Пройти же напрямик пешком нет смысла, не успеть на поезд.
– Поезд мог опоздать, где-нибудь задержаться, например, в Малоссене, – настаивал я.
Хозяин снова покачал головой.
– Черт возьми! – воскликнул он вдруг громовым голосом. – А велосипед моего сына, который у меня взял Саргасс. Я о нем и позабыл. Я за ним должен был прислать в Пюже на другое утро.
– Видите! – воскликнул я, вне себя от радости.
– Да, но чтобы им воспользоваться, надо было заранее знать… А я не думаю, чтобы Саргасс…
– Все может быть! – произнес я, увлеченный своими догадками. – Поезда на этих станциях идут медленно. От Виллара до Малоссены три километра. По расписанию поезд проходит это расстояние в шесть минут, а на самом деле иногда в десять, даже в двенадцать. Прибавьте к этому четыре или пять минут остановки на станции, и вы согласитесь сами, что за это время такой богатырь, как Саргасс, мог поспеть сколько угодно.
– Трудно сказать! – нерешительно произнес хозяин. – Я бы на вашем месте съездил в Пюже. Там вам скажут, вернулся ли Саргасс в понедельник вечером и в котором часу.
– Правильно! – воскликнул я, внезапно отрезвляясь и стыдясь своего увлечения одними гипотезами. – Проверим и тогда уже будем делать заключения.
Тарелка от ветчины и бутылка пива были уже пусты. Я взглянул на своего спутника.
– Поедем?
– Как хотите! – ответил Дольчепиано, расплачиваясь с хозяином. – Оставьте, оставьте, – удержал он меня за руку. – Раз я разделяю ваши хлопоты, я должен делить и ваши расходы.
Он поднялся с места.
– Советую вам оставить ваш адрес хозяину. Может быть, он найдет нужным сообщить вам какие-либо сведения.
– Буду рад служить, – любезно согласился тот. – Остановитесь лучше всего в гостинице Ложье, если я что-нибудь узнаю, я сейчас же вам сообщу.
Дольчепиано вынул из кармана записную книжку, вырвал из нее листок и протянул вместе с карандашом мне.
– Напишите ему вашу фамилию. Мне пришлось покориться.
– Падди Вельгон! – с трудом разобрал хозяин. – Это, кажется, иностранное имя?
– Что из этого? – небрежно заметил я. – Шерлок Холмс тоже был иностранец.
И я повернулся спиной к хозяину, совершенно не понявшему, что я хотел выразить своей последней фразой. Мне это было безразлично, так как она была сказана, главным образом, для моего спутника.
Снова заняв места в автомобиле, мы медленно двинулись вперед, согреваемые яркими лучами солнца, и около десяти часов утра уже сидели на террасе одного из самых людных кафе Пюже-Тенье. Конечно, я сейчас же осведомился о Саргассе.
– Саргасс? Извозчик?
– Да, я хотел бы его видеть.
– Его тут нет! Он в Сен-Пьере, у его дочери умер муж.
– Когда же он вернется? – с раздражением в голосе спросил я.
– Едва ли он вернется, – вмешался в разговор один из присутствующих. – Он говорил, что хочет закончить свое дело и поселиться в Сен-Пьере вместе с дочерью.
Эти слова вызвали всеобщий интерес. Многие привстали с мест и начали обмениваться мнениями, которые я старался намотать себе на ус.
– Саргасс не будет больше извозчиком?
– Нет, кончает дело. Верно, здорово нажился.
– Откуда? Такая скряга, ему всегда мало!
– Говорит, получил наследство.
– Наследство? От кого?
– Может быть, от дочери.
– Как же! оставил ему что-нибудь Титэн; у самого не было гроша.
– Бернади сам видел, как Саргасс считал деньги, и сколько их еще было! Никто не хотел верить!
– Ерунда!
– Если он говорит, что это ему оставил Титэн, он врет. Титэн не мог сшить жене порядочного платья. Она всегда ходила обтрепанная.
– Тем не менее это факт. Он не будет больше заниматься извозом, так как, говорит, может теперь жить в свое удовольствие.
– Он это говорит, он? И вы верите ему? – закричал один из присутствующих.
– Чтобы он перестал заниматься извозом! Такой скряга! Полноте! Даже в день похорон своего зятя и то, вместо того, чтобы остаться с дочерью и родными, он отвозил какой-то чемодан в Виллар.
Я толкнул локтем Дольчепиано; он ответил мне тем же. Мы поняли друг друга.
Эти неизвестно откуда взявшиеся деньги, это наследство, в получение которого никто не хотел верить, существовали на самом деле, и нам было известно их происхождение.
Господин Монпарно имел при себе в день своей смерти десять тысяч франков, которые бесследно исчезли.
Новая и очень важная улика против Саргасса. Более чем когда-либо необходимо было выяснить, где находился Саргасс в момент совершения преступления. Надо было открыто приступить к делу.
– Скажите, господа, – обратился я к группе разговаривавших, – чтобы попасть в Сен-Пьер необходимо проехать здесь?
– Да, но только не через площадь, а налево, через мост; дорога проходит по ту сторону реки, – объяснил мне один из мужчин.
Следовательно, Саргасса могли и не видеть. Тем не менее я снова задал вопрос:
– Вы только что говорили, что Саргасс отвозил в Виллар чемодан. Вы не помните, это было в понедельник?
Незнакомец на минуту задумался и посчитал по пальцам.
– Да, потому что похороны Титэна были в понедельник.
– Вы не можете мне сказать, вернулся ли Саргасс в этот же вечер в Сен-Пьер?
– Нет, не возвращался, – ответил мой собеседник. Я вздрогнул.
– Вы в этом уверены?
– Уверен, так как он ночевал здесь и сидел в кафе до одиннадцати часов вечера. Он выехал из Виллара слишком поздно и был здесь только в восемь часов.
Охватившее меня разочарование не знало границ. Alibi Саргасса было установлено. Если он уехал из Виллара в шесть часов вечера и пробыл в Пюже-Тенье от восьми до одиннадцати, он ни в коем случае не мог быть убийцей господина Монпарно.
– Он уехал отсюда только на другой день в четыре часа утра, – продолжал незнакомец, – и повез с собой учителя из Антрево.
Я был окончательно подавлен. Вся моя комбинация рухнула.
– Благодарю вас, – произнес я упавшим голосом, отходя к Дольчепиано.
Тот саркастически улыбался.
– Не забудьте историю с чемоданом, – сказал он.
– Что ж из этого?
– А кстати и деньги…
– Что это доказывает? – недовольно проворчал я. – Раз мы знаем, что Саргасс был здесь. Или вы думаете, что меня так интересует кража содержимого чемодана, когда речь идет об убийстве.
– А вы думаете, что между тем и другим нет ничего общего? – произнес, покручивая усы, Дольчепиано.
Его упрямство наконец вывело меня из себя.
– Но ведь мы же отлично знаем, что в момент совершения преступления он был здесь.
– Значит, вы намерены временно оставить Саргасса в покое?
– Само собой разумеется! – сухо ответил я.
И, не желая продолжать разговор, я постучал по столу и велел принести себе абсент.
Дольчепиано, в свою очередь, также приказал подать себе хинной настойки, и мы занялись едой, время от времени бросая взгляд на улицу.
Однако, несмотря на все мое старание избегать взгляда моего спутника, его насмешливый голос то и дело звучал в моих ушах.
– А история с чемоданом?.. А деньги?..
С каждой минутой мое раздражение принимало все большие размеры. Я чувствовал, что итальянец прав, что чемодан и деньги играют во всем этом деле далеко не маловажную роль, но неумение ими воспользоваться заставляло меня относиться к этим уликам скептически.
Между тем пробило двенадцать часов.
– Пойдемте завтракать, – сказал я, подымаясь с места. За завтраком мы почти все время молчали. На губах моего спутника то и дело скользила безмерно раздражавшая меня улыбка. Если бы не его сдержанность, я не удержался бы, чтобы не сказать ему дерзость. Но он делал вид, что не замечает моего настроения, и был по-прежнему любезен.