Сплюнув на асфальт, Майкл медленно разогнулся, выглядывая над крышей лимузина. Канонада звучала совсем не так далеко, как слышалось его оглохшим от ранения ушам. Точнее было сказать, бой шел прямо здесь – на площадке возле бота.
На асфальте уже валялось немало окровавленных трупов, среди которых Майкл сразу разглядел тело Санчеса. Парень лежал там же, где стоял до выстрела в Майкла из «мерседеса». Видимо, его убили одним из первых. Его черная рубаха была в клочья изорвана многочисленными попаданиями с разных сторон. Курьеры валялись на той же площадке рядом со стоящим чемоданом, а у бота не меньше десятка людей в черных армейских костюмах остервенело палили в проем люка бота из автоматов. В ответ звучали редкие одиночные выстрелы, свидетельствующие о том, что Парк все еще жив и успел спастись от пуль в чреве бота. Только все эти звуки попадали в сознание Майкла словно сквозь толстую вату.
Майкл вернулся под прикрытие кузова лимузина, сполз по его лакированному боку на асфальт и ненадолго задумался. Выскочить сейчас с пальбой на помощь Парку было бы чистым самоубийством. Глупым и бесполезным. Его в момент нашпигуют свинцом, как рождественского гуся яблоками. Свалить, пользуясь тем, что его упустили из виду? Но даже если Парка пристрелят в этом бою, Майкл не сможет простить сам себя за то, что бросил друга. Хотя возможность столь близкого спасения была так притягательна и так реальна.
– Черт! – рявкнул Майкл, со злостью стукнув по асфальту кулаком. – Что происходит! Черт!
Он готов был биться об асфальт головой, лишь бы та начала вновь нормально работать и понимать происходящее. Но набатный гул и кровавый туман в глазах не проходили. И все же он принял единственно возможное решение. Компромисс между тем, чего требовал страх, и тем, о чем взывал долг перед товарищем.
Бросив ружье на переднее пассажирское сиденье, Майкл ухватил безголовый труп за подмышки и рывком вытащил его из машины, еще больше заляпав салон и себя кровью и мозгами. Швырнув мертвого безголового стрелка рядом с водителем, он рухнул в водительское сиденье, утапливая клавишу пуска двигателя.
Приборная оптитронная панель ожила, показывая, что двигатель запустился, а из среднего тоннеля выдвинулся джойстик управления. Майкл, не захлопывая дверь, тихонько тронул автограв. Машина плавно развернулась и медленно поплыла к боту. Без помех достигнув трупов курьеров, Майкл подхватил чемодан и забросил его на заднее сиденье. Потом взял ружье, высунул ствол в открытое окно и, захлопнув наконец дверь, вдавил педаль акселератора.
Взвыв двигателем, «мерседес» прыгнул вперед. В мгновение ока он преодолел расстояние до стрелков, подминая под себя двоих, не успевших отпрыгнуть.
– Парк! – заорал Майкл, разворачивая машину пассажирской дверью к люку бота и без остановки паля в сторону стрелков. – Быстрее, Парк!
Стрелки тем временем быстро сориентировались. Попадав на асфальт и укрывшись за телами погибших, они открыли ураганный огонь по «мерседесу». Майкл лег на сиденье, продолжая орать. Вокруг стоял кромешный ад – пули грохотали по лимузину, разрывая лаковые бока и застревая в бронелистах, брызгами разлетались осколки фар, зеркал и всякой декоративной мишуры, пара пуль влетела в салон, вспоров обивку потолка. В этот момент в открытую Майклом пассажирскую дверь протиснулся Парк, и Майкл опять утопил педаль акселератора.
Стрелки не прекращали огонь, превращая корму автограва в ошметки искореженного металла, но машина уже неслась по прямой к воротам. Снеся шлагбаум, словно соломенное чучело, лимузин помчался к жилым кварталам, набирая скорость и продолжая на ходу сыпать оторванными кузовными деталями.
– Мы выбрались, Парк! – заорал Майкл, лупя тяжёлым кулаком по передней панели.
– Что, суки, получили?!
Парк молчал, и Майкл бросил на него удивленный взгляд, не понимая, почему его друг не радуется спасению. Парень лежал, съехав совсем низко по сиденью, а в голове его, безвольно упавшей вбок, зияло аккуратное пулевое отверстие.
– Парк! – ужаснулся Майкл, только сейчас заметив, что и крыша, и даже бронестекла автограва в нескольких мостах пробиты пулевыми отверстиями.
Видимо, засевшие на портовых кранах и штабелях контейнеров снайперы с таким же опозданием, как и стрелки на площадке, среагировали на перемещения лимузина и открыли по «мерседесу» огонь. Машина хоть и была забронирована со всех сторон, но не могла защитить от столь близких выстрелов из снайперских винтовок.
Искалеченный «мерседес» замер, ткнувшись мордой в стенку дома. Из развороченной водительской двери выбрался здоровенный парень, с головы до ног перемазанный кровью. Быстро оглядевшись по сторонам, он отбросил в салон ружье с опустевшим магазином. Еще раз окинув улицу бешеным взглядом, он вытащил с заднего сиденья небольшой чемодан и, прыгнув в седло стоящего рядом монограва, устремился в полутемные кварталы ночного города...
* * *
Чемодан был сделан из легкого, но необычайно прочного сплава, а единственный, но очень сложный замок, блокирующий одновременно весь периметр крышки чемодана, превращал его буквально в легкий переносной сейф. Поковыряв чемодан минут десять инструментом для ремонта монограва, Майкл оставил на время эту затею и, раздевшись, забрался в душ. Шум в голове хоть и утих, но не исчез вовсе. К. тому же Майкл уже несколько раз блевал, вернее, вследствие отсутствия в желудке какого-либо содержимого просто загибался в спазмах, выжимая лишь желчь.
– Вот ублюдки! – выругался он, обрабатывая спиртом глубокую борозду чуть выше левого уха, которую оставила пуля стрелка из лимузина.
В борозде розовела кость черепа, а кровь все никак не хотела останавливаться. Кроме спирта, Майкл не нашел у себя ничего, чем можно было бы обработать рану, а обращаться в госпиталь он всерьез опасался. В конце концов он наложил на рану полосу намоченного в спирте бинта и просто замотал голову сверху тем же бинтом. Придирчиво осмотрев наложенную повязку, он натянул чистую одежду и вернулся к чемодану.
Какой-то неясный шум из приоткрытого окна привлек его внимание. Выглянув вниз, он заметил у подъезда несколько огромных черных автогравов, из которых торопливо выгружались мрачные люди, принадлежность которых к боевикам дона Лагара не вызывала у Майкла никаких сомнений. Тошнота вновь заставила его судорожно сглатывать стремительно наполняющую рот горькую слюну. Майкл подхватил чемодан и метнулся прочь из квартиры.
Лифт, скрипя, жаловался на тяжесть поднимающихся и нем людей, а со стороны пожарной лестницы раздавался топот многочисленных ног и приглушенные голоса. Тем не менее Майкл бесшумно начал спускаться вниз. Где-то на уровне десятого этажа он скользнул в дверь, ведущую ни жилую площадку, и, прижавшись к стене за этой дверью, замер, стараясь даже не дышать. Тяжело пыхтя, матерясь и бухая башмаками, мимо двери пробежали несколько человек, явно спешащих побыстрее добраться до восемнадцатого этажа. Дав им уйти на пару пролетов, Майкл так же тихо выскочил обратно на пожарную лестницу и вдоль самой стены продолжил спуск. Он не сомневался, что у подъезда его будут ждать оставленные боевики дона Лагара. Поэтому на втором этаже Майкл вновь вернулся на площадку. Забравшись в самый ее конец, он постучался в двери квартиры, чьи окна выходили на противоположную от подъезда сторону дома.
– Кого там черт принес ночью? – раздался через несколько долгих минут голос за дверью.
– Пожалуйста! – попросил Майкл. – Я ваш сосед с восемнадцатого этажа.