Смельчак снова погрузился в сон, а Пазаир вернулся к своим думам. Странные подробности вспомнились ему. Чтобы ничего не упустить, Пазаир делал пометки на глиняных табличках. По мере того как продвигалась работа, стали выплывать на свет и другие детали его расследования, на которые он прежде не обращал внимания. Пазаир перетасовал улики, перекроил все свои предварительные умозаключения и обозначил новые версии, настолько странные, что собственный разум запрещал ему принимать их всерьез.
Когда на рассвете вернулась Нефрет, Смельчак и Проказница радостно бросились к ней. Пазаир заключил супругу в объятия.
– Ты совсем без сил.
– Сначала была трудная операция, а потом я навела порядок в своих документах. Тому, кто придет мне на смену, нетрудно будет продолжить мою работу.
– А теперь отдохни.
– Я не хочу спать.
Нефрет заметила десятки табличек, разложенных стопками.
– Ты работал всю ночь?
– И понял, что я глупец.
– Зачем так бранить себя?
– Я был глуп и слеп, потому что отказывался видеть истинную суть вещей. Это непростительная ошибка для визиря, ошибка, которая могла навлечь беду на Египет. Но ты была права. Произошло одно событие – душа Беранира заговорила.
– Ты хочешь сказать, что...
– Я знаю, где находится Завещание богов.
45
Когда на востоке засияла звезда Сотис, спутница восходящего солнца, по всему царству было объявлено о начале разлива Нила. После многих дней тревожного ожидания, начало нового года пришло вместе с живительными водами половодья. Празднества обещали быть особенно торжественными, поскольку должны были сопровождаться ритуалом обновления Рамсеса Великого.
Демоны, злые духи и скрытые опасности были побеждены. Благодаря заклинаниям главной целительницы царства, наводящая ужас богиня Сехмет не наслала на Египет полчища болезней. Каждый житель наполнил голубой фаянсовый сосуд новогодней водой, которая несла в себе свет начала. Если хранить его в доме, то в семье будет царить благополучие.
Во дворце также соблюдали обычаи. Серебряный сосуд, содержащий драгоценную влагу, поместили у подножия трона, который с первыми лучами солнца занял Рамсес Великий.
На царе не было ни короны, ни ожерелья, ни браслетов, он довольствовался простой белой набедренной повязкой, как во времена Старого царства.
Пазаир склонился перед ним.
– Год будет счастливым, мой повелитель. Разлив полноводен.
– Египет ожидают несчастья.
– Надеюсь, что я исполнил свой долг.
– Я ни в чем тебя не упрекаю.
– Я прошу вас взять в руки символ власти.
– Напрасно ты просишь меня об этом, визирь. Царской власти больше нет.
– Она непоколебима, и таковой останется, мой повелитель.
– Как можешь ты шутить, когда Бел-Тран с минуты на минуту появится в этом тронном зале и завладеет Египтом.
– Он не придет.
– Не лишился ли ты рассудка?
– Бел-Тран не главарь заговорщиков. Он возглавил тех, кто осквернил Великую пирамиду, но подстрекатель заговора не участвовал в этом деле. Кем натолкнул меня на эту мысль, размышляя над тем, каково количество заговорщиков, но в тот момент я остался глух к его словам. По мере того как мы все больше узнавали об их планах, Бел-Тран заставил нас признать себя их главой, в то время как настоящий руководитель оставался в тени. Мне кажется, я знаю не только его имя, но и место, где спрятано Завещание богов.
– Успеем ли мы его вовремя найти?
– Я в этом убежден.
Рамсес поднялся, надел на грудь большое золотое ожерелье, а на запястья – серебряные браслеты, увенчал голову синей короной, взял в правую руку скипетр – символ верховной власти и воссел на трон.
Слуга доложил, что бывший визирь просит об аудиенции. Царь скрыл свое нетерпение.
– Помешает ли тебе его присутствие, Пазаир?
– Нет, мой повелитель.
Бывший визирь приблизился к ним на негнущихся ногах, лицо его было мрачно. На нем было единственное украшение – символ его прежней власти, сердце из меди, висевшее на цепочке.
– Наше поражение еще не окончательно, – начал Рамсес. – Пазаир думает, что...
Но Пазаир прервал его речь словами:
– Вот тот человек, о котором я говорил вам, мой повелитель.
Фараон был потрясен.
– Баги?! Мой прежний визирь?!
– Передайте мне царственный скипетр, – сказал Баги. – Вы больше не способны царствовать.
– Какой демон овладел твоим разумом? Ты, и вдруг такое предательство...
Баги улыбнулся:
– Бел-Тран смог убедить меня в правоте своих взглядов. Такой мир, каким он желает его видеть и который мы будем создавать вместе, мне подходит. Моя коронация никого не удивит и наведет порядок в стране. Когда народ заметит преобразования, которые мы с Бел-Траном заставим его принять, будет уже слишком поздно. Те, кто не пойдет за нами, останутся на обочине дороги, где будут гнить их трупы.
– Ты больше не тот человек, которого я знал. Мой бывший визирь был честным и неподкупным судьей, поглощенным поиском истины...
– Времена меняются так же, как и люди.
Пазаир вступил в их разговор:
– До встречи с Бел-Траном вам было достаточно верой и правдой служить фараону и со строгостью, исключающей любые пристрастные решения, следить за исполнением Закона. Затем перед вами засверкали новые горизонты. Бел-Трану удалось купить вашу совесть, потому что она продавалась.
Баги и бровью не повел.
– Вам нужно было обеспечить будущее своих детей, – продолжал Пазаир. – Вы показывали безразличие к материальным благам, но стали сообщником человека, основой которого является корысть. Вы тоже корыстолюбивы: вам нужна верховная власть.
– Достаточно разговоров, – сухо отрезал Баги, протягивая руку. – Прошу вас отдать скипетр и корону.
– Мы оба должны предстать перед верховными жрецами и двором, – заметил Рамсес.
– Мне нравится эта мысль. Вы при всех откажетесь от трона в мою пользу.
Вдруг Пазаир резким движением схватил медное сердце, рванул его на себя, порвав цепь, на которой оно висело, и вручил сокровище царю.
– Вскройте это нездоровое сердце, мой повелитель.
Рамсес при помощи скипетра разбил медный сосуд. Внутри оказалось Завещание богов.
От неожиданности Баги даже не пошевелился.
– Подлец из подлецов! – в негодовании воскликнул царь.
Баги отступил назад, с ненавистью глядя на Пазаира.
– Истина открылась мне лишь этой ночью, – признался визирь спокойно. – Поскольку я полностью доверял вам, то не мог себе даже представить, что вы способны заключить союз с таким человеком, как Бел-Тран, а еще меньше мог представить вас в роли тайного организатора заговора. Вы рассчитывали на мое легковерие и были очень близки к победе. Однако, мне следовало заподозрить вас уже давно. Кто мог приказать сместить начальника стражи сфинкса, свалив ответственность на полководца Ашера, о предательстве которого он знал? Кто мог незаметно управлять теми, кто представляет власть в Египте, кто мог осуществить такой заговор, если не визирь? Кто имел возможность манипулировать Монтумесом, прежним верховным стражем, который так боялся потерять свой пост, что выполнял все приказы, не вдумываясь в них? Кто позволил Бел-Трану карабкаться вверх по иерархической лестнице, не оказывая сопротивления его незаконным действиям? Если бы я сам не стал визирем, то никогда бы не понял, какой властью обладает человек, занимающий эту должность, и насколько широко поле его деятельности.