Надеюсь, со временем это пройдет...
- Конечно. Главное, не бери это в голову...
Он всячески старался угодить ей, и на каждое проявление нежности она отвечала благодарной улыбкой.
Можно было сказать, что их любовь была целомудренной. За пределами спальни она становилась самой собой и лишь много месяцев спустя начала чувствовать хоть какое-то удовольствие.
И все же она по-прежнему запиралась в ванной комнате. Он ни разу не видел ее в ванне или под душем. Лишь изредка ему удавалось какое-то мгновение видеть ее обнаженной.
Она снова занялась своей работой и, несмотря на свою кажущуюся хрупкость, развила бурную деятельность.
- Тебе незачем работать. Я зарабатываю достаточно для нас двоих.
Тогда он работал еще на улице Сент-Оноре, и там ему очень хорошо платили.
Они подыскали себе квартиру на бульваре Бомарше, которую вскоре расширили за счет соседней. Детей у них еще не было.
А будут ли они? Жорж начинал в этом сомневаться, и от этой мысли у него становилось тяжело на сердце.
- Ты любишь детей, Аннет?
- А как же! Разве не все любят детей?
- Я не о том. Я хочу сказать: ты любила бы наших детей, нашу плоть и кровь?..
- Почему же нет?
Он не был несчастным. Он никогда не чувствовал себя несчастным вплоть до того момента, когда увидел форменное кепи полицейского в дверном проеме.
У него была она. Разве это не самое главное? К тому же на четвертом году их супружества она объявила ему, что забеременела. На этот раз она была радостно возбуждена.
- Хоть бы был мальчик...
- Девочка или мальчик-это будет наш ребенок. К тому же у нас могут быть еще дети...
- Мне хотелось бы, чтобы первым был мальчик. Я не хочу много детей: может быть, двоих - мальчика и девочку...
Все время, пока она вынашивала, он не трогал ее из какого-то особого уважения и из боязни нарушить происходивший в ней процесс.
- Надеюсь, когда он у нас появится, ты не будешь больше работать...
- Возможно, первые несколько недель, а потом я не смогу сидеть сложа руки.
Она не советовалась с ним. Она решала сама.
Как раз в это время они и наняли Натали, и та сразу заняла важное место в их доме. Теперь Аннет не занималась ни уборкой, ни кухней. Она ходила на работу вплоть до последнего месяца, и это можно было расценить как вызов с ее стороны.
И тем не менее он был счастлив. В то время это казалось ему естественным.
И только теперь, думая об этом и задаваясь вопросами, он пытался представить себе истинную Аннет.
У них родился мальчик. Он надеялся, что его назовут Жоржем в честь него самого или Патриком - это имя ему очень нравилось.
- Нет, мы назовем его Жан-Жак...
Он не возражал. Теперь он работал самостоятельно на улице Севинье, а его компаньоном был Жан-Поль Брассье. В молодости Жорж мечтал стать скульптором.
Приехал в Париж в надежде поступить в Школу изящных искусств, зарабатывал на жизнь чем придется, даже разгружал по ночам ящики с фруктами на Центральном рынке.
Все переменилось, когда он прочитал одно объявление. Требовался ученик ювелира на улице Сент-Оноре, и он отправился туда, опасаясь, как бы ему не отказали из-за юного возраста.
Уже через несколько недель ему стали доверять довольно тонкую работу, а спустя три года он занял место главного мастера, ушедшего на пенсию.
С Аннет он познакомился на вечеринке, которую устроил у себя на квартире на Орлеанской улице один его женатый приятель. На такой вечеринке он был впервые. Он пил как все, но ему казалось, что вино в стакане не убывает.
Он танцевал под фонограф. В какой-то момент он подошел к девушке, которая сидела в одиночестве и смотрела, как другие танцуют.
- Вы танцуете?
- Нет.
Она не выглядела очень привлекательной, и все же он подсел к ней.
- Вы давно знакомы с моими товарищами?
- Я здесь впервые. И знаю только Липского, вон того рыжего коротышку, он привел меня, потому что мы живем в одной гостинице.
- Вы парижанка?
- Нет, я родилась в Ньевре.
- И давно в Париже?
- Почему вы меня обо всем этом спрашиваете?
Вино сделало свое дело, и потому он непринужденно ответил:
- Надо же о чем-то говорить, верно?
- По крайней мере вы откровенны. Ведь вам все равно, где я родилась - в Ньевре или в Стране басков...
- Вы брюнетка с карими глазами, так что вполне могли бы быть басконкой...
А почему вы не танцуете?
- Не люблю... Мне кажутся смешными все эти пары, которые дергаются друг перед другом кто во что горазд.
- Вы работаете?
- Да.
- В какой-нибудь конторе?
- Нет.
- В магазине?
- Нет. Не пытайтесь угадать, ничего не выйдет. Я работаю в социальной защите.
- Ив чем же состоит ваша работа?
- Мы посещаем стариков, больных, людей обездоленных... Выбираем тех, кто предоставлен самому себе... Мы их моем... Готовим им еду... Немного прибираем в доме...
- Это не слишком тяжело?
- Нет. Все дело в привычке.
- И это не вызывает у вас разочарования в жизни?
- Все они живут надеждой. Большинство из них здраво смотрят на вещи, я не слышала ни об одном случае самоубийства... Кончают с собой самые молодые, потому что они не знают жизни...
Он мог бы сейчас повторить слово в слово их беседу. В заключение он спросил:
- Могу я надеяться снова увидеться с вами?
- Зачем?
- Я тоже здесь совсем один...
Она не спросила, чем он занимается.
- Я живу в гостинице "Большой медведь" на улице Сен-Жак...
Все это промелькнуло как в тумане от винных паров. Он был уверен, что больше никогда ее не увидит, и не слишком переживал по этому поводу.
Она была не такая, как другие девушки. Выбрала себе неблагодарную профессию, возможно, самую неблагодарную, да еще говорила о ней с таким воодушевлением.
Прошло недели три-четыре. Он забыл спросить, как ее зовут, но приятель, который устраивал вечеринку, пришел ему на помощь.
- Ее зовут Аннет Делен... Но если ты собираешься за ней приударить, то знай, что ничего у тебя не выйдет... До тебя уже пытались.