ПОКА ЖИВУ – НАДЕЮСЬ
(Вместо предисловия)
Еще два десятка лет назад антиутопий в нашей фантастике не существовало. Точнее, они имелись, но описывали события, происходящие не у нас,
а где-то далеко-далеко, на другом континенте, а еще лучше на иной планете в соседней галактике. Страшное могло произойти, но только не с
нами, писатели-фантасты изучали его взглядом сторонних наблюдателей, находящихся но ту сторону стекла, в чистой и светлой лаборатории...
Лет пятнадцать назад все очень круто изменилось. На какое-то время антиутопия вышла в лидеры, романы, повести и рассказы-предупреждения
начали кропать даже те, кто в иное время фантастикой брезговал, считая ее литературой второго сорта. Разного рода «Невозвращенцы»
заполонили страницы журнальной-газетной периодики, время от времени броской обложкой выплескиваясь на книжные лотки. Имена их авторов
возникали из небытия и спустя пару лет точно так же исчезали в никуда – когда выяснялось, что одними предсказаниями бед неисчислимых, мора
и глада следа в литературе не оставишь.
Впрочем, сюжеты этих антиутопий были удивительно однообразны, различаясь только в деталях. Основных сценариев было два: военный переворот и
грядущая жестокая диктатура или же «парад суверенитетов» ad infiniyum, выливающийся в полную дезинтеграцию страны. Даже традиционное для
западной фантастики описание будущего после катастрофы (ядерной, экологической либо какой-то другой) не было у нас настолько популярно, как
два этих сюжета – вместе или по отдельности.
Характерно, что утопий в те же времена появилось гораздо меньше. Почему-то писателей совершенно не интересовали картины процветания и
благоденствия новой, рыночной России. В лучшем случае авторы могли касаться «злобы дня» – описывать успешное избавление России от
готовящегося переворота и уготованной стране участи, как это сделал Эдуард Тополь в романе «Завтра в России».
Зато в публицистике утопия процветала. С газетных и журнальных страниц, из теле– и радиопередач потоком хлынули велеречивые рассуждения
опытных экономистов о благотворности свободного рынка, о грядущем процветании. Притом ничего для этого делать не требовалось – следовало
лишь ненадолго затянуть пояса, закрыть глаза и расслабиться в предвкушении удовольствия. И вот тогда все пойдет предначертанным путем,
Россия вернется в общемировую колею, войдет в лоно рыночной экономики, а там нас уже будут ждать молочные реки и кисельные берега...
Но сладкий дурман ожиданий рассеялся, а утратившая иллюзии страна, возмечтавшая о столбовом дворянстве, подобно пушкинской старухе,
оказалась у разбитого корыта. Похоже, своеобразным рубежом стал кризис 1998 года, когда люди вдруг почувствовали, что _антиутопия_ уже
наступила – и, следовательно, худшее осталось позади.
Примерно в это время в «футурологической» фантастике начались два разнонаправленных, но в то же время связанных между собой процесса. С
одной стороны, началась разработка более или менее «оптимистических» (по крайней мере не деструктивных) вариантов развития страны
<_Долгое_время_единственным_претендентом_на_роль_подобной_утопии_был_роман_Вячеслава_Рыбакова_«Гранилет_„Цесаревич"»_
(1994)._В_1999_году_одновременно_появились_«Сверхдержава»_Андрея_Плеханова_и_«Выбраковка»_Олега_Дипова,_рисующие_пусть_и_неоднозначные,_но_
всё_же_конструктивные_варианты_будущею_России,_не_сводимые_к_дихотомии_демократия/диктатура.
_Напротив,_в_более_раннем_романе_Сергея_Абрамов
а_«Тихий_ангел_пролетел»_подобная_дихотомия_сохранялась,_лишь_со_сменой_знака_–_грядущая_диктатура_объявлялась_благом_для_России.>_ . А
с другой – в «чистых» антиутопиях, то есть произведениях, описывающих дальнейший развал страны и дезинтеграцию социума, причины подобных
явлений из внутренних стали превращаться во внешние. Проще говоря, авторы перестали искать внутренних врагов и обратились к врагам внешним.
Первой ласточкой нового направления стала небольшая повесть Ника Перумова «Выпарь железо из крови» (1997) – яркое и прочувствованное
описание будущего России под сапогом оккупанта. Международные миротворческие силы под флагом ООН оккупируют Россию и уничтожают ее как
самостоятельное государство. Противостоять агрессору не готов никто, кроме маленькой кучки героической молодежи. И не только потому, что
страна растеряла союзников и утратила волю к сопротивлению, но и потому, что для большинства ее граждан _любая_ альтернатива ситуации
середины 90-х выглядела бы хуже, чем текущая реальность.
Перумову удалось добиться потрясающей реалистичности в описании _обыденного_ ужаса и ощущения безнадежности борьбы, ибо оккупанты
действительно навели в стране порядок, добившись лояльности большинства населения (позднее тема лояльности оккупантам была развита автором
в дилогии «Череп на рукаве» и «Череп в облаках»). Подобную же картину можно встретить и в статье Андрея Столярова «Оккупация»: бороться с
оккупантами бесполезно, потому что они сумеют управлять Россией лучше нас.
Однако события последних лет – операция НАТО в Косове, свержение талибов в Афганистане, война в Ираке – показали, что Америке вполне под
силу разгромить практически любого противника, но вот с наведением порядка на оккупированных территориях она справляется плоховато. Нет
никакой гарантии, что так же не произойдет и в России. «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги», Как известно, у нас все стройные,
продуманные и идеально выверенные планы имеют обыкновение идти вкривь и вкось из-за разного рода непредвиденных случайностей и неустранимых
деталей. И вряд ли самый лучший западный план имеет шанс избежать общей участи. Как говаривал незабвенный российский премьер, «хотели как
лучше, а вышло как всегда».
Роман Олега Кулагина рисует нам завершающий акт этой трагедии. Четвертая мировая война проиграна, даже не начавшись. Соединенные Штаты и
послушная им Европа захватывают Россию, свергают ее правительство, подавляют слабые попытки сопротивления и делят страну на несколько
самостоятельных государств, во главе которых оказываются вполне узнаваемые фигуры политических деятелей «ельцинской когорты».
Ни о каком процветании речь даже не идет, кругом царят нищета, коррупция и беззаконие. Отчаянные попытки населения сопротивляться
оккупантам (даже не из патриотических соображений, просто от голода и тотальной безысходности) топятся в крови наемными «национальными»
армиями – сами американцы отнюдь не горят желанием проливать кровь своих солдат и бросают их в бой лишь в самых крайних случаях.
Но повстанческое движение все же существует – в буквальном смысле загнанное в подполье, в подземные катакомбы и сети метро умирающей
Москвы. Трусость и безразличие тех, кому есть что терять, – и отчаянное сопротивление людей, которым терять уже нечего. Партизанские
отряды, неотличимые от уличных банд, и бандиты, как две капли воды похожие на преуспевающих политиков, одинаково ловко обделывающие свой
бизнес как _наверху_ , так и _внизу_ .