– Гм, – сказал Шаваш, – значит, бумажные деньги, – это как долговая расписка? Государь выдает мне розовую, а я могу прийти в казну и попросить ее поменять на рис и на золото?
– Можно сказать и так, – согласился бывший писец.
– А если я приду в казну, а там нет ни золота, ни риса?
– Тогда, – сказал писец, деньги начинают дешеветь, а вслед за этим дешевеет человеческая жизнь, и наступают такие времена, что человек ложится спать при одном государе, а просыпается при другом.
– А ведь деньги дешевеют, – сказал Шаваш.
Писец вздохнул и стал сосать через соломинку вино. Шаваш попросил принести новый кувшинчик и сказал:
– А почему тогда не бывает частных денег?
– Чего? – удивился писец.
– Частных денег, – повторил Шаваш. – Предположим, частный человек соберет у себя зерно или золото и станет выдавать обязательства: данная бумага стоит столько‑то в золоте, обещаю обменять на золото, буде потребуется. Это ведь тоже будут деньги.
– А откуда я знаю, – сказал писец, – что он меня не обманет?
– А откуда ты знаешь, что государь тебя не обманет, – возразил Шаваш.
– Ничего из частных денег хорошего не бывает, – сказал писец. – Знаешь дело о подмененном государе?
– Знаю, – сказал Шаваш.
Дело о подмененном государе было нехорошее дело: десять лет назад государю Инану, старшему брату ныне царствующего Варназда, исполнилось шестнадцать лет, и он потребовал, чтобы мать‑регентша передала ему венец и печать.
Государыня была опечалена сыновней непочтительностью, начали расследование, и что же! Оказалось, что настоящий государь Инан давно мертв, а вместе него на троне сидит оборотень‑барсук, и все это произошло через колдовство наставника государя, колдуна Даттама, настоятеля храма Шакуника. Подлые монахи, желая извести государыню, учинили следующее: Зашили за ворот платья государыни лягушачью косточку, колдовали над восковой фигурой, – фу, какая мерзость! Пойманные же, отпирались: «Колдовства‑де не бывает!» Это были страшные люди: из железа варили золото, из хлопка – шелк, покупали дешево, продавали дорого, стали в ойкумене крупнейшим банком, предвидели будущее, – а вот той простой истины, что накопленное добро, если не подарить его государю и бедным, ведет прямо к гибели, – не знали.
– Так что, – сказал Шаваш, – храм выпускал частные деньги?
– И какие деньги, – вздохнул ярыжка. В иных провинциях, кроме их денег, никаких других не хотели брать! А потом вот – покусились на такое! Разорили людей!
– Значит, – сказал Шаваш, – теперь частных денег нет?
– Разве что в Осуе.
– А откуда взялась Осуя?
Бывший писец высосал первый кувшинчик и пододвинул к себе второй. Ему нравилось учить мальчика. Хотя, – разве это мальчик? И двенадцати нет, а уже – пущен в отход мироздания. О, времена!
И писец начал рассказывать историю города Осуи: расскажем ее и мы.
– Осуя – это был город в провинции Истарна, на самом берегу моря. Лет семьдесят лет назад на провинцию напали варвары. Варвары не умели считать до ста и брать городских стен, и Осуи не взяли, тем более что у них не было кораблей, а Осую снабжали с моря. Осуя вообще расположена очень неудобно, – с одного конца море, а с другого – горы, оберегающие жителей, но препятствующие земледелию. Поэтому город издавна занимался торговлей и другими вредными занятиям, скоро стал служить посредником между империей и варварами, покупал по низкой цене, продавал по высокой.
Через десять лет наместник Осуи, проворовавшись, задумал передать город варварам. Варварский король пришел к Осуе и стал в горах лагерем. Горожане узнали про измену и повесили наместника на городской стене, а заодно и взбунтовались против империи. После этого они послали к королю депутацию с хартией в семьдесят статей. Город обещал платить королю те же налоги, что раньше платил в империи, а взамен требовал самоуправления и права свободной торговли по всему королевству, и чтобы провинившихся горожан судил не король, а городские присяжные. Король согласился.
Через десять лет его преемник пошел на Осую войной, чтобы отобрать все эти права. Горожане решили защищаться, но в городской казне не было ни гроша, потому что налогов у них почти не было. Такова уж была их политика, что казна была пуста, а горожане – богаты. Тогда они решили сделать заем: самые богатые граждане ссудили государству семьдесят тысяч ишевиков. Город выиграл войну. Через два года на город напала империя: и опять пришлось брать у богатых людей в долг. Когда война кончилась, стали думать: как отдать долг? Ведь в казне ни гроша. Тогда кредиторы города соединились в банк, «Истинный банк Осуи», и этот банк получил на откуп пошлины, и серебряные общественные рудники, и все, из чего можно извлечь доход. И с этого времени, сколько был ни происходило в городе переворотов и столько бы раз партия Империи не изгоняла партию Варваров, Истинного Банка никто не трогал, потому что тот обеспечил городу невиданное процветание. Истинный банк бьет очень хорошую монету, и если говорить как есть, то в наше время это единственная полновесная монета, но чаще всего рассчитывается частными деньгами: именными векселями и кредитными билетами.
– А чем же они торгуют, – спросил Шаваш, – откуда такое богатство?
– Ну, во‑первых, – сказал писец, у них есть серебряные копи, и еще они ловят на севере рыбу кита, и продают его жир. Во‑вторых, лет тридцать они заключили договор с варварским королем, чтобы тот напал на империю. Когда он, с помощью Осуи, взял город Шадду, издавна славившийся своими коврами, то варвары не убили всех, как обычно, а вывели людей за стены, отделили десять тысяч искусных ткачей и перевезли их в Осую: правда, половина перемерла по дороге. А через пять лет они таким же способом добыли для себя секрет Найских гобеленов. Еще у богатых семей есть острова на юге, где рабы выращивают сахарный тростник. Но на самом деле богатство Осуи не от производства, а от торговли и как раз от этих частных денег.
– Да вот смотри, – сообразил вдруг писец, – ведь куртка твоя – это варварская шерсть! Гуляла эта овца за Голубыми горами, а красили ее в Осуе. Где ты ее взял?
– Нехорошо лежала, – сказал Шаваш.
– Словом, – возвратился писец к рассказу, – хотя у них и очень хорошая монета, кредитных билетов и векселей у них в двадцать раз больше, чем монеты. Так что главное их имущество – это доверие к банку, потому что стоит только предъявить все эти билеты к оплате, и банк лопнет.
– Гм, – сказал Шаваш, – а что же, там не бывает переворотов и реформ? Вдруг кто‑то отменит их билеты?
– Наоборот, – сказал писец, – перевороты там бывают довольно часто, как во всех странах с народным правлением. Ведь там есть и чернь, и банкиры, и знатные дома, происходящие от чиновников империи, и знатные дома, происходящие от варваров, каждый год партия империи изгоняет партию варваров, и наоборот. А то чернь кого‑нибудь повесит, или два знатных дома не поделят невесту. И даже когда ничего этого не происходит, все равно каждый год они избирают нового городского главу: а тот, вне зависимости от того, чьей он принадлежит партии, начинает изгонять своих противников. Но на Истинном Банке это никак не сказывается. Во‑первых, его никто не трогает.