Впрочем, не могло быть и речи о том, чтобы оставить его на острове. Умение говорить делало его в глазах Инги почти что человеком, а Ринкитинк так привык к своему сварливому и капризному приятелю, что ни за что не расстался бы с ним. Наконец им удалось затолкать Билбила в лодку, и Инга помог ему перебраться на нос, где было просторнее и козел мог прилечь.
Затем в лодку поднялся Ринкитинк, а Инга, оттолкнув судно от берега, забрался последним, и лодка закачалась на волнах.
— Ну что ж, берем курс на Гилгод! — воскликнул Ринкитинк, вставляя весла. После чего он вовсю заработал ими, распевая вот такую песню:
Эй, кто там в Гилгод держит путь?
Мы! Доберемся как-нибудь -
Король— толстяк и принц-храбрец,
И наш Билбил, плохой пловец.
Нам в лодке нипочем невзгоды,
Мы не боимся непогоды!
— Не надо, Ринкитинк, не надо! — умолял Билбил. — Меня просто тошнит от твоего жуткого пения.
Ринкитинк бросил весла. Он запыхался, и по его круглой физиономии катил градом пот. Оглянувшись, он с грустью отметил, что, несмотря на его усилия, лодка продвинулась на какой-нибудь метр, не больше.
Инга молчал и никак не обсуждал неудачу короля. Тогда Ринкитинк с самым серьезным видом сбросил свою алую мантию, засучил рукава и снова заработал веслами.
Но и здесь у него ничего не вышло. Когда же Ринкитинк услышал грубый смех козла и увидел улыбку на лице мальчика, то бросил весла и захохотал над своей неудачей. Вытирая лоб желтым шелковым платком, он весело пропел:
Я очень доблестный моряк,
Но лодка не плывет никак!
Ох, белый свет мне уж не мил.
Я бесполезен, как Билбил!
— Пожалуйста, избавь меня от твоих глупых стихов, — сердито фыркнул Билбил.
— Когда я проявляю себя таким глупцом, то я самый настоящий козел, — ответил Ринкитинк.
— Ничего подобного! — возразил Билбил. — И не примазывайся к моей высшей расе!
— Высшей? Но как же так, Билбил? Козелживотное, а я король!
— Козлы гораздо умнее королей, — сказал Билбил, на что Ринкитинк ничего не ответил, зато сказал Инге:
— Пожалуй, лучше нам вернуться, потому что лодка слишком тяжелая. На ней не то что до Гилгода, но и до этого берега-то догрести нелегко.
— Позвольте мне сесть на весла, — сказал Инга. — Вы не забыли наш уговор?
— Нет, конечно. Если ты сумеешь догрести до Регоса или куда-то еще, я беспрекословно последую за тобой.
Король пересел на корму, а Инга сел на весла и начал грести. К великому изумлению короля и к удивлению самого Инги, весла сделались легкими, как перышки, а лодка стремительно заскользила по воде. Увидев это, мальчик быстро повернул ее на север. Он точно не знал, где расположены острова Регос и Корегос. Он слышал только, что они на севере от Пингареи, и решил положиться на судьбу и на свои жемчужины.
Лодка летела вперед, а пингарейская земля все уменьшалась и уменьшалась, пока через час и вовсе не пропала из виду. Теперь до самого горизонта виднелись лишь фиолетовые воды Неведомого океана.
Гребля совершенно не утомляла Ингу, он не затрачивал никаких усилий. Он лишь однажды бросил весла — и то затем, чтобы поставить шесты для навеса в специально проделанные в бортах отверстия. Ринкитинк стал жаловаться на то, что солнце очень уж припекает, и мальчик решил поставить тент. Серебристая ткань дала приятную тень, и плыть стало приятно.
— Хорошо плывем! — восклицал король. — Как я рад, что мы покинули этот мрачный остров!
— Радоваться тебе придется недолго, — подал голос Билбил, — ты плывешь в неприятельские края, где тамошние воины утыкают твое толстое тело стрелами и пиками.
— Этого не должно случиться! — воскликнул Инга, испуганный таким предположением.
— Не беда, — спокойно отозвался Ринкитинк.
— Умереть можно всего лишь один раз, а если враги захотят меня убить, я попрошу, чтобы они убили и моего Билбильчика. Вместе жили, вместе и на тот свет отправимся. В компании не так скучно будет.
— Может быть, но вдруг там людоеды, и они захотят нас съесть, — продолжал пугать своего хозяина Билбил.
— Кто его знает, — пожал плечами Ринкитинк, — но не унывай, Билбилище! Может, они не только нас не убьют, но и даже в плен не возьмут. Не смотри на меня так сердито, мое дорогое четвероногое, я спою тебе, чтобы у тебя повысилось настроение.
— От твоего пения оно у меня только понизится, — буркнул козел.
— Это невозможно, дорогой Билбил. Хуже, чем у тебя сейчас, настроения быть не может. Поэтому вот песенка специально для тебя.
И пока Инга работал веслами, а лодка летела по волнам, король, который не умел печалиться или оставаться серьезным больше нескольких минут, откинувшись на подушки, запел такую песню.
Однажды юная красотка
По берегу гуляла кротко,
Ну, а потом, скрывать не стану,
Прыг на колени к капитану…
— Ну, как тебе моя песенка, Билбильчик?
— Скверная, — отозвался тот. — Она напоминает мне крокодила, который пытался свистеть.
— И что, ему далось?
— Он свистел примерно, как ты поешь.
— Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! Значит, свистел он превосходно, друг мой.
— Я не твой друг! — огрызнулся козел.
— Зато я твой друг, — жизнерадостно отозвался король. — И, чтобы доказать это, спою тебе еще:
— Не надо, умоляю!
Но король уже пел:
Вдруг сильный ветер налетел -
И башмачок с ноги слетел!
Девица сразу горевать.
«Он, башмачок мне не догнать!»
— Ну, разве это плохо, очаровательный козел? Разве мое пение не сладкое?
— Сладкое — как горчица или уксус.
— Но не так сладко, как ты ко мне относишься. Право, мед Билбильчик, ты в состоянии заставить мед позавидовать тебе.
— Прошу вас, не ссорьтесь, — подал голос Инга. — У нас и без этого хлопот полон рот.
— Это веселая ссора, — пояснил король. — Просто мы с Билбилом время от времени так развлекаемся. Ну и, наконец, последний куплет:
Пока девица причитала,
Ее подруга прошептала:
«Спасибо, ветер, что не стих!» -
Был капитан ее жених.
— С каждым куплетом песня становится все ужасней и ужасней, — сообщил Билбил. — Хорошо, она кончилась. Потому что еще немного такого пения — и я бы упал в обморок.
— Боюсь, ты плохо разбираешься в музыке, — сказал король.
— Пока никакой музыки не было, — возразил козел. — У тебя сильно развито воображение, Ринкитинк, если ты считаешь, что твои вопли имеют хоть какое-то отношение к музыке. Ты помнишь о медведице, которая нанялась в няньки?
— Что-то запамятовал, — отозвался Ринкитинк, подмигивая Инге. — Ну-ка, напомни!
— Она пыталась спеть колыбельную, чтобы ребенок уснул.
— И что потом? — спросил Ринкитинк.
— Медведица была без ума от собственного голоса, но ребенок до смерти испугался.
— Ха-ха-ха! Хо-хо-хо! — покатился со смеху король. — Ну, Билбил, ты веселый плутишка, несмотря на свою угрюмую физиономию! Что ж, если я не порадовал своим пением тебя, то зато себя потешил, ибо обожаю всласть попеть. И давай больше не будем говорить об этом.
Все это время принц Инга работал веслами. Он ничуточки не устал, ибо весла двигались как бы сами по себе. Он не очень прислушивался к перепалке между Ринкитинком и Билбилом, голова его была занята другим: он пытался понять, что будет делать, когда доберется до Регоса или Корегоса и окажется лицом к лицу с врагами. Когда король и козел замолчали, он спросил:
— Вы умеете сражаться, король Ринкитинк?
— Не знаю, не пробовал, — прозвучал ответ. — В минуты опасности я всегда предпочитал спасаться бегством.
— Ну а все-таки, могли бы вы сразиться с неприятелем?
— Мог бы, конечно, если другого выхода не будет.