– Насколько я помню, нет, – с достоинством ответил Бобби.
– Понятно. Ты только и делаешь, что соблазняешь девиц, так что потерял счет. Нет, по-моему ты вообще никого никогда не соблазнял. Уж извини за прямоту.
– Ты вгоняешь меня в краску. Франки. И вообще, почему непременно дочь аптекаря?
– Свободный доступ к морфию. Заполучить морфий не так-то просто.
– Так вот, не соблазнял я дочь аптекаря.
– И врагов, о которых бы ты знал, у тебя нет?
Бобби покачал головой.
– Вот видишь, – торжествующе произнесла Франки. – Значит, все упирается в того несчастного, которого столкнули со скалы. А что про морфий думает полиция?
– Они думают, это проделки какого-то сумасшедшего.
– Глупости. Сумасшедшие не разгуливают с невероятным количеством морфия в поисках бутылок пива, в которые можно было бы его всыпать. Нет, Причарда столкнули намеренно. А через пару минут там появился ты, и преступник решил, что ты все видел, вот и решил на всякий случай избавиться от тебя.
– Звучит не слишком убедительно, Франки.
– Почему?
– Ну, во-первых, я ничего не видел.
– Хорошо, но он-то откуда мог это знать.
– Но если бы я и впрямь его видел, я сказал бы об этом во время следствия.
– Да, верно, – неохотно согласилась Франки. Она немного подумала и продолжила:
– Возможно, он решил, что ты видел что-то важное, чему просто не придал значения. Звучит диковато, но ты понял, о чем я?
Бобби кивнул.
– Да, понял, но мне почему-то кажется, что дело не в этом.
– Во всяком случае, твое отравление наверняка связано с падением со скалы. Ты очевидец.., ты первый, кто его обнаружил…
– Томас тоже там был, – напомнил ей Бобби. – И однако, его никто не попытался отравить.
– Погоди, еще попытаются, – весело сказала Франки. – А возможно, уже пытались, да не вышло.
– Мне кажется, все это притянуто за уши.
– А по-моему, тут есть своя логика. Если в таком стоячем болоте, как Марчболт, случаются сразу два престранных события.., погоди-ка.., было же и третье.
– Это какое же?
– Работа, которую тебе предложили. Событие, разумеется, менее значительное, чем первые два, но, согласись, все это странновато. В жизни не слышала, чтобы какая-нибудь иностранная фирма специально подыскивала ничем не отличившихся бывших морских офицеров.
– Ты, кажется, сказала, ничем не отличившихся?
– Тогда ведь ты еще не успел попасть в Британский медицинский журнал. Хватит об этом. Ты лучше слушай меня дальше. Ты видел что-то, что не предназначалось для твоих глаз, или, по крайней мере, так думают они (кто бы они ни были). Итак. Сперва они пытаются тебя сплавить и предлагают работу за границей. Но – сорвалось, и они делают попытку окончательно с тобой разделаться.
– Не слишком ли круто, а? И потом, ведь они рисковали?
– Безусловно, рисковали, но убийцы всегда отчаянно безрассудны. Чем больше они убивают, тем больше им хочется убивать.
– Как в «Третьем пятне крови», – подхватил Бобби, вспомнив одну из своих любимых книжек.
– Да, и как в жизни тоже… Возьми хоть Смита[15] и его жен, или Армстронга[16], да мало ли еще кого.
– Но, Франки, что такого, по их мнению, я мог увидеть?
– Вот в этом-то и загвоздка, – заметила Франки. – Речь, разумеется, не о том, что ты видел, как его толкнули, – об этом ты сказал бы следователю. Что-то кроется в самом покойном. Возможно, у него было родимое пятно, или двойные суставы на пальцах, или еще какая-нибудь особая примета.
– Как я понимаю, ты мыслишь по доктору Торндайку[17]. Но ничего такого быть не могло, ведь, если бы я что и увидел, полиция это приметила бы тоже.
– В самом деле. Что-то не сходится. Трудная задачка, а?
– Все это, конечно, замечательно, – сказал Бобби. – И я сразу чувствую себя таким важным и значительным, но, боюсь, твоя версия едва ли подтвердится.
– Погоди, еще как подтвердится, – сказала Франки, вставая. – Ну да ладно, мне пора. Ты не возражаешь, если я навещу тебя и завтра?
– Еще бы! Шутки сестер чересчур однообразны. Кстати, ты что-то слишком быстро вернулась из Лондона?
– Дорогой мой, я, как услышала про тебя, сразу кинулась обратно. Это так лестно – когда твоего приятеля травят таким романтическим способом.
– Не уверен, что морфий – это очень романтично, – сказал Бобби.
– Значит, до завтра. Поцеловать тебя можно?
– Я вроде не заразный, – сказал Бобби ободряюще.
– Ну что ж, тогда завершу свой визит к болящему, как положено.
Она легонько его чмокнула.
– До завтра.
Едва она вышла, явилась сестра с чаем.
– Я часто видела ее фотографии в газетах. В жизни она совсем другая. И конечно, видела, как она разъезжает в своем автомобиле, но чтобы вот так, лицом к лицу, – ни разу с ней не встречалась. Она нисколечко не заносчивая, правда?
– О да! – ответил Бобби. – Заносчивой я бы ее никогда не назвал.
– Я так и сказала старшей: такая, мол, она простая.
Нисколечко не задирает нос. Совсем, мол, вроде нас с вами, так и сказала.
В душе Бобби яростно протестовал против последней фразы, но промолчал. Сестра, поняв, что он не расположен к беседе, разочарованная вышла из палаты.
Бобби остался наедине со своими мыслями.
Он допил чай. Потом принялся размышлять, насколько вероятна версия Франки, и в конце концов с сожалением решил, что нет – все-таки невероятна. Потом огляделся, раздумывая, чем бы еще заняться.
Его взгляд приковали вазы с лилиями. Ужасно мило со стороны Франки. Они, разумеется, прелестны, но лучше притащила бы несколько детективов. Он бросил взгляд на столик подле кровати. Там лежал роман Уйды[18], «Джон Галифакс, джентльмен»[19] и последний «Марчболтский еженедельник». Бобби взял «Джентльмена».
Его терпения хватило на пять минут. Для ума, вскормленного на «Третьем пятне крови», «Деле убитого эрцгерцога» и «Диковинном приключении Флорентийского кинжала», «Джон Галифакс, джентльмен» был довольно скучен.
Бобби со вздохом взял «Марчболтский еженедельник».
А уже через пару минут он с такой силой принялся жать на звонок у себя под подушкой, что сестра влетела как ошпаренная.
– Что случилось, мистер Джоунз? Вам плохо?
– Срочно позвоните в Замок! – крикнул Бобби. – Скажите леди Франсез, пусть приедет немедленно.
– Ну что вы, мистер Джоунз. Разве можно такое требовать?
– По-вашему, нельзя? Разрешили бы мне подняться с этой проклятой кровати, сами бы увидели, что можно, а что нет. А пока придется вам сделать это за меня.
– Но она, верно, еще не доехала до дому.
– Вы не представляете, какая скорость у ее «бентли».
– Она не успеет выпить чаю.
– Ну, вот что, милочка, – сказал Бобби. – Хватит пререкаться. Делайте, что вам сказано. И пусть приезжает немедленно, я должен сообщить ей нечто очень важное.
Сестра подчинилась, но очень неохотно. С поручением Бобби она обошлась довольно своевольно.
Если леди Франсез это удобно, мистер Джоунз хотел бы знать, не согласится ли она приехать – он хотел бы ей кое-что сообщить.., конечно, если это не нарушает никаких планов леди Франсез.
Леди Франсез лишь коротко ответила, что немедленно выезжает.
– Будьте уверены, она в него влюблена, – сказала сестра своим коллегам. – Вот в чем тут дело.
Франки тут же примчалась, сгорая от любопытства.
– Что означает сей отчаянный призыв?
На щеках Бобби пылали красные пятна, в руках «Марчболтский еженедельник».
– Ты только посмотри, Франки.
Франки посмотрела.
– Ну и что? – недоуменно спросила она.
– Когда ты говорила, что фотография подретуширована, но что у Кэймен с ней очевидное сходство, ты имела в виду вот это фото?
Палец Бобби уперся в несколько нечеткую фотографию, под которой было напечатано: «Портрет миссис Амелии Кэймен, сестры покойного, который был найден при нем и с помощью которого он был опознан».
– Ну да, эту. А разве я была не права? Я действительно не вижу, чем тут можно было восхищаться.
– Я тоже.
– Но ведь ты говорил…
– Да, говорил. Но, видишь ли, Франки… – Голос Бобби зазвучал крайне выразительно, – это не та фотография, которая была при покойном и которую я вложил ему обратно в карман…
Они переглянулись.
– В таком случае… – начала Франки.
– Либо при нем были две фотографии…
– Что маловероятно…
– Либо…
– …тот человек.., как его? – сказала Франки.
– Бассингтон-Ффренч, – сказал Бобби.
– Наверняка!
Глава 8
Загадка фотографии
Они продолжали пристально смотреть друг на друга, стараясь осмыслить новые обстоятельства.
– Больше некому, – сказал Бобби. – Только у него и была такая возможность.
– Разве что в карманах погибшего было две фотографии, мы уже это обсуждали.
– И сошлись на том, что такое маловероятно. Будь там две фотографии, его попытались бы опознать с помощью обеих, а не одной.
– Ну это уточнить не сложно, – сказала Франки. – Можно выяснить в полиции. Пока предположим, что там была всего одна фотография, та, которую ты видел и вложил обратно в его карман. Когда ты уходил, фотография была у него в кармане, а когда приехала полиция, ее там не было. Выходит, взять ее и подложить вместо нее другую мог только этот самый Бассингтон-Ффренч. Как он выглядел, Бобби?
Бобби сдвинул брови, стараясь припомнить.
– Неприметный такой человек. Голос приятный. Явно джентльмен. А вообще я как-то не приглядывался. Он сказал, что он нездешний.., и вроде подыскивает дом.
– Это тоже легко проверить, – сказала Франки. – «Уилер и Оуэн» – единственные здесь агенты по аренде и продаже недвижимости. – Она вдруг вздрогнула. – Бобби, тебе не пришло в голову, что, если Причарда столкнули.., это наверняка сделал Бассингтон-Ффренч…
– Очень жаль, – сказал Бобби. – Он мне показался таким славным. Но знаешь, Франки, то, что Причарда действительно столкнули, нужно еще доказать.
– Да я убеждена.
– Ты с самого начала была убеждена.
– С самого начала – нет. Мне просто хотелось, чтобы так было, так ведь гораздо интересней. Но теперь, сам видишь, все действительно сходится. Твое неожиданное появление нарушило планы убийцы. К тому же ты обнаружил фотографию, и в результате возникает необходимость тебя убрать.
– Нет, тут что-то не так.
– Почему не так? Бассингтон-Ффренч, как только ты ушел, тут же подменяет фотографию. Ну и получается, что ты единственный, кто ее видел.
Но Бобби продолжал мотать головой.
– Нет-нет, что-то здесь не так. Предположим, что та фотография была так важна, что, как ты говоришь, меня решили «убрать». Звучит нелепо, однако готов согласиться, это возможно. Но тогда они должны были сделать это сразу. То, что я уехал в Лондон, и не видел номер «Марчболтского еженедельника» или какой-нибудь другой газеты с этим фото, – чистая случайность, рассчитывать на это никто не стал бы. Значит, они должны были предвидеть, что я сразу заявлю: «У покойного в кармане была совсем другая фотография». Чего ради было «убирать» меня после следствия, когда там все прошло так гладко?
– В этом что-то есть, – не могла не признать Франки.
– И еще одно. Я, конечно, не могу утверждать категорически, но тем не менее готов поклясться, что, когда я засовывал фотографию обратно, Бассингтон-Ффренча там еще не было. Он появился минут через пять – десять.
– Он мог наблюдать за тобой из какого-нибудь укрытия, – возразила Франки.
– Из какого, – задумчиво произнес Бобби. – Там есть только одно место, откуда нас можно было увидеть – там с одной стороны утес вздымается, отступает, а с другой почти уходит из-под ног, так что увидеть меня было невозможно. Говорю, там всего одно подходящее место, и когда Бассингтон-Ффренч действительно дошел до него, я его тотчас услышал. Его шаги эхо донесло вниз. Он мог быть совсем близко, но, готов поклясться, заглянуть вниз он с другой точки не мог.
– Значит, по-твоему, он не знал, что ты видел ту фотографию?
– Ну, откуда бы ему знать.
– И, значит, он мог не бояться, что ты видел, как он это совершил.., я имею в виду убийство… Ну конечно же это было бы нелепо, ты не стал бы молчать. Похоже, тут что-то другое.
– Только не понимаю что.
– Видимо, им стало о чем-то известно после следствия. Сама не знаю, почему я сказала «они».
– А почему бы и не сказать? В конце концов, Кэймены должны быть как-то в этом замешаны. Вероятно, тут действовала целая шайка. По мне, иметь дело с шайкой гораздо приятнее.
– У тебя вульгарный вкус, – рассеянно сказала Франки. – Убийство, совершенное в одиночку, куда более изысканно. Бобби!
– Да?
– А что этот Причард сказал.., перед самой смертью? Помнишь, ты говорил мне об этом тогда на площадке для гольфа. Странный такой вопрос?
– «Почему же не Эванс?»
– Да. А что, если все дело в этом?
– Ну уж это совсем смешно.
– На первый взгляд да, а на самом деле эта фраза может означать что-то очень важное. Бобби, наверняка суть именно в этом. Ох, нет, какая же я дура.., ты же не говорил про это Кэйменам.
– По правде сказать, говорил, – медленно произнес Бобби.
– Говорил?
– Да. В тот же вечер я им об этом написал. Добавив, разумеется, что это, вероятно, совсем не важно.
– И что было дальше?
– Кэймен ответил, вежливо согласившись, что в этих словах действительно нет никакого смысла, и поблагодарил за то, что я потрудился ему написать. Я почувствовал себя полным идиотом.
– А через два дня получил письмо от какой-то неизвестной фирмы, которая пыталась заманить тебя в Южную Америку, предлагая высокий заработок.
– Да.
– Ну не знаю, какие еще доказательства тебе требуются, – сказала Франки. – Сперва они пробуют тебя отправить подальше отсюда, ты отвечаешь отказом, тогда они принимаются за тобой следить и, улучив момент, подсыпают тебе в бутылку с пивом изрядную дозу морфия.
– Значит, Кэймены и вправду в этом замешаны?
– Разумеется, замешаны!
– Да, если твои домыслы верны, несомненно, замешаны, – задумчиво повторил Бобби. – Тогда значит так: покойного «Икс» намеренно сталкивают со скалы – сталкивает, по-видимому, БФ[20] (прошу прощения, но такие уж инициалы). При этом им важно, чтобы «Икс» не был опознан, и тогда ему в карман кладут фотографию миссис К., а фотографию прекрасной незнакомки забирают. Интересно, кто она такая.
– Не отвлекайся, – сурово сказала Франки.
– Миссис К, ждет, чтобы фотография появилась в газете, и тогда приезжает, изображая убитую горем сестру, и признает в покойном своего брата, вернувшегося из дальних стран.
– А ты не допускаешь, что он и вправду мог быть ее братом?
– Ни в коем случае! Понимаешь, меня это с самого начала озадачивало. Кэймены люди совсем другого круга. А тот человек – как бы это сказать… – в общем, был настоящий сагиб[21], хотя, конечно, так обычно называют какого-нибудь дряхлого отставника, вернувшегося наконец из Индии в родные пенаты.
– И таких родственников, как Кэймены, у сагибов, по-твоему, не бывает?
– Никоим образом.
– И как раз в тот момент, когда Кэймены решили, что все обошлось – тело опознано, вердикт о смерти в результате несчастного случая вынесен, в общем, их план целиком удался, – объявляешься ты со своим письмом и портишь всю картину, – вслух размышляла Франки.
– «Почему же не Эванс?» – задумчиво произнес Бобби. – Просто ума не приложу, что кроется в этих его словах? Что тут могло бы кого-то насторожить?
– Ты ведь не знаешь, о чем речь. Это все равно как с кроссвордами – придумает какой-нибудь умник эдакое словечко, которое ему самому кажется просто элементарным, а ты потом ломай голову. «Почему же не Эванс?» – для Кэйменов это наверняка означает что-то очень важное, но одного они никак не могут сообразить: для тебя-то эти слова ровным счетом ничего не значат.