Все чувствовали себя нормально и непринужденно! Мне было трудно вспомнить, почему мы оказались в Челси!
На мгновение она притихла, а потом сказала:
– Может быть, посмотреть, достаточно ли у Хэнка с Луизой одеял?
– У них все нормально! – сказал он, играя узлом на поясе ее халата.
– Но ветер такой холодный!
– Смотри, дорогая, – сказал он, отступая от нее на шаг. – Тебе не нужно искать предлога, чтобы сказать «нет». Скажи просто! Я не собираюсь называть тебя соблазнительницей!
Проведя рукой по волосам, Чарльз отошел к кровати; снял рубашку и отшвырнул ее.
Сделав несколько шагов по направлению к нему, Джейн, остановилась.
– Я нервничаю, я не знаю, что мне делать. Раньше все было внезапно и естественно и… – Она замолчала. Сердце ее сильно билось, колени дрожали.
– И что, дорогая?
Встретившись с ним взглядом, она увидела в его глазах желание и вспомнила, насколько смелой и раскованной она была в прошлый раз.
– … Просто забавно!
Чарльз развалился на кровати, с интересом глядя на Джейн и обдумывая ее слова «просто забавно». Может быть, в этом весь секрет! Ничего серьезного и постоянного! Просто выяснение их чувств! Может быть, только он придавал слишком большое значение тому, что для нее было просто забавой! В нем шевельнулось чувство недовольства, что она относится к нему не слишком серьезно. Но он быстро отогнал его от себя.
Он заложил руки за голову и спросил:
– Джейн Олден, да?
Она пристально смотрела на него. Желание ее становилось все более ощутимым. Память о том, что она делала в тот первый раз, казалась простой прикидкой по сравнению с вихрем новых эмоций, возникших в ее сердце. Больше всего ей хотелось заниматься любовью и в тоже время сохранить право на свободу любви, которой не должно мешать ее беспокойство о будущем. Ее обуревало желание поскорее расстегнуть его джинсы.
– Как ты догадался?
– Поскольку внутри одинокой, гордой, не доверяющей мужчинам Джейн Мартин живет склонная к риску Джейн Олден. Я думаю, что обе они слились воедино, после того как ты, – он с восхищением улыбнулся, – навязала мне свое внимание прошлой ночью.
– Я не понимаю, как это произошло! Иногда мне кажется, что во мне живут два человека, – сказала она, присаживаясь на край кровати и пытаясь скрыть свою нервозность.
– У большинства из нас множество граней!
– Может быть, я какое-то чудовище! – нахмурилась она.
– А почему не вполне нормальная? Я вижу в тебе множество различных граней. Грань материнства в обращении с Томми. Грань прозорливости при убеждении Луизы покинуть свой дом. Грань самоотверженной защитницы, когда ты сочла, что тот мужик на пляже был Джек.
Грань раскованности, когда мы занимались любовью на кухне.
– Мои родители и Джесси были бы шокированы… Нет, не шокированы, они просто никогда не поверили бы, что я могла делать такие вещи на стойке в кухне!
– Я обещаю, что это будет нашим секретом! – сказал он, беря ее за пояс халата и притягивая к себе.
Она окинула его взглядом от босых ног до бедер, обтянутых джинсами. Ее глаза на миг задержались на пуговице у него на поясе. Она хотела запомнить каждую его характерную черточку, удержать все это в своей памяти. Но это шло и дальше: ей хотелось убедить себя, что ей не нужно большего. Только таким путем она могла защитить себя от боли.
Потом с легкостью, поразившей даже Чарльза, она расстегнула пуговицу, склонила голову и поцеловала тело там, где разошлись джинсы. Он сделал глубокий вдох, не осмеливаясь пошевелиться. Он не хотел ей мешать. Она медленно целовала его живот и грудь.
Чарльз закрыл глаза, осязаемое ощущение заставляло кровь двигаться с возрастающим возбуждением.
– А ты опасная женщина, дорогая! Ее губы опустились ниже.
– Приятно…
Когда она дошла до расстегнутой пуговицы на его джинсах, он подумал, что его голова разлетится вдребезги. Он схватил руками ее голову, с трудом сдерживая желание, чтобы она продолжала дальше…
– Дорогая, нет…
– Я хочу!
Не сошел ли я с ума, подумал он. Никто в здравом уме не отказывался от такого удовольствия. Его поражало ее естественное мастерство, ее страстное желание, но он хотел ее всю. Он хотел, чтобы она повернулась к нему еще другими своими гранями, хотел, чтобы перед ним была женщина, которую сестры Конрад называли одинокой. Хотел, чтобы перед ним была женщина, с которой он поклялся себе не связываться.
– Джейн Мартин… – нежно сказал он. Она остановилась и выпрямилась, ее взгляд искал его глаза.
– Не пугливая и не робкая, да? Она покачала головой.
Он коснулся ее груди, а потом его пальцы скользнули к узлу на поясе ее халата.
– Сними его, дорогая!
Мгновение, показавшееся вечностью, она не шевелилась. Затем, не отрывая от него своего взгляда, она ослабила узел.
Единственная свеча горела на туалетном столике. Ее света хватало, чтобы они могли видеть друг друга.
– Я мечтал, что ты сделаешь это! – нежно сказал он.
Она остановилась, узел на поясе был ослаблен. Атлас халата блестел как серебро при ночном свете.
– Разденусь для тебя?
– Снимешь только халат. Под ним ведь ничего нет!
Она развела полы халата и медленно спустила ткань со своих плеч.
– Боже… – простонал Чарльз, почти загипнотизированно наблюдая, как из халата появляется ее обнаженное тело. Он сжал руки, подавляя в себе желание поднять ее на себя. Едва дыша, он неотрывно смотрел на открывающуюся перед ним картину: груди, тонкая талия, бедра, янтарный треугольник внизу живота. В воображении Чарльза это была Джейн Мартин, которая сняла свой халат. Джейн Олден можно было бы легко заставить сыграть роль, участвовать в фиктивном браке со счастливым концом. Но Джейн Мартин была реальностью, она олицетворяла то, против чего он боролся после смерти Анны. Женщину, которая будет значить для него слишком много и за которую придется уплатить слишком высокую цену.
И все же это была одна женщина. Просто в ней были две ипостаси, и он не всегда мог разделить их. Ведь и он сам был не цельной личностью. Часто он бывал холодным и боязливым. А сейчас его переполняло страстное желание познать Джейн. И несмотря на предостережения внутреннего голоса о том, что он должен соблюдать осторожность, он понимал, что нельзя упускать момента.
Одним ловким движением он спустил ноги с кровати. От удивления Джейн вздрогнула и отступила на шаг назад.
– Иди сюда! – нетерпеливо сказал он, выпрямляясь и устраивая ее между своих ног. Его руки лихорадочно ощупывали ноги Джейн, и он чувствовал, как ее пальцы перебирают волосы на его голове. Жадными губами он стал целовать ее живот, нежно касаясь языком пупка, прежде чем опуститься ниже.
У нее перехватило дыхание, когда он дотронулся до ее ляжек и коснулся губами треугольника.
– О, Чарльз, пожалуйста…
– Вот так, детка, повторяй мое имя! Позволь мне узнать тебя!
На мгновение она замерла, ее руки застыли, голос зазвучал хрипло и неуверенно:
– Что ты делаешь… Я не буду…
– Джейн будет… Джейн не станет отступать… – прошептал Чарльз, чувствуя всю ее сокровенную плоть. Он приник губами к ее треугольнику, коснулся слегка припухших складок и дотронулся языком до «заветной жемчужины». Ощущая этот треугольник, он с удивлением почувствовал удовлетворение, которого ранее никогда не испытывал. Все его тело содрогалось и как раз в тот неподвластный времени момент наивысшего блаженства, когда она была на пороге своего апогея, он почувствовал, что последняя дверца в его душе распахнулась.
Он крепко обнимал ее, когда она изогнулась в экстазе.