Макс возмутился. Глупей приказа не придумаешь. Что можно оттуда выловить? Уж лучше влезть в сервер «Плейбоя» и полюбоваться на тамошних отборных красоток. Но Блюмберг был похож на охотничьего пса, охваченного горячкой погони. Не позой.
Поза‑то как раз у него была, как у дворняги, изнывающей от зноя и блох, но внутри все словно бы подрагивало в напряжении. Поэтому Макс лишь пожал плечами и выполнил эту муторную и дурную работу.
Через полчаса белоснежные листки распечаток лазерного принтера заполнили все свободные углы комнаты. Блюмберг едва ли не рвал из пасти принтеров готовые оттиски, в секунду прочитывал их и либо бросал на пол, либо откладывал на стол, который подтащили к качалке.
Еще через час этой дурной, по твердому убеждению Макса, и совершенно бессмысленной работы Блюмберг вновь уютно устроился в качалке и внимательно просмотрел все отобранные материалы. Потом протянул их Максу, как бы милостиво разрешая и тому порадоваться успеху общего дела.
Но Максу этого не удалось. Как ни вглядывался он в имена людей, приплывших или прилетевших в Германию за минувшие день‑полтора, сколько ни повторял про себя, по‑школьному шевеля толстыми губами, названия судов, типы самолетов и пароходные компании, в голове не складывалось ничего.
В голове было то же, что и во всей мансарде, – бумажная каша.
Блюмберг все более и более уныло поглядывал на молодого компаньона, который даже про жвачку свою забыл, потом заявил:
– Последний шанс. Нет – значит, нет. А чего нет, того нет и быть не может. – Сформулировав этот странный и требующий длительного обдумывания афоризм, Блюмберг каким‑то иным образом сложил лежавшие перед ним документы и протянул Максу:
– А так? Говорит это тебе что‑нибудь?
Ничего это Максу не говорило. Хоть тресни.
– Последняя подсказка, – заметил Блюмберг. – Но это – точно последняя, клянусь мамой Ривой. Вчера во Франкфурте‑на‑Майне приземлился самолет Люфтганзы, следующий из Москвы. Среди пассажиров первого класса было два человека. Одного ты не знаешь и знать не можешь. А другого не можешь не знать. Вот он!
И Блюмберг жестом фокусника бросил перед Максом номер иллюстрированного журнала, на первой странице которого какой‑то вполне обычный с виду, средних лет и довольно респектабельный господин обменивался рукопожатиями с встречавшими и принимал первые робкие тюльпаны.
– Я не видел его в Интернете, – сообщил Макс.
– Сдвинулись вы на своем Интернете, – отмахнулся Блюмберг. – Я его там тоже не видел. Я просто притормозил у киоска и купил журнал. Тебе не приходит в голову, что сохранились и такие вот простые способы добывания информации?
Макс внимательно всмотрелся в человека на снимке.
Да, он его знал. Его знал весь мир.
Потому что это был один из самых могущественных людей России – один из первых вице‑премьеров, курировавший экономический и топливно‑энергетический комплексы, Андрей Андреевич Шишковец.
* * *
Только тут до Макса начало кое‑что доходить.
– Переговоры, – предположил он.
– Еще один такой же ответ, и я налью тебе целый стакан «Кавказа», – пообещал Блюмберг. – Клянусь мамой Ривой.
От этой перспективы Макса слегка перекосило, но он все‑таки мужественно продолжал:
– Тайные.
– Но у всех на виду, – подхватил Блюмберг. – И от этого еще более тайные.
Предмет переговоров?
– А «Кавказом» не будете угощать? – опасливо поинтересовался Макс.
– Так и быть, – ответил шеф, не выпуская из рук бутылки. – Раз не ценишь, зачем продукт переводить? Ну?
Макс перебрал бумажки с фамилиями пассажиров маленьких самолетов и судов, полученные из местных компьютеров.
– Раз не ценишь, зачем продукт переводить? Ну?
Макс перебрал бумажки с фамилиями пассажиров маленьких самолетов и судов, полученные из местных компьютеров. Из них выбрал шесть:
– Министр финансов Латвии. Министр морского транспорта Литвы. Председатель национального банка Эстонии. Министр морского транспорта России. Остальное – мелочь: немцы, финны, шведы, датчане. Практически – ни одной ведущей фигуры.
Уровень: члены экспертных групп, не больше. Шеф, если вы еще раз приложитесь к этой бутылке, я наблюю прямо вам на колени.
Аарон Блюмберг с нескрываемым сожалением посмотрел на остатки «Кавказа» и отрешенно махнул рукой:
– Ладно, давай твой джин, чтоб ему вместе с тобой… Только без тоника, без тоника! Себе тоник лей – хоть в штаны. Совсем молодежь обнаглела. Мало того, что им джин подавай, так еще и тоником норовят разбавить. – Он немного подумал и добавил:
– А некоторые извращенцы – еще и льдом!
Макс не очень понимал, почему лед и тоник в джине – извращение, еще меньше он понимал, почему он должен лить тоник себе в штаны. Но уступка шефа с «Кавказом» была в известном роде историческим событием, и Макс решил не омрачать своего торжества мелкими бытовыми подробностями. Единственное, что его серьезно огорчало: то, что Николо Вейнцель не поверит, будто шеф согласился отменить царское угощение. Нет, не поверит. А сам шеф не подтвердит, гордость ему не позволит. Так что придется этому успеху радоваться в одиночку.
Но голова Блюмберга была занята более существенными вещами.
– Предмет переговоров ты определил правильно – Балтика, – констатировал он. – Уровень участников – тоже. Теперь предскажи итог, и клянусь, что никогда больше не потрачу на тебя ни капли «Кавказа».
– Итог – нуль, – почти не задумываясь ответил Макс.
Блюмберг молчал.
– Итог и не может быть другим при таком составе участников. Первый вице‑премьер России и мелкая сошка от финнов или прибалтов. Эти переговоры были обречены на провал изначально.
– Почему?
– Этого я не знаю, – признался Макс.
– Что из этого следует?
– Для кого? – не понял Макс.
– Для того бардака, который называется мировым экономическим сообществом, – это раз. Для России – два. И наконец, для нас с тобой, мой юный и пытливый друг.
– Для нас с вами из этого не следует ничего, – твердо ответил Макс, одновременно понимая, что за словами его шефа стоит какая‑то другая правда: более масштабная, обесценивающая его маленькую и вроде бы верную правду.
И оказался прав.
Блюмберг с отвращением отхлебнул джина и сказал:
– А вот в этом ты лажанулся.
III
Макс и Николо давно уже привыкли к экстравагантным выходкам своего шефа. Но в этот вечер он превзошел самого себя. Приказав Максу срочно вызвать в офис Николо (и не по сотовому телефону, а по уличному таксофону, с соблюдением всех предосторожностей), для начала усадил обоих своих молодых сотрудников за компьютеры и приказал войти во все телесистемы аэродромов и портов, из которых Макс днем получал информацию, и самым тщательным образом проверить, не осталось ли там их следов.
Глупость была несусветная. Да какая разница, остались там их следы или нет?
Системы‑то открытые, все законно, зачем делать эту трудоемкую и – главное – пустую работу?! Но Блюмберг в объяснения даже вдаваться не стал. Он лишь коротко сказал: «Приказ». И поскольку к такой форме обращения со своими сотрудниками он прибегал лишь в исключительных случаях, им ничего не оставалось, как взяться за работу.
Следующему приказу предшествовал вопрос:
– Каким образом можно проверить, отслеживает ли охранная служба телесистем случаи несанкционированного вторжения?
Макс и Николо лишь руками развели.