А под телефоном у Чарли приколот кусочек картона с номером для вызова трех городских такси.
"Не злобься на Фрэнки".
- Не люблю я вас, Уорд.
- Знаю. Я вас - тоже.
- Но вы же делаете все, чтобы внушить неприязнь к себе.
- Тут вы, пожалуй, правы.
- Вы никого не любите. Мало того, вы всех ненавидите.
- Не смею утверждать противное.
- И делаете сколько можете зла даже незнакомым людям.
Уорд ограничился тем, что перевел на него свой неподвижный взгляд.
- В каком возрасте вы это почувствовали, Джастин?
- Что - это?
- Ненависть.
- Вы вроде заинтересовались мной?
В последних словах Уорда как будто зазвучала настороженность.
- Да, сегодня вы меня интересуете.
- Уж не собираетесь ли вы меня перевоспитывать?
Что ж, хотите знать - извольте. Насколько помнится, я всегда был дурного мнения о людях.
- Даже ребенком?
- Даже ребенком.
- +- Вы намерены остаться у нас в городе?
- И останусь, пока не придет охота уехать.
- А она еще не пришла? И не придет?
- Нет.
- Решили гнуть свое до конца?
- Это касается только меня.
И все. Вокруг них как бы возникла ледяная пустота.
Это было настолько ощутимо, что Джастин несколько раз обернулся, проверяя, закрыта ли дверь. Затем обстоятельно высморкался, обследовал платок, скомкал его и развернул чикагскую газету.
- Вот тебе кофе, Чарли. Может, приляжешь?
- Нет.
Чуточку позже у бара остановилась машина шерифа.
Кеннет торопливо пересек тротуар.
- Рад видеть тебя на ногах, Чарли! Двойной бурбон, с твоего позволения. Итак, опять впрягся? Прошла простуда?
Это могло произойти и сейчас, при Бруксе, поэтому Чарли прислушивался к машинам.
- Знаешь, если так пойдет дальше, мы скоро вернем владельцу все украденное оружие.
- Полиция опять что-нибудь получила?
- Нет, сегодня я сам нашел у дверей офиса незавернутый пистолет, судя по номеру - один из тех, что украли у Гольдмана.
Шериф повернулся к Уорду.
- Похоже, вы были правы, Джастин. Простые люди выбросили бы оружие в реку - на их взгляд, так безопаснее. Я потолковал с моим городским коллегой, и он составил список молодых ребят определенного круга.
В обращении осталось четыре пистолета.
- Четыре лишних! - вставил Чарли и, не удержавшись, взглянул на Уорда.
Кеннет, видимо, что-то почувствовал: не то, что действительно происходило между барменом и клиентом, но какую-то трудноуловимую связь между ними. Однако предпочел не ломать себе голову, допил свою порцию и утер губы.
- Словом, поглядим. До скорого, Чарли. Может быть, до вечера.
- Пожалуй, что так.
При этих словах Джастин тоже что-то почуял. Он нахмурился, и во взгляде его, устремленном на Чарли, мелькнула тревога.
Он нахмурился, и во взгляде его, устремленном на Чарли, мелькнула тревога.
К счастью для бармена, нервы которого были напряжены до предела, всех отвлек телефон. Звонили насчет скачек. Итальянец с ходу запомнил ставку и занес ее потом в ученическую тетрадь. Когда он поднял голову, Джастин в упор смотрел на него, и в его больших глазах читался вопрос. Он даже раскрыл рот, словно собираясь заговорить, и Чарли с радостью помог бы ему. Бармен уже больше часа ждал от Уорда хоть слова, да что там - слова, просто взгляда, который, возможно, все изменил бы.
Он чуть ли не молил Уорда об этом, но тот лишь бросил мелочь на стойку: утро кончилось, и Джастину наступало время съесть рубленый бифштекс и яблочный пирог в кафетерии напротив, где белокурая официанточка ввиду сырой погоды была завита особенно старательно.
- Ты ничего не ешь, Чарли?
- Аппетита нет.
- Тебе надо поесть. Посмотри, на кого ты похож!..
Признайся, от Луиджи плохие вести?
Бармен подумал, потом честно ответил:
- Нет, не плохие.
- Но ты встревожен?
- Нет, не встревожен. Мне просто не терпится, чтобы поскорей настал вечер, а лучше - завтрашний день.
- Чего ты ожидаешь?
Неожиданно, беспричинно его потянуло уйти на кухню и выплакаться перед женой, потому что он чувствовал: нервы у него вот-вот сдадут, голова - кругом, а Джастин упорно не идет навстречу. Ему захотелось услышать добрый грубый голос Кэнкеннена - это его подбодрит. И Чарли позвонил Бобу.
- А, это вы! - встретила его в штыки старая экономка. - Поздравляю и благодарю: по вашей, так сказать, милости я больше не вижу Боба. Если он вам нужен, думайте сами, где его найти.
Не сконфузься он так в тот раз, когда ездил на Холм к Честеру Норделу, Чарли отправился бы, пожалуй, в типографию потолковать с издателем. Вероятно, не сказал бы ему ничего, во всяком случае, ничего существенного, но, может быть, нашел бы там видимость поддержки и это облегчило бы ожидание.
- Ты считаешь меня порядочным человеком, Джулия?
- Ты самый лучший муж и отец на свете.
Это не совсем прямой ответ на его вопрос. Ну и что?
Вероятно, как раз в таком ответе он и нуждался.
- На следующей неделе мне придется съездить в Кале.
- Знаю.
- Откуда?
- Да ведь ты должен купить мне новогодний подарок... Ну, скоро скажешь, что такого важного пишет Луиджи? Ты же недаром сжег письмо.
Значит, сходила-таки наверх посмотреть. Прочитала бы она письмо, если бы нашла?
- Почему ты все время смотришь на часы? Кто-нибудь должен приехать?
Может ли он ей сказать, что произойдет?
- Сегодня никого не будет. Тут уж такой народ: в снег или в гололед еще вылезают из своих дыр, в дождь - ни за что.
Тем не менее Саундерс заскочил пропустить стаканчик после завтрака, хотя, чтобы пробежать метров двадцать. по тротуару, вынужден был накинуть на голову мешок.
- Хэлло, Чарли! Счастлив видеть тебя на ногах, старина...
Удивленный штукатур повернулся на табурете:
- Что это ты высматриваешь?
- Ничего.
Мимо проехала машина. Номерной знак - массачусетский.