Глава 11
Построение Тотально-Воззренческим Вихрем картины всей Вселенной основано на принципе экстраполяционного анализа материи.
То есть: поскольку на каждую частицу материи во Вселенной так или иначе влияют любые другие частицы материи во Вселенной, теоретически возможно экстраполировать, то есть, проще говоря, вывести все сущее – каждое солнце, каждую планету, их орбиты, их состав, историю экономического и общественного развития – основываясь на данных о, скажем, куске шоколадного торта.
Изобретатель Тотально-Воззренческого Вихря изобрел его, в основном, чтобы досадить своей жене.
Трин Трагула – так его звали – был мечтателем, мыслителем, философом, наблюдающим жизнь, или – как его называла жена – идиотом.
И она постоянно его пилила за то, что он абсолютно бесполезно тратил время на то, чтобы сидеть, уставясь в пустоту, или размышлять над принципом действия скрепок, или проводить спектральный анализ кусков шоколадного торта.
– Нужно же иметь чувство меры! – говорила она иногда по тридцать восемь раз на дню.
И тогда он сказал: – Ну, я ей покажу!
И построил Тотально-Воззренческий Вихрь, и показал.
К одному концу он подключил всю Вселенную, экстраполированную из куска шоколадного торта, а к другому – свою жену. И когда он нажал на кнопку, она в одно мгновение увидела непостижимую бесконечность всего сущего, и себя по сравнению с ней.
К ужасу Трина Трагулы, ее разум не перенес шока, что вызвало полную аннигиляцию ее мозга. К его удовлетворению, он понял, что убедительно доказал, что если во Вселенной этого размера жизнь намерена продолжать свое существование, ей придется смириться с тем, что единственное, чего она не может себе позволить – это чувство меры.
Дверь Вихря распахнулась.
Гарграварр с сожалением ожидал появления того, что оттуда должно было появиться. Ему чем-то понравился Зафод Библброкс, который был действительно одаренным человеком, даже если все его таланты были отмечены преимущественно знаком «минус».
Он ожидал, что сейчас Зафод вывалится из шкафа, как все остальные жертвы Вихря.
Вместо этого, Зафод вышел из шкафа и потянулся.
– Привет, – сказал он.
– Библброкс, – ахнул разум Гарграварра.
– Извините, нет ли у вас чего-нибудь выпить? – спросил Зафод.
– Ты… ты… был в Вихре? – спросил Гарграварр.
– Ты что, не видишь?
– И он сработал?
– Еще как.
– И ты видел бесконечность всего сущего?
– Конечно. Неплохое местечко, должен сказать.
Если бы у разума Гарграварра была голова, она бы пошла кругом. Остальное тело просто не устояло бы на ногах.
– И ты видел себя в сравнении со всем этим?
– Ну видел, видел.
– Но… что ты испытал при этом?
Зафод пожал плечами и ухмыльнулся.
– Я просто понял то, что и без Вихря знал. Я действительно жутко великий парень. Разве я не сказал тебе, приятель, я ведь Зафод Библброкс.
Он окинул взглядом всю машинерию, которая приводила в действие Вихрь, и внезапно все его четыре глаза полезли на лбы.
Он тяжело задышал.
– Слушай-ка, – сказал он, – неужели это действительно кусок торта?
Он вырвал датчики из большого куска лучшего шоколадного торта.
– Если бы я начал рассказывать, как мне его не хватало,
– хищно облизываясь, заявил он, – мне бы не хватило жизни, чтобы его съесть.
И он съел его.
Глава 12
Некоторое время спустя он бежал по голой равнине к разрушенному городу.
В легких его надсадно хрипел сырой воздух, и он постоянно спотыкался, потому что абсолютно вымотался. К тому же еще быстро темнело, и неровная почва то и дело подставляла ему под ноги разные кочки.
Тем не менее, им все еще владело приподнятое настроение, которое овладело им в Вихре. Вся Вселенная. Он видел, как перед ним простерлась вся Вселенная – все сущее. И вместе с этим пришло необычайно ясное понимание того, что он был самой важной ее частью.
Одно дело – когда у тебя просто мания величия. И совсем другое – когда машина прямо говорит, что у тебя для этого есть основания.
Впрочем, у него не было времени размышлять об этом.
Гарграварр сказал, что ему придется поднять тревогу, и сообщить своим начальникам о происшедшем, но он мог позволить себе помедлить некоторое, и довольно значительное время. Достаточное, чтобы Зафод мог передохнуть, и найти себе какое-нибудь укрытие.
Больше ничего на этой несчастной планете не могло стать поводом для оптимизма.
Он бежал вперед, и скоро добежал до окраины покинутого города.
Он шел по потрескавшимся мостовым, зияющим провалившимся покрытиям, спотыкаясь о спутанную траву, пробившуюся сквозь щели, шел мимо ям, полных сгнившей обуви. Здания, мимо которых он проходил, выглядели настолько старыми и готовыми развалиться от малейшего толчка, что он счел небезопасным входить в них. Где здесь спрячешься? И он побежал дальше.
Через некоторое время остатки широкого шоссе, по которому он бежал, спустились с одного холма, поднялись на другой, и привели его к низкому огромному строению, окруженному глинобитными строениями поменьше, и все это было окружено забором. Главное здание все еще выглядело достаточно прочным, и Зафод пошел к нему, чтобы посмотреть, не найдется ли там чего-нибудь подходящего для… ну хоть для чего-нибудь.
Он подошел к зданию. В его стене – судя по тому, что широкая площадка перед ней была замощена, передней – было три гигантских двери, чуть ли не двадцать метров высотой. Дальняя дверь была открыта, и Зафод побежал к ней.
Внутри была темнота, пыль, и беспорядок. Повсюду висела гигантская паутина. Некоторые внутренние стены здания разрушились, задняя стена обвалилась, и на полу лежал толстенный слой пыли.
В полумраке были смутно видны огромные тени, покрытые обломками.
Тени были похожи на обрезки огромных труб, а некоторые – на большие мячи, а еще некоторые формой напоминали яйца, точнее, разбитые яйца. Большинство из них развалились или разваливались, от некоторых вообще остался один скелет.
Это были космические корабли. Все они были неимоверно древние.
Зафод безнадежно бродил среди развалившихся корпусов. Здесь не было ничего, что могло бы хоть отдаленно напоминать корабль в рабочем состоянии. Даже звук его шагов вызывал постоянные обвалы в этих руинах.
Почти у самой стены ангара лежал еще один старый корабль, несколько больше, чем остальные, и засыпанный еще более толстым слоем пыли и паутины. Но корпус его на взгляд был целым. Зафод заинтересовался им, подошел поближе, и вдруг споткнулся о древний силовой кабель.
Он попытался отпихнуть его в сторону, и к своему удивлением обнаружил, что он все еще присоединен к кораблю. К своему полному изумлению, он почувствовал, что кабель также издает слабый шум.
Он не поверил своим ушам, уставился на корабль, а потом снова перевел взгляд на кабель у себя в руках.
Он сорвал с себя куртку и отбросил ее в сторону. Опустившись на четвереньки, он дополз до того места, где кабель соединялся с кораблем. Соединение было прочным, и легкое жужжащее дрожание было еще более явственным.
Его сердце забилось чаще. Он смахнул пыль с борта корабля, и приложил к нему ухо. Он услышал только далекий неразборчивый шум.
Он лихорадочно разбросал мусор под ногами, и нашел короткий обрезок трубы и несаморазлагающуюся пластиковую чашку. Из этого он соорудил нечто вроде стетоскопа, и приложил его к борту корабля.
То, что он услышал, заставило его усомниться в том, что все его приключения – не плод больного воображения.
Он услышал голос:
– Компания Межзвездного Туризма приносит свои извинения пассажирам за продолжительную задержку рейса.