Но оно, увы, столь туманно, что я не могу рисковать жизнью своих солдат, даже опытных, отправляя их в такую опасную местность. Если Царский Сын не даст нам более подробных сведений о местонахождении Провозвестника, я не сдвинусь с места.
Собек-Защитник торжествовал.
– Как я и предполагал, Великий Царь, послание Икера имело только одну цель – ввести нас в заблуждение! Он хотел добиться того, чтобы наши войска рассредоточились, а в это время ханаанские полчища ударили бы по беззащитному Сихему. К счастью, генерал Несмонту не поддался на его провокацию.
– А мой анализ отличается от твоего, – возразил Секари. – Икером воспользовались, чтобы забросить сюда ложную информацию. И как только Царский Сын это обнаружил, он укрылся от этих людей, надеясь присоединиться к нам и сообщить правду.
– Тогда одно из двух: Икер или погиб, или предал нас, – отрезал Собек. – Дружеские чувства Секари не позволяют ему быть объективным.
– Я повидал немало опасных ситуаций, и никогда не позволял себе поддаваться каким бы то ни было чувствам! Просто я хорошо знаю Икера. Я уверен в одном: есть предатели здесь, при дворе фараона, они продали Икера врагу. Но все равно он вернется.
– Ну а в этом случае, – пообещал Собек, – я лично засажу его в тюрьму.
– Откуда такая ненависть? – спросил его Секари.
– Речь идет не о ненависти, а о благоразумии. Предатель – это сам Икер. Хоть я и ненавижу большинство придворных, мое расследование ничего не дало. Есть льстецы, есть трусы, но ни один из них не способен на такой риск! А вот Икер хотел заколоть самого фараона!
– По-твоему, он не доказал свою невиновность?
– Как раз наоборот! Он присоединился к нашим врагам и теперь сражается с нами за пределами Египта! И если он вернется в Мемфис, то снова попытается нанести удар по фараону. Но этот змей будет повержен, потому что я размозжу ему голову!
– Будущее докажет тебе, что ты неправ, Собек!
– Нет, это ты ошибаешься, Секари!
Фараон промолчал.
И каждый из противников воспринял это молчание как одобрение собственной позиции.
Ну наконец хоть какая-то реакция!
Секари просто извелся, безуспешно пытаясь нащупать среди стражников из ближайшего окружения Собека хоть какую-то брешь! Неужели они образуют монолитное целое?
И вот один из них, седеющий мужчина лет сорока, все же согласился поговорить, хоть и под страшным секретом.
– Вы собираете сведения о Собеке?
– Ну, это, пожалуй, слишком громко сказано, – отшутился Секари. – Никому и в голову не придет сомневаться в его честности.
– Тогда в чем вы его обвиняете?
– Он несколько враждебен в отношении некоторых знатных людей и высокопоставленных чиновников. Иногда он слишком прямолинеен, что, согласитесь, вредит поискам истины.
– То, что вы говорите, чистая правда! – воскликнул седоватый мужчина. – Собек упрям, и, если что-то решил, ничто не заставит его изменить свое мнение. Хотя он порой и неправ.
– Например, в отношении Царского Сына Икера?
– Например.
– Не использует ли он каких-нибудь незаконных способов, чтобы вредить ему?
– Боюсь, что это может быть и так.
– А не мог бы ты выразиться поточнее?
Мужчина заколебался.
– Это трудно… Собек – мой начальник, и я…
– Речь идет о государственном деле, а не о торговой сделке! Если ты согласишься рассказать, то окажешь огромную услугу фараону.
– А получу ли я повышение по службе, в котором Собек мне отказывает?
– Этого я не знаю. А по каким причинам?
Стражник опустил глаза.
– Так, пустяки.
– А именно?
– Я не из этих мест, вот и все! Жестокость, аресты, риск…
– Убирайся.
– Вы даже не хотите выслушать мои соображения?
– Ты жаждешь лишь выплеснуть побольше грязи на голову своего начальника, и у тебя нет ничего серьезного, что бы ты мог мне сообщить. Сиди на своем месте и позабудь о своих обидах.
Они несправедливы.
Седоватый стражник, смутившись, протестовать не решился.
Секари не тратил времени на пустую болтовню.
Опустив на пол тяжелый мешок, наполненный лекарствами, доктор Гуа безнадежно вздохнул. Лечить высокопоставленных больных было нелегким делом, но лечение супруги Секретаря Дома Царя вымотало бы и целый отряд врачей.
Доктор, щуплый и невысокий, казалось, не выдержит поток громких жалоб женщины, полагавшей, что она страдает всеми возможными и невозможными болезнями.
– Ах, доктор, вот наконец и вы! Все мое тело болит, моя жизнь – сплошная мука! Мне нужны лекарства, много лекарств!
– Перестаньте жестикулировать и сядьте. Мне же нужно осмотреть вас. Если вы будете продолжать в том же духе, я уйду.
Супруга Медеса покорилась и села как послушная маленькая девочка.
– А сейчас честно ответьте мне на мои вопросы. Сколько раз в день вы принимаете пищу?
– Четыре… Скорее, пять.
– Я же сказал: честно!
– Пять.
– И каждый раз пирожные?
– Почти… Да, каждый раз.
– И жирное?
– Но без него, – потеряла терпение пациентка, – кухня не имеет никакого вкуса!
– В вашей ситуации, – настаивал доктор, – любое лечение обречено на провал. Измените свои привычки, свое питание, или я передам вас в руки другого врача.
– Меня гложет тоска, доктор! Если у меня не будет такого утешения, я долго не протяну. Когда я ем, я успокаиваюсь и могу заснуть.
Гуа потер брови.
– У вас прекрасный муж, великолепный дом, вы богаты… Отчего же вдруг такая тоска?
– Я… я не знаю.
– Не знаете или отказываетесь мне признаться?
Супруга Медеса разразилась рыданиями.
– Хорошо… Я выпишу вам успокаивающие пилюли на основе садового мака. Но все же необходимо стараться меньше есть и лучше выбирать пищу. Иначе нам будет трудно победить ваши страдания.
– Вы спасаете меня, доктор, вы меня спасаете!
Опасаясь, что пациентка снова впадет в бурные излияния, которые ему претили, Гуа открыл сумку и стал вынимать оттуда пакетики.
– Вот. Одна пилюля утром, две перед сном.
– Когда вы снова нас посетите, доктор?
– Вам необходимы несколько недель лечения. Строго следуйте моим предписаниям.
Гуа вышел из дома Медеса заинтригованным. Если эта женщина не сошла с ума, то она страдает из-за слишком страшной тайны, которую не может вынести ее душа. И он сможет вылечить ее только в том случае, если сумеет освободить ее от этой тяжести.
Секретарь Дома Царя смотрел на свою жену и удивлялся.
– Ты сегодня выглядишь веселее!
– О, это пилюли доктора Гуа! Этот врач – настоящий гений. Взгляд Медеса помрачнел.
– Ты не слишком много болтаешь, я надеюсь?
– О нет, успокойся! Гуа занимается только лечением и совершенно не следит за моей болтовней!
– Тем лучше, дорогая, тем лучше. Никогда не говори ему обо мне и о своем умении подделывать почерки. Ты меня хорошо поняла?
Она прижалась к мужу и нежно заглянула в его глаза.
– Я – лучшая твоя опора, моя любовь!
Медес начинал потихоньку успокаиваться. Ни начальник стражи, ни Верховный Казначей не имели против него никаких улик. Если они даже и подозревали его, что ж! Это вполне нормально, потому что среди придворных – а двор, как всегда, кишмя кишел тысячами сплетен – любой мог оказаться под подозрением! Яд, который разлил Провозвестник, постепенно распространялся, подрывая доверие людей друг к другу и разрушая тем самым основы египетского царства, потерявшего опору и не способного вернуть спокойствие.
Каждое утро Медес поздравлял себя с тем, что у него такой сильный союзник, как Провозвестник. О, он не стремился к жестокости и шел к своей цели окольными путями.