажем: «Вот мы послужили — молодцы». Наоборот. Такое богослужение с усердием, но с немощными средствами, будет рождать смиренное воздыхание и сознание своей недостаточности, своего несовершенства — как далеки мы от предписаннного, не в том смысле, что нам все равно, что предписано, а в том смысле, что мы хотим, но это невозможно.
Что же нам остается? Что же остается тем людям, которые не читают и не поют на клиросе? По нерадению или по небрежности чтецов и певцов они страдают, как бы скрадываются, лишаются чего-то в богослужении. Какие можно указать пути и способы изучения Устава даже и в таких условиях? Прежде всего — внимание на службе, к которому мы призваны. У всех в ушах дьяконский возглас: «Вонмем» (будем внимательны), — этот возглас относится ко всему богослужению. Даже если мы уразумеем и запомним все то, что поется или читается, это уже будет очень много. Но лишь одного внимания к службе недостаточно, необходимы участие и совершение службы каждым (потому что люди, стоящие в храме, являются не присутствующими, а участниками, совершителями богослужения), нужна обязательно подготовка к богослужению.