– И создаст бескрайнюю империю во главе со старыми богами Севера?
Дэвид понял, что неотъемлемой частью дядиной истории была паранойя. Эту легенду столетиями рассказывали у камелька юным Леппингсвальтам, чтобы объяснить, почему род все никак не может нажить богатства. И продолжали рассказывать, когда имя Леппингсвальт сменилось на Леппингтон. История была оправданием неудач и несостоятельности Леппингтонов. Быть может, старик находил в ней извращенное утешение. Повторением ее как бы утверждалось, что причина упадка семьи лежит вовне, что это вина кого‑то еще – местных христианских правителей тех времен; предательство собственных богов; рыночные силы в смежных областях; ну как же, сойдет даже политика правительства в области подоходного налога. Дэвид задумался, не мучает ли старик себя этой историей теперь, когда живет один в доме у холма. Никогда не знаешь, возможно, фиксация на легенде может стать ранним симптомом старческого слабоумия.
Дэвид вновь перевел взгляд на старика, который, погрузившись в собственные мысли, глядел во тьму за решеткой. Может, старик по многу часов проводит в пещере, оглаживая бутылку виски и размышляя о прошлой славе рода Леппингтонов – вероятно, воображая при этом былые богатство и славу.
И все же, размышлял он, не каждый день узнаешь, что у тебя в жилах течет божественная кровь. Интересно, что скажут на это ребята в теннисном клубе?
Он обнаружил, что улыбается, но поспешно подавил улыбку; ему не хотелось обижать старика. Джордж действительно ему нравился. И в конце концов, все когда‑нибудь состарятся. С морщинами и ноющими суставами приходит фиксация на идеях, которые молодым кажутся чудаковатыми. Не были ли в былые времена зимы холоднее, а летние ночи теплее? Вот что утверждают многие бабушки. А дедушки всегда заявляют, что вкус у пива был лучше, что ром был тягуч, как сироп, что соседи были дружелюбнее, что денег хватало на дольше и так далее, и так далее…
В свете лампы Дэвид наблюдал за задумчивыми голубыми глазами брата своего деда, а тот продолжал наблюдать за тьмой.
Да слезь же со своего конька, Дэвид, внезапно подумал он. Оставь это высокомерие. Он старый одинокий человек. Его жена давно умерла. У него нет близких родственников. Что еще у него осталось?
Дэвид почувствовал внезапную и острую преданность к старику. Старик ходил с ним гулять по окрестностям, как только Дэвид научился ходить, покупал ему подарки ко дню рождения и на Рождество. Наверное, сидел с ним и его сводными сестрами, когда родителей не было дома. Когда родители увезли Дэвида из Леппингтона в Ливерпуль, это, наверное, разбило дяде Джорджу сердце.
А теперь ты хладнокровно оцениваешь его, как незнакомого человека, который явился к тебе в клинику с бурситом. Вспомни, Дэвид, этот старик – член семьи. Кровный родственник.
– Дядя Джордж, – он легко коснулся руки старика, – а можно посмотреть на озеро? – Может, если проявить интерес к семейной мифологии, старик повеселеет?
Старик покачал головой.
– Теперь нет. – Сильными пальцами он тронул стальной прут. – Сквозь это ничто не пройдет.
– А другого пути в пещеры нет?
– С десяток других входов, вроде этого на склоне холма. Полковник Леппингтон приказал их закрыть стальными решетками более ста лет назад.
– Почему?
– Слишком опасно.
– Слишком опасно? Но почему?
– Вечно сюда забредали дети. – Он пожал плечами, голос его внезапно оказался усталым и старым, невероятно старым. – Терялись. Там внизу – настоящий лабиринт. Туннели тянутся на много миль. – Он покачал головой, голос его упал до шепота. – Слишком много детей. Они терялись во тьме. Так никогда и не возвращались. Поэтому… – Он хлопнул по прутьям, а те отозвались, как будто он толкнул огромный колокол.
Поспешно, почти опасливо он придержал вибрирующие прутья ладонью. – Поэтому полковник Леппингтон приказал поставить на все входы вот такие стальные решетки. Неплохая была проделана работа. – Старик с видимым усилием заставлял себя говорить веселее. – Ну, думаю, если мы еще немного здесь проторчим, то замерзнем до смерти. Пойдем, я испек вчера хлеб. Мы поджарим его над огнем в кузне. Ты раньше это любил, когда был вот такого роста. Как поживает мать? Я все собирался как‑нибудь съездить повидать вас в Ливерпуле, но… сам знаешь, как это бывает. Теряешь связь. Просто прекрасно, что ты приехал, парень. Еще не обзавелся женой, а?
Подняв мускулистую руку, он снял с крюка лампу. Потом за все такой же пустой болтовней повел Дэвида назад на поверхность, а шипящая лампа окутывала их шаром белого света. Дэвиду приходилось то и дело ускорять шаг, чтобы не отстать от старика. Тьма за спиной стала глубже. Тени, казалось, следовали за ними, как будто жаждали сбежать из холодного одиночества пещеры.
Джек поглядел на парня с рыжеватой бородкой и в клетчатой лесорубской рубахе.
Джек Блэк. И что это за имя, черт его побери? Я ему печенку вырву. Я ему покруче вдарю, чем он мне…
Джек знал, о чем думает парень.