Скажите, разве это незаконно? Надо было только организовать какую-нибудь сенсацию, что-то из ряда вон выходящее, что могло бы поразить общество и прессу. И это именно он подсказал мне решение. Человек с кинжалом должен сбежать! Он покинет дом и согласится вернуться только за крупный выкуп. Иными словами, он примет решение жить за собственный счет, что вполне согласуется с его легендой.
— Бедный мой друг! — покачал головой врач. — И ведь действительно, благодаря вам он фактически обрел плоть и кровь…
— Правда? Я решил организовать ему что-то вроде побега… сквозь стену. Но чтобы ни у кого не возникло сомнений, мне необходим был свидетель, пользующийся всеобщим доверием. И тут, дорогой мэтр, случай привел вас сюда, в Ла Шенэ, и я решил в тот же день осуществить мой план. Вот откуда возникли разрезанная картина и письмо, которые служили прологом к сенсации и призваны были поразить воображение ваше и публики. А вечером произошло бегство Человека с кинжалом…
— Теперь мы знаем, что Леонард и Бенуа были вашими сообщниками, заметил адвокат.
— Они мне бесконечно преданы, — гордо ответил Руайер. — Они не сообщники, а друзья. Зная мои трудности, они согласились мне помочь, вот и все. Что касается Сесиль, то она совершенно ни при чем. Письмо на столик положил Бенуа. Он же, пока мы сидели за столом, вынул картину из рамы и открыл окно.
— А мы не слышали ни звука! — воскликнул доктор Доден.
По губам Руайера пробежало подобие усмешки.
— Когда я заглядывал в гостиную, Бенуа как раз всем этим занимался. Помните, я пошел удостовериться, все ли в порядке? Вы в этот момент еще считали, что ничего не может случиться.
Наступила тишина, которую через некоторое время нарушил мэтр Робьон.
— Значит, у вашего слуги был второй ключ?
— Да. Мне пришлось скрыть это от вас.
— Должен признаться, — обернулся доктор к капитану, — иллюзия была полной. Мы были уверены, что с улицы в дом никто не может войти. Получалось, что, вырвавшись из рамы, Человек с кинжалом сбежал сам…
— Для того чтобы поддержать эту иллюзию, — снова заговорил Руайер, я даже одел Леонарда в плащ и полумаску с кружевами. Он ждал на краю лужайки, а как только заметил движение в доме, побежал к изгороди. К сожалению, он бежал слишком быстро, так что никто его не заметил.
— Нет, я видел, — прошептал Без Козыря так тихо, что его услышал только мэтр Робьон.
— Во всяком случае, вы достигли цели, — заметил капитан. — Газеты были просто в восторге.
— Да, — кивнул Руайер. — Я не делал никаких заявлений, но мое молчание только подстегивало любопытство. Ах, как мне помогли журналисты! Благодаря им я начал получать совершенно неожиданные предложения, которые буквально вскружили мне голову. Я считаю, что в этом и было пагубное влияние на меня «Человека с кинжалом»… Сначала я решил продать картину одному американскому коллекционеру, который предлагал мне максимальную сумму. Но после «побега» и возвращения «Человека с кинжалом» я решил, что смогу получить с моего клиента значительно больше. Словом, обыкновенная биржевая спекуляция. Однако в последующие дни ко мне обратилось еще семь коллекционеров. Семь! Вы слышите? Из них четыре американца, два англичанина и один бразилец. Все невероятно богатые. И среди этих семи были люди, которые, я подозревал, имеют в своей коллекции ворованные полотна. Такое нередко случается. Вы знаете, что пристрастие к шедеврам, желание обладать уникальной вещью заставляет некоторых коллекционеров совершать безумства.
— Но это же глупо! — воскликнул капитан. — Они даже не могут никому показать ворованные картины, иначе ими сразу заинтересуется полиция.
— Конечно, они хранят их исключительно для себя. Когда у меня была галерея, мне приходилось выслушивать самые невероятные признания.
Вы бы просто не поверили… Словом, я увидел возможность получить в три-четыре раза больше, чем намечал ранее. Мне надо было только изготовить несколько копий с «Человека с кинжалом». После этого он должен был исчезнуть, на этот раз окончательно, а так называемый похититель тайно предложил бы купить его нескольким тщательно отобранным коллекционерам. Я ничем не рисковал, никто из них не стал бы об этом шуметь. Каждый думал бы, что владеет оригиналом. А я бы получил большие деньги.
— Сколько? — спросил капитан.
— По крайней мере по три миллиона за каждую сделку.
— Ого! Да, игра стоила свеч… При условии, конечно, что у вас был подходящий для этого дела посредник.
Руайер кивнул.
— У меня был один такой на примете. Старый художник-итальянец, который, несмотря на неоспоримый талант, так и не сумел пробиться. Когда-то я оказал ему одну услугу… В общем, я вызвал его, и он приехал с сыном. Он инвалид, и сын помогает ему передвигаться. Это его голос вы, мэтр, слышали по телефону — помните, он еще потребовал, чтобы выкуп принесли к Затерянной башне? В этом деле мне тоже был необходим свидетель и посредник, абсолютно безупречный и нейтральный. Извините меня!
Руайер снова замолчал. Видимо, он ждал реакции адвоката, но тот только сказал:
— Но тут вмешался Франсуа…
— О! Я на него не в обиде. Даже наоборот. Я считаю, что на мальчика тоже влияла эта проклятая картина. Вы, может быть, заметили, что то и дело происходило какое-нибудь событие, которое заставляло меня заходить дальше моих первоначальных намерений. Как будто какая-то посторонняя сила завлекала меня все дальше и дальше… Возьмите, например, случай с Франсуа. Из самых лучших побуждений он заменил деньги старыми журналами, и вы тут же решили, что разгневанный вор непременно мне отомстит. А я представил себе, какая была бы сенсация, если бы я, в свою очередь, тоже исчез! Месть Человека с кинжалом!
Великолепная возможность еще больше поднять цену за картину…
— Аукцион несчастий! — улыбнулся мэтр Робьон.
— Вот именно! Так вот, утром я поехал в коляске на мельницу, где еще раньше поселил двух моих итальянцев. Это уединенное место, и туда никто не ходит. Так я оказался в руках таинственного мошенника…
— А как вы собирались действовать дальше? — поинтересовался капитан.
— Примерно как и в первый раз. Я послал в замок письмо, в котором потребовал не только выкуп, но, в качестве наказания, еще и картину. Ведь надо было сделать вид, будто картина снова исчезла, чтобы потом тайно предлагать ее моим коллекционерам…
— Продолжайте, — сказал мэтр Робьон.
— Ваш сын снова сорвал выполнение моего плана. Он у вас мальчик способный и очень мне нравится… Я отослал коляску в Ла Шенэ, приколов к сиденью письмо с угрозой. Но я даже не предполагал, что кто-то воспользуется помощью Бланшетты, чтобы меня найти! Хотя это вполне логично… Когда Франсуа приехал на мельницу, мы как раз разговаривали со старым Джованни и его сыном. Мои клиенты спешили, они хотели немедленно получить ответ, а я еще не знал, сколько времени потребуется, чтобы сделать копии с картины. Ведь она все еще висела в гостиной, а работать там он, разумеется, не мог.
Хозяин замка вытер пот со лба и перевел дух.
— Итак, мы сидели и разговаривали, как вдруг вдали послышалось ржание
— Это Бланшетта везла к нам Франсуа. Мы действительно испугались, но потом я понял, что смогу использовать и эту ситуацию. Со мной была одежда, которую ранее одевал Леонард и которую я забрал из Ла Шенэ. Сын Джованни быстро оделся, а я устроился на диване. Теперь нам оставалось только ждать. Я был уверен, что мальчик, проявивший такую находчивость, чтобы обнаружить место, где я нахожусь, ни за что не уедет обратно, не увидев, что происходит на мельнице. Руайер прокашлялся.
— И действительно, Франсуа заглянул в окно и заметил меня.