Милославская перевела дыхание и продолжила:
– Неизвестный зачем-то подменил шприц. Вполне возможно, смерть вашего сына была не просто несчастным случаем. Кстати, есть ли среди ваших знакомых человек, имеющий на запястье правой руки татуировку в виде черного скорпиона?
– Так значит, все-таки убийство, – в голосе Сизовой слышалось какое-то злорадное удовлетворение. Возведенный в ее воображении на пьедестал образ безупречного идеального сына не рухнул. – А человека с подобной татуировкой точно не знаю. У нас и нет подобного контингента среди знакомых, – несколько высокомерно промолвила, немного подумав, Дарья Владимировна и продолжила: – Я надеюсь, что вы возьметесь за это дело? Деньги не будут проблемой. Только лишь назовите свою цену.
Яна с сомнением посмотрела на посетительницу. С одной стороны, женщина, как мать, потерявшая нежно любимого сына, вызывала сочувствие, несмотря на присущее ей некоторое высокомерие и самодовольство, но с другой, что-то, связанное с этим делом, настораживало и беспокоило Милославскую. И все же ей самой хотелось понять, почему голос Дарьи Владимировны временами кажется ей смутно знакомым и даже вызывает бессознательное беспокойство и тревогу. А для этого не следовало прерывать сотрудничество. В результате, данные соображения побудили Яну заявить:
– Я попытаюсь найти убийцу или же того человека, который присутствовал при последних минутах жизни вашего сына. Но хочу сразу предупредить, что мне нужно время. В качестве аванса, если мои условия вас устраивают, я прошу 200 долларов, и лишь в том случае, если я выполню взятые на себя обязательства, вы заплатите мне еще тысячу.
Яна в ожидании смотрела на Сизову. В глубине души она даже немного надеялась, что ту не устроят предложенные экстрасенсом условия. Но женщина с восторгом ухватилась за предложение.
– Да, конечно, – Дарья Владимировна извлекла изящный кожаный кошелек из сумочки, подобранной в тон к костюму, и отсчитала четыре новенькие купюры. Положив их на стол, она с ожиданием уставилась в лицо Яны, как будто предполагая, что та тут же, сидя в кресле, примется вычислять своими чудодейственными способами убийцу.
Яна поднялась и проговорила:
– Я буду держать вас в курсе дела и со своей стороны надеюсь на ваше содействие. Мы еще побеседуем, а сперва мне необходимо кое-что выяснить. Когда состоятся похороны?
– Завтра, в 12 часов. Вот моя визитка, – женщина извлекла из сумочки картонку с серебряным тиснением. – Здесь указан мой телефон и адрес.
Сизова с некоторым сожалением поднялась и, наконец-то, удалилась. Яна проводила ее и вновь села в кресло, раздумывая. Она чувствовала усталость и слабость. Использование карт довольно-таки сильно ее изматывало, но, несмотря ни на что, Милославская решила сразу же приняться за дело. А для начала она собиралась побеседовать с Руденко.
Яна придвинула поближе телефон и принялась набирать знакомый номер. Лейтенант Руденко в данный момент, по ее предположениям, должен был находится на службе.
Милославскую с милиционером связывали полу-деловые полу-дружеские отношения сотрудничества. Семен Семенович Руденко неоднократно лично убеждался в способностях Яны как экстрасенса, помогающего ему расследовать очередное дело. Так что относился лейтенант к ее гипотезам и просьбам уважительно, хотя в беседах порой и стремился высказать некоторый скептицизм и насмешку. Просто его практичный, приземленный склад ума никак не желал спокойно воспринимать столь абстрактные и необъяснимые категории, которыми оперировала Яна.
Поэтому всякое очередное утверждение Милославской, основанное на информации, почерпнутой из видений, Руденко встречал с наигранной иронией и недоверием.
Вероятно, это помогало лейтенанту чувствовать себя уверено, не страдая от того, что женщина, не имеющая никакого отношения к милиции, способна раскрыть дело, с которым ему не справиться.
Яна дозвонилась до кабинета Руденко довольно-таки быстро. Трубку подняли после первого же гудкаи бодрый молодой голос произнес:
– Сержант Томилин слушает.
– Здравствуй, Саша, – Яна была знакома со многими подчиненными лейтенанта, а с Томилиным как-то провела немало времени, ожидаякогда появится убийца. Но, на всякий случай она уточнила:
– Это Милославская. Семен Семенович сейчас очень занят?
– Он на задании. – голос сержанта стал еще более жизнерадостным. Видимо, отдыхать в кабинете начальника, дежуря у телефона, было значительно веселее беготни под палящим солнцам у очередного трупа. – Где-то в вашем районе, кстати.
– Когда появится, попроси, чтобы перезвонил мне по важному делу, ладно?
Яна распрощалась с сержантом и задумалась. Пока в ее распоряжении было не так уж много информации, чтобы начинать действовать, но все же она решила еще раз попытать счастья с картами.
Просмотрев десять имеющихся у нее в данное время карт, Яна задумалась, какой отдать предпочтение. Каждая карта действовала по-своему, обращая внутренний взгляд экстрасенса в прошлое, будущее, или позволяя ей понять настроение, состояние, в том числе и физическое, человека, а также воздействовать на чье-то сознание. Но в данный момент Яна остановилась на карте «Джокер» или, как она ее еще называла, «Сюрприз». Дело в том, что этот картонный прямоугольничек с изображенным на нем лукаво улыбающимся месяцем, все время преподносил Яне сюрпризы. Видения, возникающие при использовании «Джокера» сперва казались непонятными, но в дальнейшем помогали взглянуть на обстоятельства дела по-новому. Кроме тогоэта карта требовала вдвое меньших затрат энергии.
Яна устроилась поудобнее в кресле, положив правую руку на карту, лежащую на столе. Она смежила веки и погрузилась в странное, полудремотное состояние. Карта, расположившаяся под рукой, стала каким-то необъяснимым образом излучать тепло, нагреваясь все сильнее и сильнее. В то же время Яна словно погружалась в прохладный, застилающий все вокруг, серый туман. Милославская проваливалась в эту серую, вязкую массу, охватывающую все ее тело липкими, холодными щупальцами страха. И в тот момент, когда она уже начала задыхаться, неизвестно откуда взявшийся ветерок разодрал в клочья обступившую Яну серую мглуи перед глазами предстала неожиданная картина. Это была фотография. Большая овальная фотография в черной траурной рамке. Янане отрываясь, смотрела на полудетское лицо темноволосого мальчика. Взгляд его был серьезен, а на плотно сжатых губах не появлялось и тени улыбки. Яна пристально всматривалась в лицо, чувствуя какую-то странную тревогу.
Лишь через мгновение она осознала, что отступивший туман открыл перед ней большое пространство, залитое ярким солнечным светом. Неизвестным образом внезапно Яна почувствовала за спиной какое-то движение. Она резко обернулась и вдруг поняла, что находится на кладбище. На этот раз перед ней оказалось сморщенное тонкогубое старческое лицо с суровыми глазами: «Митяева Ирина Владимировна 1834–1923», успела прочитать Яна, когда на памятник уселся большой черный ворон. Видимоон и привлек ее внимание. Как в замедленной съемке Яна завороженно наблюдала за тем, как клюв ворона раскрывается. Затем она услышала какой-то резкий, раздражающий звуки картинка стала рассыпаться перед ее глазами, будто выстроенная из песка.
Яна застонала, приходя в себя. У ее ног поскуливала Джемма, вопросительно глядя в лицо хозяйки.