Покрошил кое‑что из старых покупок – реверанс в сторону разума – и добавил чуть‑чуть бодрой музыки для души. Эликсир медленно закипал. Боб сидел, как мышка, пока я намешивал варево, а когда все было кончено, первым молчание нарушил я:
– Мало кто из живущих обладает достаточной силой, чтобы целиком подчинить себе этого Духа. Он отравляет поведение своего временного хозяина. Может быть, даже контролирует разум или подсознание.
– И что с того?
– Похоже, ты описал способ создания чудовища.
– Превосходный способ! Действенный на сто процентов, а насколько это хорошо или плохо, я не знаю. Об этом заботятся только смертные.
– Как ты его там называл?
– Гексенвольф, – сказал Боб с сильным немецким акцентом. – Зачарованный волк, или колдун‑оборотень. Помню, инквизиция объявила войну зачарованным волкам и пожгла на кострах уйму высоченных парней.
– Теперь о серебряных пулях и укусах. Правда, что, мол, укусили – и ты вервольф?
– Дались тебе укусы!… Ерунда это. Иначе бы вервольфы уже всю планету заселили.
– Ладно, ладно. Серебряные пули?
– Забудь.
– Понятненько, – протянул я со вздохом, продолжая прилежно записывать рассказы Боба, чтобы потом положить все эти сведения на стол Мерфи. – Г‑е‑к‑сенво‑ольф. Порядок. Что у нас дальше по программе?
– Ликантропы.
– Подожди. Разве это не психическое состояние?
– Это может быть и психическим состоянием, но лишь с одной стороны. Видишь ли, мой юный друг, ликантропия – естественный путь для Духа звериной злобы. Ликантроп в самом деле оборачивается животным, хотя это и происходит только у него в мозгу. Ему кажется, что он волк, и человеческая душа испаряется не понарошку. Это состояние начинает влиять на его мысли и поступки, он становится более агрессивным, более сильным и при этом менее восприимчивым к боли, увечьям, болезням. На нем все заживает очень быстро.
– Но он же не трансформируется в волка по‑настоящему?
– Тоже не подарок, знаешь ли. С виду вроде люди как люди, а дики и свирепы до крайности. Слыхал о скандинавских берсерках? Думаю, эти парни были натуральными ликантропами. Причем не сотворенными, а рожденными.
Боб говорил, а я тихонько помешивал зелье, чтобы не перекипало.
– Кто у тебя там последний в списке? Луп… кто?
– Луп‑Гару. Прозвище колдуна Этьена, который водил с ними дружбу, пока инквизиция не поджарила из него славный бифштекс. Луп‑Гару не мелочевка, Гарри. На них гиблое проклятие. Это сущие демоны в образе волка. Вот кто обладает подлинной силой. В полнолуние они превращаются в чудовищ, и схавать человечка для них – забава, развлечение. Пока не сядет луна или не взойдет солнце, они безжалостно убивают всех, кто встретится на пути.
По спине побежал холодок.
– Это еще не все, да?
– Ага. Списочек особенностей презанятный. Немыслимые скорость и сила. Раз. Сверхъестественная свирепость и жестокость. Два. Живучесть феноменальная. Любые раны заживают мгновенно. Три. Они не чувствительны к ядам и чарам. Одним словом, идеальные машины для убийства.
– Впечатляет. Но ведь идеальные чудища появляются не каждый божий день?
– Вообще да, нечасто. Обычно проклятый бедолага знает о проклятии и уходит подальше от людских глаз, чтобы втихаря наложить на себя руки. Последний Луп‑Гару буйствовал в местечке Жевудан во Франции. Шестнадцатое столетие. Меньше чем за год убил двести с лишним человек.
– Проклятие! Как его остановили?
– Прикончили, прикончили голубчика. Серебряными пулями. На Луп‑Гару надо идти увешанным серебром с головы до пят. Но серебро должно быть фамильным, унаследованным от предков.
Серебряными пулями. На Луп‑Гару надо идти увешанным серебром с головы до пят. Но серебро должно быть фамильным, унаследованным от предков.
– Почему?
– Гарри, не я придумывал законы магии. Я лишь знаю, каковы они, и умею предугадывать перемены. Условие о серебре неизменно. Предполагаю, в этом есть некий элемент жертвоприношения.
– Фамильное серебро, – пробормотал я. – Ладно. Будем надеяться, что у нас орудует не Луп‑Гару.
– Не волнуйся. Ты легко разберешься, что к чему. Если после каждого полнолуния в городе будут десятки убитых, зна… В чем дело?
– Уже. Это уже происходит. – Я пересказал Бобу все, что узнал от Мерфи, и принялся за второй эликсир – «хамелеонский», мечту любого ниндзя. В воду посыпалась всякая мелочь: пластиковая обертка, кусочек чистого белого хлопка, капля дезодоранта, шелест ветра и листик салата. Завершили картину клочок бумаги и щепотка возвышенной музыки. Ммм, а запах…
– Мертвецы, трупы, – протянул задумчиво череп. – Я дам тебе знать, если придумаю что‑нибудь полезное.
– Я хочу, чтобы ты не только придумал, но еще и разузнал побольше. Прогуляешься.
– Со мной этот номер не пройдет, Гарри. Я Дух разума, а не мальчик на побегушках, – протестующе фыркнул мой помощник. Тем не менее при слове «прогуляешься» глаза его подозрительно блеснули.
– А я раздобуду тебе несколько любовных рома‑анов, – сладко протянул я.
– Лучше дай отпуск на сутки, – щелкнул зубами вымогатель из мира духов.
– В прошлую свою вылазку ты умудрился устроить дикий разгул и вакханалию на безобидной вечеринке в католическом университете. В общем, слово «отпуск» из своего лексикона можешь удалить.
– Я не сделал ничего, что не смог бы сотворить добрый бочонок вина, – обиженно засопел Боб.
– Вино пьют по доброй воле, а я что‑то не припомню, чтобы все эти люди приглашали тебя забраться к ним внутрь. Всё! Тема закрыта. Ты свою порцию веселья получил, приятель.
– Ну, Гарри, что тебе стоит?!
– Нет.
– Только одна малюсенькая ночка…
– Нет и еще раз нет.
Боб бросил на меня уничтожающий взгляд и заявил:
– С паршивой овцы хоть шерсти клок. Давай романы. Чур, никакого старья, только новенькие бестселлеры, а то знаю я тебя, наобещаешь с три коро…
– На рассвете возвращайся.
– Такова твоя благодарность за верную службу, Гарри?! Посмотрим, можно ли вообще что‑нибудь разведать.
Оранжевые огоньки в глазницах черепа замерцали. Наружу вылетело сияющее полупрозрачное облачко. Облачко метнулось к стремянке и пропало. Тяжело вздохнув, я вернулся к эликсирам.
«Часа два уйдет на варку, потом заклинания… время есть», – мысленно прикинул я, сел поудобнее, взял блокнот и принялся строчить отчет, стараясь не обращать внимания на головную боль. Она грызла затылок и теперь ползла все выше, подбираясь к вискам. Честно говоря, режим полного блокирования боли не действовал, между тем позволить себе лечь и спокойно расслабиться я не имел права. Необходимо помочь Мерфи сцапать убийцу, пока можно избежать настоящих неприятностей с фэбээровцами. Иначе она под фанфары вылетит с работы. И мне «веселую» жизнь обеспечат, даже если я исхитрюсь не окончить свои дни в каталажке. Убили «шестерку» Марконе, и главный дядя‑мафиози это дело без внимания не оставит. Помяните мое слово, он еще заявится по душу Гарри Дрездена, словно я каждой бочке затычка. В довершение всего по темным закоулкам шастают кровожадные зверюги и пускают голодные слюни. Сдается мне, всей полиции с ФБР в придачу чудища эти не по силам.