Бесспорно одно - слезая с табурета, Уорд произнес:
- Я - нет!
Бармен сбросил пальто, шапку, взял письмо и непринужденно уселся рядом с клиентами - вероятно, потому, что был сегодня в выходном костюме.
"Чарли, старина,
Прежде всего сообщаю: тот, о ком ты ведешь речь в своих забавных письмах, - не кто иной, как Фрэнк Ли.
Я узнал его с первого взгляда, хотя он оброс жирком, да и снимок не ахти какой получился. Однако для пущей уверенности я показал фото Шарлебуа, французу, который до сих пор работает в "Стивенсе", куда поступил еще в наше время. Он тоже опознал Фрэнка и, в свою очередь, показал карточку остальным старожилам.
Я нисколько не удивлен, что Ли сменил фамилию, и произошло это наверняка тогда, когда он уехал из Чикаго.
Думают о нем по-разному, а по-моему, он просто-напросто бедняга. Никак не припомню, был ли ты еще в городе во время истории с ним. Во всяком случае, в "Стивенсе" ты уже не служил, а рассказать тебе о ней, видно, не удосужились.
Ли, которого обычно называли Фрэнки, работал ночным портье. Он сам просил, чтобы его назначили в ночную смену: это давало ему больше досуга, а он заканчивал юридическое образование.
Он был еще не таким жирным, как на фото, но уже тогда не выглядел молодым. Вчера я говорил с начальником рассыльных - он остался прежний; по его мнению. Ли приехал из какого-то городишка на Среднем Западе и был очень беден. Из экономии жил в ночлежке ХАМЛ <Христианская ассоциация молодых людей - организация взаимопомощи малоимущей верующей молодежи и служащих, студентов, рабочих.>, не водился ни с товарищами, ни с девушками.
Я работал в ресторане и мало сталкивался с Фрэнком, но сведения у меня о нем из первых рук. История вышла такая: одна из лифтерш, блондиночка, дежурившая, как и он, по ночам, - я помню ее лучше, чем его, и сейчас увидишь почему, - пошла в дирекцию и заявила, что Ли сделал ей ребенка, а жениться отказывается.
Его вызвали к начальству, и он не смог отрицать, что водил-таки ее - правда, всего раз - в одну гостиницу: ночной дежурный безоговорочно опознал его.
Он клялся, что ребенка состряпал кто-то другой, но из "Стивенса" его все равно выставили.
Вскоре мы узнали, что папаша девицы, ирландецполицейский, с двумя приятелями явился к нему и чуть ли не силой потащил к священнику.
Несколько недель Фрэнки жил в этой семейке, и шурины посменно сторожили его: ему не доверяли. Работать зятя заставили в транспортной конторе, где служил один из них; домой водили под присмотром, как школьника.
Ребенку не исполнилось недели - его даже не успели окрестить, - как Фрэнки сумел удрать. Куда он уехал - неизвестно, хотя разыскать его, как сейчас убедишься, было можно.
В самом деле, через месяц-другой жена подала на развод ввиду ухода мужа из дому и добилась на себя и ребенка алиментов в размере пятидесяти долларов ежемесячно, если не ошибаюсь.
Где Фрэнки - по-прежнему никто не знал, но тут ей начали поступать из разных мест переводы, которые она регулярно, разве что с редкими опозданиями, получала, пока снова не вышла замуж.
Она устроилась кассиршей в пивную, где я познакомился с ней, и, не скрою, довольно близко. Она поправилась и стала по-настоящему аппетитной; притом настолько, что пришлась по вкусу крупному чикагскому лесоторговцу, и тот женился на ней. Живет она в великолепном особняке на берегу Озера <Имеется в виду озеро Мичиган.> и порой заезжает поужинать со мной: норковое манто, жемчуг на шее, кольца и браслеты с бриллиантами.
> и порой заезжает поужинать со мной: норковое манто, жемчуг на шее, кольца и браслеты с бриллиантами.
Вчера я поставил опыт, обещающий дать любопытные результаты. В баре, через который проходят в ресторан и где клиенты ждут, пока освободится столик (вернее сказать, где я даю им время пропустить два-три мартини), я развесил фотографии побывавших у меня знаменитостей, почти все - с дарственными надписями: голливудские "звезды", боксеры, Морис Шевалье <Шевалье, Морис (1888 - 1972) - французский эстрадный певец и киноактер.>, кузен английского короля, куча политиков, в том числе губернатор штата и вице-президент США - мы с ним приятели.
Мой фотограф увеличил твой снимок, я взял его под стекло и повесил среди других, но без имени. Интересно, узнает ли Фрэнка Алиса, когда появится, и как она отреагирует. Прием, конечно, чуточку свинский, но не очень, как ты считаешь?
Больше всего меня поразили твои слова о том, что он до сих пор читает "Чикаго трибюн": похоже, именно в этой газете он когда-то прочел, что его развели и обязали платить алименты.
Может быть, его все еще интересуют какие-то люди в Чикаго?
Выяснить, где он провел эти годы, можно было бы по почтовым переводам, но, думаю, не стоит труда.
С Рождества до Нового года все столики у меня расписаны. Меня тошнит от запаха индеек, и только что я получил из Франции шампанское, какое нечасто пробовал. Жаль даже, что оно такое замечательное: среди моих клиентов его оценит разве что один из десяти, особенно на праздниках! Рассчитываю, что перебьют половину посуды и зеркал, не говоря уж о починке рояля! А как ты?
Надеюсь, в твоих краях поспокойней, чем у нас?
Если заговоришь с Фрэнки об Алисе, не стоит упоминать о приятных минутах, проведенных ею со мной у меня в машине. Думаю, что, если бы я не дал себе слово не связываться больше с клиентками, она не возражала бы взяться за старое. Но для меня это несколько неудобно - у нее уже совсем большой сын, игрок университетской футбольной команды. На днях я чувствовал себя очень неловко, отказав ему в выпивке, поскольку он еще не достиг положенного возраста.
В наше время к ребятам так не придирались, помнишь, Чарли?
Привет Джулии. Мое письмо ей не читай или хотя бы кое-что пропусти. Она считает меня серьезным человеком, и я не хочу, чтобы она думала обо мне плохо.
Счастливого Рождества, друзья, если я не соберусь написать раньше. Не злобься на Фрэнки".
Чарли стало так неловко за вчерашнее письмо, которое завтра получит Луиджи, что он едва не сел тут же писать в Чикаго. Но что он скажет? Бармен вытащил из ящика листок бумаги и чернильный карандаш, поколебался, потом подошел к полкам и налил себе стопочку.
"Не злобься на Фрэнки".
Эти слова не выходили у него из головы, особенно уменьшительное Фрэнки: ласковое и безобидное, оно как бы звучало осуждением того, что думал Чарли.
Появись в эту минуту Уорд, итальянец, пожалуй, принес бы извинения:
- Я ошибся. Простите меня. Вы, наверно, имели право ожесточиться: ваша жена была шлюха.
Как отреагировал бы Джастин?.. Нет, это невозможно. Чалмерс, заведующий почтой, тоже заблуждается.
"Бедняга!"
Чалмерсу не хотелось бы оказаться в шкуре Уорда?
Допустим. Ему, джентльмену, - Чарли хорошо усвоил урок! - претит фотографировать человека без его ведома.
Каждый невиновен и считается таковым, пока не доказано противное, - согласен.