Это, вероятно, и был общий бар. Электра Чарнвуд пригласила его в закрытый бар. И действительно, он обнаружил застекленную дверь, по притолоке которой шли витые золотые буквы «Бар первого класса», и вошел внутрь.
У бара блондинка с на удивление карими глазами вытряхивала кубики льда в большую пластмассовую голову, стоящую на стойке. Надпись на лбу, над глазами, уставившимися в пространство прямо перед собой, гласила «ЛЬДЫ ВАС ВИДЯТ», а ниже – название марки «алкопоп»
Девушка глядела на него в упор. Вероятно, она думает, что это я не в себе, сообразил вдруг Дэвид.
Закажи пиво, улыбнись, приказал он себе.
– Добрый день. Пинту «Гиннесса», пожалуйста. – Он потянулся в карман за мелочью.
– Вы доктор Леппингтон? – спросила девушка, возвращая пластмассовый скальп на ведерко для льда.
Быстро в Леппингтоне расходятся новости.
– Признаю свою вину, – с улыбкой отозвался он. – Я живу в номере 407. Вам платить наличными? Или можно записать на счет номера?
– Боюсь, ни то ни другое, – улыбнулась девушка. – Я тоже постоялец.
– Да? Извините. Я подумал, вы бармен.
– Просто помогаю Электре. Кладовщик сегодня так и не появился, так что в служебных помещениях сейчас полный хаос. «Гиннесс», так ведь?
– Может быть, мне лучше подождать?
– Электра разрешила. Не стесняйтесь. Я уже собаку на этом съела. – Подхватив стакан, девушка перешла к крану пивной бочки. – Знаете, весь фокус в том, чтобы держать стакан под определенным углом. Вот… – Она сосредоточилась на низвергающейся в стакан белой пене. – А кроме того, когда наливаешь «Гиннесс», стакан нужно наполнить только до половины, – а затем дать время осесть пене.
Он увидел, что она поглядела на его руку, в которой он держал мелочь.
– Нет, все в порядке, доктор Леппингтон, – весело сказала она. – Вы гость Электры. Все за счет заведения.
– Большое спасибо.
Вытерев пальцы о полотенце, она протянула ему руку.
– Здравствуйте. Меня зовут Бернис Мочарди. Можно сказать, я старожил «Городского герба», живу здесь уже почти три месяца.
– Дэвид Леппингтон. – Он с улыбкой пожал протянутую руку. – Три месяца? Вы серьезно относитесь к каникулам, не так ли?
– За все мои прегрешения я здесь работаю, я хотела сказать – в городе. И все еще на стадии подыскивания собственного дома. Но, по правде говоря, в гостинице я обленилась. Мне не нужно стирать белье. Не нужно даже заправлять постель. Это порочно или грешно?
Дэвид обнаружил, что уже успел проникнуться симпатией к Бернис. Ее карие глаза были столь же жизнерадостными, сколь ее улыбка, и она казалась этаким дружелюбным, без претензий и жеманства, ребенком.
– Присаживайтесь. – Бернис обвела жестом дюжину бархатных кресел с обивкой цвета спелой сливы, расставленных вокруг кованых столиков. – Я только открою бутылку пива и присоединюсь к вам.
Дэвид выбрал столик поближе к стойке.
– Электра Чарнвуд как хозяйка гостиницы – само совершенство.
Дэвид выбрал столик поближе к стойке.
– Электра Чарнвуд как хозяйка гостиницы – само совершенство. Но она на нас так не заработает, раздавая выпивку направо и налево.
– Не каждый же день к нам с визитом заезжает один из знаменитых Леппингтонов. Послушать Электру, так это сравнится разве что с визитом особы королевской крови.
– Королевской крови? Боюсь, ее ждет разочарование. Единственное, что украшает мою голову, это лысина, которая проглядывает там, где начали уже редеть волосы.
– Чушь, – рассмеялась она. – У вас отличная шевелюра. – Тут она покраснела, как будто проявила излишнюю фамильярность. – Вы здесь в отпуске?
– Небольшие каникулы. Мне просто было любопытно, на что похож этот город.
– Но вы ведь жили здесь?
Вот уж точно, новости в городке распространяются со скоростью света.
– До тех пор, пока мне не исполнилось шесть лет. Я едва помню сам город. Но мне кажется, я припоминаю, как однажды ел в этой гостинице бутерброд. – Он улыбнулся. – Это говорит о том, что важно для шестилетнего ребенка, когда речь идет о памяти. Я помню бутерброд, но не помню здания.
– Добрый вечер, доктор Леппингтон, – бодро окликнула его вошедшая в бар Электра. – Прошу прощения, мы договорились, что я зову тебя Дэвид, так? Добрый вечер, Бернис.
– Привет, – отозвалась Бернис.
Дэвид встал с таким чувством, что ему следует поклониться.
– Добрый вечер, Электра.
– Бернис, вижу, ты уже позаботилась о нашем госте? Прекрасно.
Широким шагом Электра пересекла комнату. В черных кожаных брюках и шелковой блузке из ослепительно алого струящегося шелка она выглядела крайне эффектно. Комнату наводнил запах ее духов.
– Объявляю дальнейшую программу, – деловито объявила она, и Дэвиду тут же пришел в голову армейский майор, излагающий план захвата Семнадцатой высоты. – Итак, обед через десять минут. Кстати, среди нас, случайно, нет вегетарианцев?
Дэвид покачал головой.
– Прекрасно, – объявила она. – Строго говоря, поскольку сегодня пятница, к столу следовало бы подать рыбу, но, учитывая, сколько времени понадобилось Леппингтону, чтобы стряхнуть с себя языческое прошлое, я подумала, мы прикончим по паре стейков с кровью. – Не переставая говорить, она энергично прошествовала к стойке бара, смешала себе внушительных размеров бокал джина с тоником, бросила в стакан кубик льда из «ЛЬДЫ ВАС ВИДЯТ» и вернулась к столу. В мягком освещении бара ее длинные, облаченные в кожу ноги поблескивали с каждым шагом.
– Похоже, вы уже успели познакомиться. – Прежде чем коснуться ярко‑красными губами стакана, она наделила их заговорщицкой улыбкой. – Вам, должно быть, есть о чем потолковать, учитывая, что занятия у вас схожие.
– Едва ли, – рассмеялась Бернис. Дэвид отхлебнул «Гиннесс», чуть не поморщившись от того, каким холодным было пиво.
– Вы работаете в больнице? – обратился он к Бернис. Усмехнувшись, она помотала головой. Как маленькая девочка.
– На Ферме.
– На ферме?
– Не просто на какой‑то там старой ферме, – добавила Электра, непринужденно опуская атлетическое тело в кресло поближе к Дэвиду. – На Ферме.
– Там разводят пиявок, – пояснила Бернис.
– Есть в пиявках что‑то средневековое, правда? – Электра отхлебнула добрый глоток джина с тоником. – Я лучше буду держаться медицинских свойств «Гордона» [7] . А вы что скажете, доктор?
– Пиявок все чаще используют в современной медицине. Прежде всего из‑за их способности отсасывать кровь, а кроме того, фармацевтические компании извлекают из их тел антикоагулянт для лекарства под названием «Гирудин».