Глава I. Путешественники
Многие подозревали Скарамуша в бессердечии. То же подозрение вызывает и
чтение его "Исповеди", столь щедро снабдившейменя фактами этой необычайной
биографии.Первая часть нашей истории началасьв тот день, когда, движимый
любовью,онотвергславуидостаток,которыесулилаемуслужба
привилегированному сословию. В концеповествованияон, движимый все той же
любовью, покинул людей,делокоторыхзащищал, темсамымотказавшисьот
завоеванного высокого положения.
Итак, лишьза первыедвадцатьвосемь лет своейжизниэтотмолодой
человекуспелдваждысознательнопоступитьсярадидругихблестящими
возможностями, открывавшимиему путь кбогатству ипочету.Казалосьбы,
того, кто способенна подобные поступки,глупо обвинять вбессердечии. Но
Андре-ЛуиМороиз какой-топрихотиподдерживалзаблуждение,разносимое
молвой. С юных лет попал онпод влияние учения Эпиктета ипотому намеренно
демонстрировалхарактерстоика,тоестьчеловека,которыйникогдане
допустит, чтобы его чувства возобладали над здравым смыслом или чтобы сердце
управляло головой.
Попризваниюитемпераментуон,конечно,былактером.Точнее,
Скарамушем - автором и исполнителемролей ворганизованной им труппе Бине,
гдеинашел он некогда своепризвание. Не откажись Моро от поприща сцены,
его гений мог бы расцвести и превзойти славой гений Бомарше иТальма вместе
взятых.Однако, бросив актерское ремесло, Мороне избавилсяот актерского
темперамента и с тех пор, куда бы ни шагал по пути жизни, воспринимал ее как
сценическое действо.
Подобный темперамент -явлениедовольно-таки распространенное,хотя,
как правило, и утомительное для окружающих. Андре-Луи Моро в этом смысле был
исключением изправила изаслуживает внимания благодарянепредсказуемости
того, что сам он назвал"конкретными проявлениями". Этой непредсказуемостью
он был обязан своемуврожденному чувствуюмора. Умениеподмечать вовсем
смешное никогда ему не изменяло, только Андре-Луи не всегда его обнаруживал.
Оно осталосьс ним доконца. Правда, в этой,второйчасти нашей истории,
юмор егоизрядно приправлен горечью, неразделимойс крепнущим убеждением в
безумии мира. Ведь в мире оказалось кудабольше зла, чем полагали древние и
не слишком древние мудрецы, от учениякоторых наш геройпытался почерпнуть
здравомыслия.
ОнбежализПарижавтосамое время,когдапередним открылась
блестящаякарьерагосударственногодеятеля.Онпринесеевжертву
безопасностиблизких емулюдей -Алины де Керкадью, накоторой собирался
жениться,господина де Керкадью, своего крестного, и госпоже де Плугастель,
как вяснилось,егоматери.Бегствообошлосьбез приключений - документ,
выданный представителюАндре-ЛуиМоро ипредписывавший должностнымлицам
оказыватьпредъявителюоноголюбуюпотребнуюпомощь,устранилвсе
препятствия.
Они ехали вдорожной каретепо Реймскому тракту на восток. Чем дальше
онипродвигались,темчащепопадаливскоплениявойски темсильнее
задерживали их продвижение нескончаемые интендантские обозы, лафеты и прочее
хозяйствоармиинамарше.Вконцеконцов дальше ехатьсталопопросту
невозможно, ипришлось свернуть на север, к Шарлевилю,а уже тамвновь на
восток, минуя позиции Национальнойармии, которойпо-прежнемукомандовали
Люкнераи Лафайета. Армия выжидала. Противник готовился кнаступлению и за
последний месяц сосредоточил на берегах Рейна крупные силы.
Франциябурлила, неотвратимость вторжения привела народ вярость.На
беспрецедентнонаглый,полныйугрозманифестгерцогаБрауншвейгского
французы ответили штурмом Тюильри и ужасами десятого августа. Правда, герцог
только подписал манифест, а настоящими авторами этого опрметчивого манифеста
были графФерзен икоролева. Манифест выпустили радиспасения короля,но
достигли противоположного результата: по-видимому,угрозы самым прискорбным
образом ускорили гибель низложенного монарха.
Впрочем, господин де Керкадью, сеньор де Гаврийяк, путешествовавший под
защитой крестника-революционера, к безопасной гаваниза Рейнскими рубежами,
этуточкузрениянеразделял.КантендеКеркадьюусматривалв
бескомпромиссномзаявлениигерцогауверенностьхозяинаположения,
обладающего достаточнойвластью и располагающего средствамиисполнить свое
обещание.Нукакоетамещесопротивление?Путешественникиобгоняли
растянувшиеся колонны голодных, необученных, скверноодетыхичемпопало
вооруженныхновобранцев.Какойотпормогдатьэтотсбродвеликолепно
вымуштрованнымиснаряженнымсемидесятитысячнойпрусскойи
пятидесятитысячнойавстрийскойармиям, усиленным двадцатью пятьютысячами
эмигрантов - цветом французкого рыцарства?
Вдосталь налюбовавшись из окна экипажа оборванными, убогими защитниками
республики,бретонскийдворянинсвидимым облегчением откинулся подушки.
Тревога егоулеглась,в душе воцарилось спокойствие. Еще доисхода месяца
союзникивойдутвПариж.Конченреволюционныйразгул.Порагосподам
санкюлотам вспомнить о посте и покаянии.
Несдерживаясьв выражениях,мосье де Керкадьюизложил своемнение
вслух. Взор его был устремлен при этом на гражданина представителя исловно
бросал тому вызов.
-С вамиможно было бы согласиться, еслибы артиллерия решала все, -
ответилАндре-Луи. - Но для победы вбитве одних только пушек мало,нужны
еще и мозги. А с мозгами у того, кто издал герцогский манифест, дела как раз
обстоят неважно. Не внушают они уважения.
- Вот как! А Ла Фойет? Или ты считаешь его гением? - Сеньор де Гаврийяк
фыркнул.
- Онемсудить рано.