– И вообще не понимаю, как кому‑то удавалось удерживаться на работе из поколения в поколение! Это при массовой‑то безработице!
Кругом стоял непроглядный мрак – ярко светились только окна немногих зданий, которые, подобно «Мудрости Веков», имели автономное электроснабжение. Быть может, власти считали, что публика скорее забудет о разрушении словомельниц, если Читательская улица будет погружена в темноту, и вопрос об ответственности разрешится сам собой.
– Как вы думаете, – сказал Гаспар, – яйцеглавы действительно откажутся от предложения Флаксмена?
– Они всегда начинают с того, что говорят «нет», – сухо ответила девушка. – Затем они начинают спорить между собой, обсуждать и… Но ведь я же сказала, что «Мудрость Веков» мне до смерти надоела, мистер Нюи.
– Зовите меня просто Гаспар, – предложил писатель. – И, кстати, как вас зовут?
Она не удостоила его ответом, и он продолжал со вздохом:
– Ну что ж, буду звать вас няней или попросту нянюшкой.
В глубине улицы показался автокэб с красными и синими ходовыми огнями и желтым фонарем на крыше, похожий на гигантского тропического жука. Гаспар свистнул, и такси свернуло к тротуару. Верхняя часть кузова откинулась, они сели в машину, и кузов захлопнулся. Гаспар назвал адрес ресторана, и автокэб покатил вперед, следуя по магнитной полосе, скрытой под асфальтом.
– Разве мы едем не в «Слово»? – спросила девушка. – Я думала, что все писатели едят в «Слове».
Гаспар кивнул.
– Но меня считают скэбом, и мне лучше пока держаться от них подальше. А вы знаете, – продолжал он после некоторого молчания, – между моей и вашей специальностью существует большое сходство. Я ухаживаю, то есть ухаживал, за колоссом, создававшим такую гладкую и завораживающую прозу, какой не в состоянии создать ни один человек. И все‑таки я обходился с моей словомельницей, как с самой обычной машиной, точно с этим автокэбом, например. Вы же ухаживаете за тридцатью законсервированными гениями и обходитесь с ними как с детьми. У нас очень много общего, нянюшка!
– Не подлизывайтесь! – резко сказала девушка. – Я что‑то не слышала, что писатели и механики – это одно и то же.
– Нет, конечно, – признался Гаспар. – Но я‑то был больше механиком, чем писателем. Я восторгался словомельницами. Я любил эти машины и продукцию, которую они вырабатывали!
– Боюсь, я не разделяю ваших восторгов, – заметила девушка. – Я не читаю словопомола. Я читаю только старинные книги, которые рекомендуют мне яйцеглавы.
– И вам это удается?! – ахнул Гаспар.
– Более или менее. Должна же я хоть на десять световых лет приблизиться к этим головастикам.
– Да, но какое удовольствие они могут доставить?
– Но что такое удовольствие? – Девушка вдруг топнула ногой. – Как медленно ползет этот кэб!
– Он ведь работает от аккумулятора, – напомнил ей Гаспар. – Но видите впереди огни? Через квартал мы включимся в электросеть. Жаль, что нельзя применить антигравитацию к такси, – тогда мы могли бы лететь в любом направлении.
– А почему нельзя? – спросила девушка так, словно сиповат в этом был Гаспар.
– Все дело в размерах, – пояснил он. – Зейн Горт на днях объяснил мне, в чем тут загвоздка. Радиус действия антигравитационных полей очень невелик. Они способны поднимать чемоданы, но не автокэбы. Вот если бы мы были размерами с мышей или хотя бы с кошек…
– Вопрос о такси для кошек меня не трогает.
Разве Зейн Горт инженер?
– Нет. Но романы, которые он пишет для роботов, напичканы физикой. У него, как у большинства новейших роботов, есть множество увлечений, которые становятся почти второй профессией. Информационные катушки крутятся у Зейна круглые сутки.
– Вам, кажется, нравятся роботы?
– А вам нет? – резко спросил Гаспар.
Девушка пожала плечами.
– Они не хуже и не лучше большинства людей. А вы, Гаспар, похожи на робота! Такой же холодный и рациональный.
– Но ведь роботы совсем не такие! Вот посмотрите на Зейна…
Автокэб остановился у ярко освещенного подъезда. Из двери появилось длинное золотое щупальце, весело извиваясь, точно змея, которую обучили танцевать шимми. Оно откинуло кузов и легонько постучало Гаспара по плечу. На его конце возникла пара пухленьких губок, которые вдруг раскрылись, как розовый бутон, и любезно пролепетали:
– Разрешите пригласить вас и вашу даму в межпланетный ресторан Энгстранда «Космическая кухня».
Гаспар, пережевывая дрожжевой бифштекс, улыбнулся, виновато пожал плечами и показал вилкой на свои раздутые щеки.
– Между прочим, Гаспар, как вы попали в писательский союз? – громко спросила няня Бишоп. – Через Элоизу Ибсен?
Старик смерил его свирепым взглядом и отвернулся.
В автокэбе Гаспар долго обиженно молчал и заговорил, только когда возле дома няни Бишоп такси остановилось.
– Я стал писателем через своего дядю, специалиста‑волнопроводчика, – объявил он и принялся опускать монеты в счетчик автокэба.