— Я провел здесь первый опыт, который закончился к моему полному удовлетворению. Как только на судне появляется посторонний человек, я тотчас узнаю об этом. Вдобавок это изобретение позволяет мне взорвать пароход, если возникнет угроза, что он попадет в чужие руки.
— Вы и в самом деле предусмотрели все, — растерянно заметил молодой человек. — Однако, милорд, позвольте обратить ваше внимание еще на одно обстоятельство. Остерегайтесь индейцев — мне кажется, в самое ближайшее время они попытаются напасть на вас.
— С тех пор как мне представился случай оказать одному из вождей краснокожих важную услугу, я уверен, что могу не опасаться местных индейцев, — невозмутимо сказал лорд.
— На вашем месте я бы не слишком полагался на это, — воскликнул дон Лотарио. — Краснокожие — хитрые и коварные бестии.
— Благодарю вас, дон Лотарио, — ответил лорд с такой холодностью, что юный испанец от досады закусил губу.
— А вы не пьете этого вина? — помолчав, спросил он у хозяина.
— Нет, херес мне не по вкусу, впрочем, я вообще почти не употребляю вина, — заметил лорд. — Однако пусть вас это не смущает. Я полагаю, вино неплохое. Мой управляющий знает в нем толк, да и должен разбираться в винах, поскольку пьет больше меня. Как вы находите это вино?
— Превосходное, — ответил испанец, который, казалось, повеселел оттого, что разговор перешел на другую тему. Он облегченно вздохнул, и щеки его окрасил легкий румянец. — Так я могу надеяться, милорд, что в ближайшее время вы нанесете мне ответный визит?
— Помнится, мы уже говорили об этом, — заметил лорд.
— Да, правда! — спохватился дон Лотарио, несколько обескураженный своим новым промахом. — Кстати, милорд, простите меня за бестактность, но, когда я осматриваю эту комнату, мне представляется почти невероятным, чтобы только мужская рука была способна обставить ее с таким вкусом.
— Вы полагаете, что для этого необходима помощь женщины? — равнодушно осведомился лорд Хоуп.
— Да, мне так кажется. А между тем я еще ни одной…
— Разве мой управляющий не может быть женат, — с улыбкой прервал лорд, прежде чем молодой человек успел закончить фразу. — Не угодно ли вам осмотреть и остальные комнаты?
— С величайшим удовольствием, — согласился дон Лотарио, вынужденный волей-неволей оставить затронутую тему.
Лорд Хоуп провел гостя через анфиладу комнат. Испанца вновь и вновь поражало великолепие обстановки, тонкий вкус, с каким были подобраны отдельные предметы. Наконец они остановились перед металлической винтовой лестницей.
— Не хотите взглянуть на мою домашнюю обсерваторию? — спросил лорд. — Она еще не вполне приведена в порядок — инструменты подняли туда только вчера.
— С удовольствием! Мне еще не приходилось видеть ни одной обсерватории! — восхищенно ответил испанец.
Лорд Хоуп поднялся по лестнице первым. Четырехугольное сооружение с широкими окнами в мавританском стиле венчало каменную постройку и было отведено под обсерваторию. Прекрасные блестящие инструменты, составлявшие оборудование обсерватории, вызвали у испанца, разбиравшегося в астрономии немногим лучше, чем в китайской конституции, возглас удивления. Однако он был любознателен, а поскольку самому лорду, видимо, доставляло удовольствие объяснять юноше назначение астрономических приборов (по крайней мере судя по его готовности удовлетворить любопытство дона Лотарио), ближайшие полчаса были посвящены интенсивному обучению.
— Довольно! — воскликнул наконец дон Лотарио. — У меня голова идет кругом. Боже мой, оказывается, я полный невежда. А вы, человек, который во много раз богаче меня, знаете все это!
— Так, по-вашему, богатство в известной степени исключает образованность? — спросил лорд.
— Вовсе нет, — ответил дон Лотарио.
— Но, к сожалению, нам обычно внушают, что состоятельным людям нет нужды много учиться.
— Такие мысли могут внушать вам только глупцы! — вскричал лорд. — Кстати, где вы учились?
— Я? Вначале с домашним учителем, потом два года в Мехико и полгода в Новом Орлеане. Вот и все!
— Вам следовало бы отправиться на несколько лет в Лондон и в Париж, — заметил лорд.
— Да, не мешало бы, — со вздохом ответил дон Лотарио. — Но теперь уже слишком поздно.
— Слишком поздно? Сколько же вам лет? — спросил лорд Хоуп.
— Двадцать один год.
— И это, вы считаете, слишком поздно? — воскликнул лорд. — Дорогой друг, в ваши годы я был много невежественнее вас, но понимал, что впереди вся жизнь, и учился.
Это было резкое наставление, и испанец помрачнел, опустив глаза. Однако он сознавал правоту лорда, а от такого человека не стыдно было и выслушать небольшую нотацию.
— Вы даете мне добрый совет, милорд! Но, к сожалению, я уже не смогу воспользоваться им, — вздохнул он.
— Отчего же? Разве вы прикованы к своей гасиенде? Или без вас не смогут обойтись?
— Дело не в этом, я влюблен и вскоре женюсь! — покраснев от смущения, сознался дон Лотарио.
Смущение ли молодого испанца или румянец, окрасивший его лицо, послужили тому причиной — неизвестно, но только взгляд обычно холодного и равнодушного лорда вдруг потеплел, сделался более участливым.
— Вам всего двадцать один год, и вы уже решились вступить в брак? Здесь, правда, женятся рано.
— Решился, милорд. Вы позволите мне задать вам один вопрос? — неуверенно произнес дон Лотарио.
— Говорите же! — сказал лорд, на этот раз мягче и сердечнее.
— Милорд, я испытываю к вам столь большое доверие, я так глубоко убежден, что вы знаете жизнь, что хотел бы посоветоваться о своей женитьбе именно с вами, узнать именно ваше мнение. Дело не совсем обычное, и я все ещев нерешительности. Я знаю, что еще очень молод, а с тех пор, как увидел вас, почувствовал себя мальчишкой настолько же глупым, насколько умным считал себя раньше. Могу я поговорить об этом с вами, милорд?
— Разумеется, мой друг. Но не сейчас. Поразмыслите еще раз сами, а потом, когда я наведаюсь на вашу гасиенду, мы это обсудим. Скажу вам только одно. Когда мне было двадцать один год, я тоже собирался жениться. В то время мои желания не исполнились, и это сделало меня бесконечно несчастным. И тем не менее, если бы священник благословил тогда меня и мою возлюбленную, я бы не стал тем, кто я есть.
— И вы удовлетворены, что ваша женитьба тогда расстроилась? — почти с испугом спросил дон Лотарио.
— Не знаю, — коротко ответил лорд, и внезапная перемена в его лице свидетельствовала о том, что он предпочел бы не говорить на эту тему. — Вы еще не обратили внимания на прекрасный вид, который открывается отсюда.
— Верно, вид замечательный! — согласился молодой испанец, выглянув в широкое окно. — И ваши люди прекрасно поработали. Душа радуется, глядя на все это! Вон там отчетливо видны поля. Вероятно, рис? А это — хлеба! Что я вижу? У вас даже возделывается виноград! Прекрасная мысль. Не сомневаюсь, года через два вся долина будет цветущим садом. Вы успели уже столько, сколько другому и за десять лет не сделать. Но что это?
— Вы имеете в виду большое сооружение внизу? — спросил, улыбаясь, лорд. — Попробуйте-ка догадаться!
— Не собираетесь ли вы заложить рудник?
— Я предполагал, что вы подумаете именно об этом, — ответил лорд. — Но вы ошибаетесь.
— В таком случае это можно было бы принять за колодец; но воды у нас в избытке. На той стороне есть река, здесь недалеко протекает ручей с чистейшей водой.
— А что бы вы сказали, если бы мне захотелось иметь горячую воду?
— О, это совсем другое дело! — воскликнул испанец, не скрывая удивления.