Я знала, что этот пенис не извергнет семя жизни; он вытянет кровь из меня; он был трубой, которая выкачает из меня кровь. Моя кровь потечет в твоих венах…
Письмо бредило и бредило, перескакивая с одной на другую в цепочке столь же фиксированных, сколь и хаотичных ассоциаций (хрестоматийный симптом шизофрении, из тех, что он заучивал, будучи студентом, – только никто и никогда не ждет, что во власти этого отвратительного недуга может оказаться любимый человек).
Я знаю, ты меня убьешь,говорилось в письмах, ты выпьешь мою кровь; ты съешь мое сердце; я умру в твоих сильных руках…
Классический комплекс мании преследования, хрестоматийный симптом.
Я слышу твои шаги за дверью моей квартиры(на самом деле – ее больничной палаты); босые ноги с черными ступнями, как у собаки или сиамской кошки…
Шизофреникам зачастую не удается разделить реальность и фантазии.
Я молюсь на голубое. Теперь только голубое может меня спасти. Голубой – это цвет неба и вен у меня под кожей; тех самых вен, которые ты прокусишь и будешь сосать; твой пенис вторгнется в ту полость и еще раз пустит мне кровь. Ты человек с сердцем вампира, Дэвид Томас Леппингтон. Пожалуйста, съешь ее, а не меня(голубая линия бежит вверх по странице от слова «ее» к приклеенной скотчем мухе). Я пришлю тебе еще. Поверь мне. Пощади меня. Я пришлю еще. Я пришлю котенка, если смогу. Съешь его – не меня. Хотя я смирилась, я стоик, я исполнена фатализма. Я знаю, что умру в твоих сильных руках…
И так далее. Он разорвал пакет с крекерами. Шорох дождя об оконное стекло начал раздражать его больше, чем можно было бы рационально объяснить, и он это знал. Письмо Катрины разъедало, как ржавчина или кислота. Иначе не скажешь. Чертово письмо разъедает его. Нужно…
В дверь постучали.
С минуту он неподвижно смотрел на дверь, настолько поглощенный мыслями о Катрине, что это походило на пробуждение ото сна…
…нет, безумного кошмара.
В дверь снова постучали.
С усилием оторвавшись от навязчивых мыслей, он открыл дверь.
На пороге стояла Электра с переброшенной через руку стопкой полотенец.
– Извините, что вас потревожила. – Она тепло улыбнулась. – Я просто принесла еще полотенец.
– О, большое спасибо. – Он неловко взял полотенца, все еще держа упаковку крекеров в одной руке и недоеденное печенье в другой.
– Дорога сюда подстегнула ваш аппетит. – С жизнерадостной улыбкой она смахнула со лба прядь иссиня‑черных волос.
– Пожалуй, да.
Должен ли он как вежливый человек пригласить ее войти или это будет неверно воспринято, засомневался он, почувствовав себя неуклюжим и неловким. Стоять и разговаривать с хозяйкой через порог казалось невежливым.
– Кажется, я упомянула, что, если вам понадобится, у нас есть услуги прачечной. А поскольку у нас нет кабельного телевидения, мы также можем предоставить вам видеоплейер с подневной оплатой.
– Я надеялся обойтись без телевизора пару дней, – улыбнулся он в ответ, тут же засомневавшись, не слишком ли напыщенно это прозвучало. – Воспользоваться преимуществами сельской жизни, восстановить форму. Я превращаюсь в диванное существо у телевизора.
– М‑м‑м… На мой взгляд, вы вполне в форме, доктор Леппингтон.
– Э… Дэвид… пожалуйста. Просто Дэвид.
– О'кей, Дэвид. – Она улыбнулась, явно собираясь уходить. – Кстати, едва не забыла. Как насчет обеда сегодня вечером? Нет, не в качестве постояльца, а в качестве моего личного гостя?
– Э… спасибо. У меня не было особых планов. – Он почувствовал, как в голос его начинает закрадываться заикание, и задумался, а не покраснел ли он. Эта женщина даром времени не теряет.
У меня не было особых планов. – Он почувствовал, как в голос его начинает закрадываться заикание, и задумался, а не покраснел ли он. Эта женщина даром времени не теряет.
– Будет всего три человека. Вы, я и еще один из моих долговременных постояльцев.
Он помедлил. Не хотелось обижать ее, но…
– К нам нечасто доходят новости из большого мира. – Она снова озарила его той же жизнерадостной улыбкой. – Предыдущий гость поразил нас за обедом рассказом о том, что человек только что ступил на Луну.
Он улыбнулся, приятно удивленный.
– С удовольствием, Электра.
– Постарайся найти дорогу в гостиную на предпиршественный аперитив – за счет заведения, разумеется. Ты у нас заезжая знаменитость. Чао.
Одарив его еще одной жизнерадостной улыбкой, она величественно удалилась.
Закрывая дверь, Дэвид не удержался и спросил себя, не будет ли еще одного стука в его дверь позже – ночью. Он представил как Электра стоит в лунном свете у него на пороге. Если дойдет до решающего момента, какова будет его реакция?
Было четыре часа дня.
2
В половине шестого Бернис ступила под горячий душ в ванной своего номера. Ей нравилось покалывание острых как игла горячих струй о кожу. Дневные часы она провела в обществе Дженни и Энджи за упаковкой пиявок перед рассылкой в больницы. Настроение в упаковочной было беззаботным. Большую часть времени троица хохотала над пикантными сплетнями с гарниром из реминисценций не то Дженни, не то Энджи о неудачных попытках ее бывшего мужа держать гостиницу а‑ля приют Дракулы в Уитби.
Бернис расспрашивали, не знает ли она каких‑нибудь страшных тайн Электры Чарнвуд и не предается ли хозяйка гостиницы каким непристойным делам с заезжими коммивояжерами.
– Разумеется, – отозвалась Бернис и захихикала, обращаясь к контейнерам для пиявок, которые готовила к прибытию вечернего курьера.
– Ну, расскажи же. – Глаза у товарок разгорелись от любопытства. – Что за непристойные делишки?
– Не могу.
– Почему?
– Потому что они непристойные.
– Да уж эта Электра. – Энджи шлепнула наклейку на контейнер. – Какая‑то она странная, как по‑твоему?
– Мортиция Аддамс [4]города Леппингтона, – внесла свою лепту Дженни. – Ты когда‑нибудь видела ее с мужчиной, Бернис?
– Во всяком случае, не с живым.
И вся троица залилась смехом.
Когда Бернис только входила в гостиницу после работы, ее остановила Электра:
– У нас новый постоялец, Бернис. Просто красавец. Я пригласила его на обед вечером. Мне подумалось, что нам обеим не помешает немного взбодриться, – и с озорной своей усмешкой добавила шепотом: – Я поселила его в номер соседний с твоим. – С этим хозяйка гостиницы уплыла по направлению к кухне, бросив через плечо жизнерадостно: – Аперитив в полвосьмого. Надень шикарный балахон и не опаздывай. Кто рано встает и тому подобное.
Чувствуя покалывание горячих струй, Бернис повернулась спиной к душевой занавеске.
Закрыв глаза, она подставила лицо под воду.
Даже несмотря на то, что ощущение было приятным, воображение, этот прародитель всех бед, тут же попыталось размыть ее спокойно‑расслабленное настроение.
Почему мне всегда приходит в голову сцена из «Психо» [5] , спросила она саму себя. Да, та самая сцена. Девушка стоит в воде, клубится пар. На занавеске душа возникает тень. Силуэт руки с занесенным ножом. Опять воображение. Пытается испортить все, чем бы я ни наслаждалась. Ну нет, я не позволю себе думать о видеокассетах в чемодане. Если я не буду думать о них сейчас, мне, может быть, не придется просыпаться с мыслями о них среди ночи.