Стивен Кинг
1
Пирсон попытался закричать, но от ужаса лишился голоса, и у него вырвалось только сдавленное всхлипывание, как у человека, стонущего во сне. Он глубоко вздохнул, чтобы попробовать снова, но не успел открыть рот, как чьи-то пальцы крепко сжали его руку выше локтя.
— Вы неправы, — произнес чей-то голос. Он был чуть громче шепота и доносился Пирсону прямо в ухо. — Опасно не правы. Поверьте мне.
Пирсон оглянулся. То, что вызвало у него желание — нет, потребность — закричать, уже скрылось за дверью банка, совершенно беспрепятственно, и Пирсон понял, что может осмотреться. Его держал за руку красивый молодой негр в кремовом костюме. Пирсон не был с ним знаком, но знал в лицо: он узнавал почти все крохотное племя, которое привык называть про себя Людьми десятого часа… как, надо полагать, и они его.
Красивый молодой негр пристально смотрел на него.
— Вы это видели? — спросил Пирсон. У него выходил какой-то плаксивый визг вместо обычного уверенного тона.
Красивый молодой негр отпустил руку Пирсона, вполне уверившись, что тот не будет оглашать диким криком площадку перед зданием Первого коммерческого банка Бостона; Пирсон инстинктивно потянулся и сжал запястье молодого человека. Как будто еще не мог устоять, не хватаясь за чью-то руку. Красивый молодой негр не делал попыток отойти, только посмотрел на руку Пирсона прежде, чем заглянуть ему в глаза.
— Я хочу сказать, вы действительно это видели? Ужасно! Даже если это грим… или кто-то надел маску шутки ради…
Но это был не грим и не маска. Существо в темно-сером костюме от Андре Сира и в пятисотдолларовых туфлях прошло очень близко к Пирсону, чуть ли не коснувшись его (Господи помилуй, инстинктивно содрогнулся он), и он знал, что это не грим и не маска.
Потому что плоть на огромном выросте, где должна быть голова, шевелилась, разные ее части двигались в разные стороны, словно газовые потоки в атмосфере какой-то планеты-гиганта.
— Друг, — начал красивый молодой негр в кремовом костюме, — вам надо…
— Что это было? — прервал его Пирсон. — Я такого в жизни не видел! Такое, наверное, можно увидеть в кошмарном сне… или…
Голос его, казалось, исходил не из обычного места в голове. Он выплывал откуда-то сверху — будто он провалился в какую-то глубокую яму или трещину в земле, и этот плаксивый визг принадлежал кому-то другому, вещающему сверху.
— Послушайте, друг…
И что-то появилось еще. Когда несколько минут назад Пирсон вышел через вращающуюся дверь с незажженной «Мальборо» в руке, день был пасмурный — собирался дождь. Теперь все вокруг выглядело не просто ярким, а сверхъярким. Красная юбка на хорошенькой блондинке, стоявшей метрах в десяти от здания (она курила сигарету и читала детектив), пламенела, словно сигнал пожара; желтая рубашка пробегавшего мимо рассыльного напоминала осиное брюшко. Лица окружающих вырисовывались четко, как в любимой книжке комиксов его дочки Дженни.
А губы… своих губ он не чувствовал. Они онемели, как после введения огромной дозы новокаина.
Пирсон обернулся к красивому молодому человеку в кремовом костюме и произнес:
— Смешно, но я сейчас упаду в обморок.
— Нет, не упадете, — ответил молодой человек с такой уверенностью, что Пирсон поверил ему, хотя бы на какое-то время. Тот снова сжал ему руку выше локтя, но на этот раз мягче. — Пойдемте туда — вам нужно сесть.
На широкой площадке перед банком были расставлены круглые мраморные чаши, каждая со своей разновидностью цветов. По краям этих высоких клумб сидели Люди десятого часа — кто-то читал, кто-то болтал, кто-то рассматривал пешеходов на тротуарах Коммершл-стрит, но все делали то, что превращало их в Людей десятого часа, за чем и сам Пирсон спустился вниз. На ближайшей к Пирсону мраморной клумбе росли астры, пурпурный цвет которых казался Пирсону в его возбужденном состоянии таинственно ярким. На краю чаши уже никто не сидел, видимо, потому, что было уже десять минут одиннадцатого и люди начали собираться обратно.
— Присядьте, — предложил красивый молодой негр в кремовом костюме, и, как ни старался Пирсон, он скорее упал, чем сел. Вот только что он стоял рядом с коричневато-красной чашей, а потом будто кто-то дернул за ниточки в коленях, и он приземлился на задницу. Тяжело приземлился.
— Теперь откиньтесь назад, — сказал молодой человек, присаживаясь рядом. Лицо его оставалось приятным на протяжении всего эпизода, но в глазах ничего приятного не было: они простреливали площадку во всех нап равлениях.
— Зачем?
— Чтобы кровь прилила к голове, — пояснил молодой негр. — Но не принимайте слишком откровенную позу. Сделайте вид, что нюхаете цветы.
— Что делаю?
— Делайте то, что вам говорят, понятно? — В голосе молодого человека послышалась нотка нетерпения.
Пирсон нагнул голову и глубоко вдохнул. Оказалось, что цветы пахнут вовсе не так приятно, как выглядели, — они отдавали сорняками и собачьей мочой. Тем не менее в голове у него слегка просветлело.
— Начинайте перечислять штаты, — приказал негр. Он скрестил ноги, расправил ткань брюк так, чтобы сохранить складку, и достал пачку «Уинстона» из внутреннего кармана. Пирсон сообразил, что потерял свою сигарету: наверное, выронил в первый момент шока, когда увидел чудовище в костюме, шествующее по западной стороне площадки.
— Штаты, — механически повторил он. Молодой негр кивнул, достал зажигалку, которая была явно намного дешевле, чем казалась на первый взгляд, и закурил.
— Начинайте с этого и продвигайтесь на запад, — предложил он.
— Массачусетс… Нью-Йорк, наверное… или Вермонт, если начинать с севера… Нью-Джерси… — Теперь он немного распрямился и заговорил чуть увереннее: — Пенсильвания, Западная Вирджиния, Огайо, Иллинойс…
Негр приподнял брови:
— Западная Вирджиния, да? Вы уверены?
Пирсон чуть улыбнулся:
— Вполне уверен, да. Можно было, конечно, раньше назвать Огайо и Иллинойс.
Негр пожал плечами, показывая, что это не имеет значения, и улыбнулся:
— Не похоже, что вы собираетесь падать в обморок, хотя… нет, не собираетесь, я вижу… и это главное. Сигарету хотите?
— Спасибо, — с признательностью произнес Пирсон. Он не просто хотел сигарету: он нуждался в ней.
— У меня была, но я потерял. Как вас зовут?
Негр просунул сигарету между тубами Пирсона и поднес к ней зажигалку:
— Дадли Райнеман. Можете называть меня Дьюк.
Пирсон глубоко затянулся и взглянул на вращающуюся дверь, открывавшую доступ к мрачным глубинам и облачным высотам Первого коммерческого.
— Это не было галлюцинацией, правда? — спросил он. — То, что видел я, вы тоже видели?
Райнеман кивнул.
— Вы не хотели, чтобы он заметил, что я его вижу, — продолжал Пирсон. Он говорил медленно, пытаясь связать все это про себя. К нему вернулся нормальный тон — уже огромное облегчение.
— Вы видели, чтобы кто-нибудь еще здесь пытался устроить истерику подобно вам? — спросил Райнеман. — Чтобы кто-нибудь даже выглядел так, как вы? Я, например?
Пирсон медленно покачал головой. Он теперь чувствовал себя не просто перепуганным: он был совершенно растерян.
— Я встал между ним и вами, и я не думаю, что он вас заметил, но в какую-то секунду это вполне могло случиться. У вас был вид, словно у человека, который заметил, как мышка выскакивает из бифштекса, который он ест. Вы из ипотечного отдела, да?
— О да. Брэндон Пирсон. Извините.
— Я из отдела обслуживания компьютеров. Все в порядке. Когда впервые видишь летучую мышь в человеческом облике, так бывает.
Дьюк Райнеман протянул руку, и Пирсон пожал ее, но думал он о другом. «Когда впервые видишь летучую мышь в человеческом облике, так бывает», — сказал молодой человек, и когда Пирсон вспомнил свое первое впечатление от Крестоносца в Капюшоне, шествующего между шпилями в стиле «ар-деко», он понял, что термин очень удачный. И еще одно он понял, вернее, припомнил: хорошо, когда есть название тому, что тебя напугало. Страх не уходит, но его можно держать в рамках.
Теперь он восстановил в памяти то, что видел, думая при этом: «Летучая мышь в человеческом облике — я это впервые увидел».
Он вышел через вращающуюся дверь, думая только об одном, о чем он всегда думал, когда близились десять часов, — как замечательно, когда вдыхаешь первую порцию никотина. Именно это делало его членом племени — как четки или татуировка на щеках.
Прежде всего он отметил, что стало еще пасмурнее с тех пор, как он явился на работу в восемь сорок пять, и подумал: «Днем мы будем сосать свои канцерогенные палочки под проливным дождем, вся наша братия». Конечно, дождик их не остановит: Люди десятого часа упрямы.
Он вспомнил, что окинул взглядом площадку, как бы проверяя, все ли в порядке, — почти бессознательно. Он заметил девушку в красной юбке (и снова подумал, как всегда, будет ли она выглядеть такой же красавицей, если ее одеть в мешковину), молодого, похожего на рок-музыканта уборщика с третьего этажа, который всегда надевал кепочку козырьком назад, когда мыл полы в туалете и закусочной, пожилого мужчину с прекрасной седой шевелюрой и красными пятнами на щеках, молодую женщину в очках с толстыми стеклами, продолговатым лицом и с длинными прямыми черными волосами. И нескольких других, которых видел реже. Одним из них, разумеется, был и красивый молодой негр в кремовом костюме.
Если бы там был Тимми Флэндерс, то Пирсон, скорее всего присоединился бы к нему, но того не было, и Пирсон направился к середине площадки, намереваясь присесть на край одной из клумб (той самой, на которой сидел сейчас). Оттуда он мог бы рассчитать длину и кривизну ног Мисс Красная Юбочка — грубо, разумеется, но какими уж есть подручными средствами. Он был женат, любил жену и обожал дочку, даже и не помышлял об измене, но, приближаясь к сорока, все чаще обнаруживал, что в его крови бродят некие порывы, подобные морским чудовищам. И он не представлял, как может любой мужчина удержаться от того, чтобы не смотреть на такую красную юбочку и не размышлять, есть ли под ней облегающее белье.
Он уже направлялся к клумбе, как кто-то, появившийся из-за угла здания, начал подниматься по ступеням. Пирсон заметил его краем глаза и в обычных обстоятельствах не обратил бы внимания — все его мысли поглощала красная юбочка — короткая, узкая и яркая, как борт пожарной машины. Но он взглянул, потому что, даже краем глаза и даже думая о другом, заметил, что что-то не так с лицом и головой приближавшейся фигуры. И он повернулся и посмотрел внимательнее, лишив себя тем самым сна на Бог знает сколько ночей.
С ботинками все в порядке; темно-серый костюм от Андре Сира, столь же солидный и надежный, сколь и дверь хранилища ценностей в подвале банка, если не более; красный галстук, предсказуемый, но не кричащий. Все прекрасно, все соответствует облику типичного высшего банковского руководителя в понедельник утром (а кто еще может являться на работу в десять часов, кроме высших руководителей?). Только дойдя до головы, ты понимаешь, что либо спятил, либо смотришь на нечто такое, о чем нет ни строчки во «Всемирной энциклопедии».
«Но почему они не побежали? — размышлял теперь Пирсон, когда одна капля дождя упала ему на руку, а другая — на чистую белую поверхность недокуренной сигареты. — Они же должны были с воплями разбежаться, как от гигантских жуков в фильмах пятидесятых годов. — Потом подумал: — Но ведь и я не побежал».
Да, конечно, но это не одно и то же. Он не побежал, потому что застыл на месте. Впрочем, он пытался бежать; просто новый знакомый остановил его прежде, чем у него включились голосовые связки.
"Летучая мышь в человеческом облике. Ты впервые это увидел».
Над широкими плечами Самого Элегантного в Текущем Году Делового Костюма и над безупречно вывязанным красным галстуком возвышалась огромная серовато-коричневая голова, но не круглая, а бесформенная, словно бейсбольный мяч, который усиленно пинали целый сезон. Прямо под сводом черепа пульсировали черные линии — вероятно, вены, — образуя бессмысленное подобие дорожной карты, а там, где полагалось быть лицу, но его не было (во всяком случае, по человеческим понятиям), торчали и вздрагивали какие-то выросты, каждый из которых жил собственной ужасной жизнью. Зачатки черт лица были сведены вместе — плоские черные глаза, абсолютно круглые, алчно взирали из середины «лица», словно глаза акулы или какого-то обрюзгшего насекомого; бесформенные уши без мочек и раковин. Носа — во всяком случае, насколько мог рассмотреть Пирсон, — не было; правда, два подобия клыков торчали из густой щетины под глазами. Большую часть лица занимал рот — громадный темный полумесяц с треугольными зубами. Существу с таким ртом, подумал Пирсон, разжевывать пищу незачем.
Первой его мыслью, когда он уставился на это ужасное видение — видение, которое держало изящный дипломат в безукоризненно наманикюренной руке, — было: «Это Человек-слон». Но теперь он понимал, что это создание не имело ничего общего с бесформенным, но, по существу, человеческим персонажем старого фильма. Дьюк Райнеман был ближе к истине: эти черные глаза и словно нарисованный рот гораздо больше подходили мохнатым, пискливым существам, которые по ночам ловили мух, а днем висели головой вниз в темных местах.
Но не это побудило его закричать: такая потребность появилась, когда существо в костюме от Андре Сира проходило мимо него, уже уставившись темными, словно у насекомого, глазами на вращающуюся дверь. Ближе всего оно находилось в те секунду-другую, и именно тогда Пирсон увидел, что это бородавчатое подобие лица скрывается под зарослями щетины, произраставшей прямо из него. Он не знал, как это может быть, но так было — он видел, как плоть расползается вокруг массивных изгибов черепа и струится вдоль мощной, как у собаки, челюсти волна за волной. А в промежутках виднелась какая-то отвратительная сырая розовая масса, о которой не хотелось и думать… но теперь, когда он вспомнил, оказалось, что он не в силах перестать думать о ней.
Все новые капли дождя падали ему на лицо и руки. Рядом с ним на закругленном краю клумбы Райнеман в последний раз затянулся сигаретой, отшвырнул ее и встал.
— Пойдемте, — сказал он. — Дождь начинается.
Пирсон взглянул на него широко раскрытыми глазами, затем осмотрелся вокруг. Блондинка в красной юбке как раз входила в здание с книгой под мышкой. Сразу за ней шел пожилой волокита с прекрасной седой шевелюрой.
Пирсон, сверкнув глазами в сторону Райнемана, переспросил:
— Заходить туда? Вы серьезно? Туда же вошло это чудовище!
— Я знаю.
— Хотите услышать абсолютный бред? — спросил Пирсон, выбрасывая окурок. Он не знал, куда он сейчас пойдет, — наверное, домой, но точно знал, куда не пойдет ни за что — обратно в Первый коммерческий банк Бостона.
— Конечно, — согласился Райнеман. — Почему бы и нет?
— Эта тварь выглядела точь-в-точь как наш почтенный управляющий, Дуглас Кифер… кроме головы, я хочу сказать. У него именно такие костюмы и портфели.
— Вот удивили, — произнес Райнеман.
Пирсон изумленно смерил его взглядом:
— Что вы имеете в виду?
— Думаю, вы уже догадались, но у вас было очень тяжелое утро, поэтому я скажу вслух за вас. Это и был Кифер.
Пирсон неуверенно улыбнулся. Райнеман не улыбался. Он встал, взял Пирсона за руки и потянул на себя, пока они чуть не столкнулись лицами.
— Я вам сейчас спас жизнь. Вы этому верите, мистер Пирсон?
Пирсон подумал и решил, что верит. Это чужое, похожее на летучую мышь лицо с черными глазами и множеством зубов темным пятном давило на него.
— Да. Видимо, да.
— Ладно. Тогда сделайте мне честь и выслушайте внимательно три вещи, которые я вам скажу, — обещаете?
— Я… да, конечно.
— Первое: это был Дуглас Кифер, управляющий Первым коммерческим банком Бостона, близкий друг мэра и, кстати, почетный председатель нынешней кампании по сбору средств на нужды детской больницы. Второе: в банке работают еще не менее трех летучих мышей, причем одна — на вашем этаже. Третье: вы сейчас пойдете туда. Если вам, конечно, хочется жить.