Наконец Толлер увидел капитана: перегнувшись через перила, тот руководил операцией. На корабле происходила какая-то возня, несколько членов команды боролись между собой. Похоже, какой-нибудь бедолага, оказавшийся слишком близко от птерты, свихнулся, как это иногда случалось, и теперь товарищи пытались его утихомирить.
Ухватив свисающую веревку, Толлер присоединился к буксировке воздушного корабля к ближайшей привязной стойке. Наконец киль гондолы коснулся песка, и матросы в желтых рубашках стали прыгать через борт, чтобы выполнить швартовку.
Чувствовалось, что они не в себе после встречи со смертью. Яростно ругаясь, они с неоправданной грубостью растолкали пиконщиков и начали привязывать корабль.
Понимая их состояние, Толлер снисходительно улыбнулся и протянул свою веревку летчику - человеку с покатыми плечами и землистым лицом.
- Чего ты скалишься, пожиратель навоза? - прорычал тот, попытался отобрать веревку, но Толлер отвел ее и, свернув петлей, набросил на большой палец грубияна.
- Извинись!
- Какого!.. - Летчик хотел оттолкнуть Толлера свободной рукой, но тут же передумал, обнаружив, что перед ним не совсем обычный техник-ученый. Он открыл рот, чтобы кликнуть на помощь своих, но Толлер помешал ему, затянув веревку немного туже.
- Это касается только нас с тобой, - сказал он негромко, продолжая затягивать петлю. - Ну, что ты выбираешь: извиниться или носить палец на шее?
- Ты пожалеешь, что... - Тут сустав отчетливо хрустнул, и летчик побледнел. - Я извиняюсь. Отпусти! Извиняюсь же!
- Так-то лучше, - нравоучительно произнес Толлер, освобождая пленника. - Теперь можно и помириться.
Он дружелюбно улыбнулся, ничем не выдавая своей тревоги. Опять он не удержался! Ведь можно было промолчать или ругнуться в ответ, но вспышка ярости мгновенно подчинила Толлера себе, низведя его до уровня примитивного существа, руководимого рефлексами. Он вовсе не хотел ввязываться в ссору и все же непременно изувечил бы летчика, если бы тот не извинился. Хуже того, Толлер чувствовал, что готов зайти и дальше и что этот ничтожный инцидент еще может вырасти во что-то очень опасное.
- Помириться?! - выдохнул летчик, прижимая к животу пострадавшую руку и кривясь от боли и ненависти. - Как только я смогу снова держать меч, я...
Он не закончил угрозу, так как к ним широкими шагами приближался бородач в роскошном халате воздушного капитана. Ему было около сорока, он шумно дышал, и на шафрановой ткани его халата под мышками расползлись влажные бурые пятна.
- Что тут у вас, Каприн? - спросил он, бросив сердитый взгляд на летчика. Каприн злобно сверкнул глазами на Толлера и почтительно склонил голову.
- Рука попала в петлю, сэр. Вывихнул палец, сэр.
- Значит, будешь работать вдвое больше другой рукой. - Капитан небрежным жестом отмел возможные возражения и повернулся к Толлеру. - Я воздушный капитан Хлонверт. Ты не Сисст. Где Сисст?
- Вон он. - Толлер показал на начальника станции, который боязливо спускался по склону, подобрав полы серого халата, чтобы те не попали в лужи между камней.
- Вот псих, который во всем виноват!
- Виноват в чем? - хмуро спросил Толлер.
- В том, что вконец запутал меня дымом из своих идиотских кастрюль. Разгневанный Хлонверт презрительно мотнул головой в сторону пиконовых чанов и столбов пара, уходящих в небеса. - Мне говорили, тут пытаются делать энергетические кристаллы. Это правда или только розыгрыш?
Толлер едва избежал одного конфликта, но тон Хлонверта его задел. Больше всего в жизни он жалел, что родился в семье ученых, а не военных, и потому постоянно поносил свое сословие, однако ему не нравилось, когда то же самое делают посторонние.
Несколько секунд он холодно взирал на капитана и не отвечал до тех пор, пока это не стало граничить с открытым оскорблением, а потом заговорил таким тоном, будто обращался к ребенку.
- Кристаллы не делают, - сказал он. - Их можно только выращивать - если раствор достаточно чистый.
- Тогда чем же вы тут занимаетесь?
- Этот район богат пиконом. Мы добываем его из почвы и пытаемся очистить до такого состояния, чтобы можно было использовать в реакции.
- Пустое дело, - уверенно и небрежно заключил Хлонверт и, оставив эту тему, повернулся к подошедшему Ворндалу Сиссту.
- Добрый утренний день, капитан, - сказал Сисст. - Весьма рад, что вы благополучно приземлились. Я отдал приказ немедленно развернуть наши противоптертовые экраны.
Хлонверт покачал головой.
- В них нет необходимости. И потом, вы уже и так натворили бед.
- Я... - Голубые глаза Сисста беспокойно забегали. - Я не понимаю вас, капитан.
- Вы замарали все небо своим вонючим дымом, и я не заметил настоящего облака. У меня в экипаже ожидаются потери - и ты за них ответишь.
- Но... - Сисст бросил возмущенный взгляд на уходящий вдаль скалистый берег, где на много миль струйка за струйкой поднимались облака пара, действительно создавая слегка изогнутую к морю завесу. - Но здесь это обычное явление, и я не могу понять, как вы можете винить меня в том, что...
- Молчать! - Хлонверт резко опустил руку на меч, шагнул вперед и ладонью другой руки врезал Сиссту по подбородку, от чего начальник станции полетел вверх тормашками. - Ты что, сомневаешься в моей компетенции? Обвиняешь меня в халатности?
- Никак нет. - Сисст неуклюже поднялся и стряхнул песок с халата. Прошу прощения, капитан. Теперь, когда вы объяснили мне что к чему, я и сам вижу, что пар от наших чанов в определенных обстоятельствах может ввести в заблуждение летчиков.
- Вы обязаны были выставить оградительные буйки.
- Я прослежу, чтобы это сделали немедленно, - залебезил Сисст. - Нам давно уже следовало самим об этом подумать.
У наблюдавшего за этой сценой Толлера запылали щеки. Капитан Хлонверт был мужчина крупный, как все военные, но, с другой стороны, такой толстый и рыхлый, что даже маленький Сисст мог бы одолеть его за счет проворства и силы, рожденной ненавистью. Вдобавок Хлонверт действительно проявил преступную халатность в командовании воздушным кораблем, что, собственно, и пытался скрыть за своими буйными речами, и стало быть, неповиновение ему оправдает любой трибунал.
Но для Сисста все это не имело значения. В полном соответствии со своей натурой начальник станции готов был лизать руку, которая его ударила. Правда, потом он станет подшучивать над собственной трусостью и постарается сорвать досаду на своих подчиненных. И хотя Толлеру не терпелось узнать, зачем прилетел Хлонверт, он счел за лучшее удалиться и не видеть жалкого поведения Сисста.
Маракайн уже повернулся, чтобы уйти, и чуть не столкнулся с коротко стриженным летчиком с белым значком лейтенанта.
- Команда для вашего осмотра построена, сэр, - деловито отрапортовал офицер, салютуя Хлонверту. Хлонверт кивнул и перевел взгляд на шеренгу людей в желтых рубашках, застывших у корабля.
- Сколько человек вдохнуло пыль?
- Только двое, сэр. Нам повезло.
- Повезло?
- Я хотел сказать, сэр, что лишь благодаря вашему превосходному командованию наши потери не оказались гораздо большими.
Хлонверт снова кивнул.
- Кого мы теряем?
- Пауксейла и Лейга, сэр, - ответил лейтенант, - но Лейг не признается.
- А свидетели были?
- Я видел своими глазами, сэр. Птерта лопнула в двух шагах от него. Он вдохнул пыль.
- Так чего же тогда он не ведет себя как мужчина? - раздраженно спросил Хлонверт. - Один такой трус может совратить всю команду. - Он с недовольной миной посмотрел на строй и снова повернулся к Сиссту.