Самое неприятное это приезд самого сыщика. Он, конечно, не погладит меня по головке.
– Подождите, дайте мне немного собраться с мыслями, – сказала Софи.
Я послушно замолчал.
– Да, это единственный выход, – прошептала она после нескольких минут молчания. – Надо уехать.
– Уехать?!
– Да. Мы уже когда-то говорили об этом. Помните? Это для вас единственный способ избежать последствий нашего легкомыслия.
– Вы думаете? – неуверенно произнес я.
– Непременно. Иначе вас ждут большие неприятности. Вам необходимо скрыться.
– Все равно, рано или поздно, меня найдут, – сказал я.
– Если вы поселитесь за границей – никогда. Ваше преступление не настолько велико, чтобы подымать на ноги всю полицию. В сущности говоря, это не более, как мистификация. Пройдет немного времени и все о ней позабудут. Кроме того, есть средство избежать какого бы то ни было допроса.
– А именно?
– Ответить на все вопросы заранее.
– Каким образом?
– Письменно. Сейчас я вам объясню. Мой план уже готов. Я давно об этом думала, обстоятельства только ускорили мое решение.
– Я вас слушаю.
– Да, вот еще что. Вы приготовили все необходимые для нашего венчания бумаги?
– Приготовил, – ответил я, вставая со стула и направляясь к шкафу, где лежали все мои вещи.
– Вот, – протянул я ей толстый конверт. – Здесь мое метрическое свидетельство и свидетельства о смерти моих родителей. Все в полном порядке.
Она внимательно пробежала глазами все три документа.
– Хорошо, – проговорила, наконец, она, кладя конверт с бумагами на стол, – теперь вот что я хочу предложить вам: уедем вместе.
– Дорогая Софи! – воскликнул я. – Неужели вы хотите принести такую жертву?
– Вы думаете, это будет жертва? – лукаво улыбнулась она. – Напрасно. Жить под одной кровлей с госпожой Монпарно становится невыносимо. У нее всегда был неприятный характер, но теперь он становится все ужаснее. Узнай она – а это случится рано или поздно – о вашей истории, она способна будет восстать против нашего брака.
– У нее нет никаких прав на вас! – возмутился я.
– Самое лучшее избежать каких бы то ни было осложнений. Я совершенно независима, так как два дня назад исполнилось мое совершеннолетие.
Это известие привело меня в восторг, так как разрушало серьезное препятствие.
– Итак, вот что я надумала, – продолжала Софи. – Вы отправитесь в Геную…
– На самом деле или как в первый раз?
– На самом деле! И не позже завтрашнего утра. Там вы будете ожидать меня. Я приеду, как только мне удастся собрать все необходимые для нашего брака документы, и мы обвенчаемся.
– Как мне благодарить вас! – воскликнул я.
– Будьте послушны. Мы должны быть очень осторожны, так как за нами могут следить. Запомните, что я вам скажу.
Я слушал ее с глубоким вниманием, не позволяя себе ни одного противоречия. Да у меня и не было ни малейшего желания противоречить, так как я ничего не понимал во всех этих необходимых формальностях брачной церемонии и, слушая Софи, был уверен, что она обо всем справилась, и мы не встретим в Италии ни малейшего затруднения.
– Само собой разумеется, – наставляла она меня, – ваш отъезд должен произойти на этот раз на глазах у всех, и вы уедете под вашим собственным именем.
– Должен я сказать, куда еду?
– Конечно.
– В Геную?
– Нет, в Марсель. Надо сбить с толку любопытных и избежать преследования. Поэтому вы возьмете билет в Марсель и доедете только до Канна.
– Зачем же напрасно тратить деньги, – заметил я.
– Мы богаты, – рассмеялась Софи. – Да и наконец, чего не пожалеешь ради приобретения спокойствия. В Канне вы сядете на экспресс, идущий через Вентимилль в Геную.
– Где и буду вас ждать?
– Где и будете меня ждать! – улыбнулась она.
– К тому времени, я думаю, все будет готово для того, чтобы я преобразилась в мадам Бонассу.
– Это, вероятно, будет не так скоро.
– Сесилия нам все узнает и постарается, чтобы все было как можно лучше. Да, кстати, Антонин, я возьму ваши бумаги. Их надо будет теперь же отослать Сесилии.
Софи спрятала конверт в сумочку. Это напомнило мне о забытом мною у нее бумажнике.
– Да, я совсем забыл, – сказал я. – Вы еще не отдали мне моего бумажника. Помните? Вы взяли его, когда мы играли в фанты. В нем были мои визитные карточки, свидетельство об отбывании воинской повинности, одним словом, все удостоверяющее мою личность. Это мне необходимо иметь при себе.
– Ваш бумажник? – повторила Софи, как будто стараясь припомнить. – Позвольте… Да, да, я его, кажется, спрятала. Он вам действительно необходим в дороге?
– Не столько в дороге, сколько по приезде в Геную.
– В таком случае, я вам вышлю ваши бумаги сегодня же вечером прямо туда, в гостиницу «Франция»… Вы там и остановитесь. Пакет будет вас уже ждать на месте.
– Хорошо.
– А теперь садитесь к столу. Я продиктую вам несколько писем.
Я послушно исполнил ее приказание.
– Прежде всего Падди Вельгону, – сказала она, указывая мне на конверт. – Лучший выход из вашего положения – откровенность. Не все ли вам равно, вы его никогда больше не увидите.
Эта мысль показалась мне гениальной. Какое бы то ни было письменное признание всегда легче личного объяснения, в особенности, подобного тому, какое должно было произойти между мной и сыщиком. Поэтому я с радостью взялся за перо и написал под диктовку Софи всю историю моих приключений, прибавив в заключение, что я очень извиняюсь, что не могу покаяться перед ним лично, так как уезжаю с моей невестой, мадемуазель Перанди, в Марсель.
– Но не скомпрометирует ли вас эта последняя фраза? – встревожился я.
– Наоборот, – пояснила Софи. – Я хочу, что все видели, что наш отъезд не какой-нибудь сумасбродный побег и мы действуем по заранее обдуманному, серьезному плану.
Я ничего не мог возразить, это было правильно.
– Так! – сказала она, перечитав письмо. – Теперь надо написать прошение об отставке.
– Как! Об отставке?
– Конечно, раз вы уходите со службы.
Исполнение этой задачи стоило мне уже больших усилий. Я с трудом добился занимаемого мною скромного служебного положения и расстаться с ним мне было нелегко. Тем не менее я и тут покорился желанию Софи. И в этом письме, адресованном на имя моего начальника-инженера, я должен был прибавить постскриптум, сообщающий ему о моем отъезде в Марсель и будущей женитьбе.
– Это станет известно всей Ницце, – заметил я.
– Так и надо! – серьезно ответила Софи.
Третье письмо было адресовано господину Кристини. Оно было составлено приблизительно в тех же выражениях, как письмо к Падди Вельгону, с той разницей, что я упоминал в нем о возвращении восьмисот франков и прилагал оставшиеся у меня две стофранковые бумажки.
– Меня смущает вопрос об этих восьмистах франках, – заметил я. – У меня есть основание подозревать, не присвоил ли их себе Дольчепиано, и я очень жалею, что не успел выяснить этого обстоятельства во время моего последнего свидания с Кристини. Если итальянец не воспользовался этими деньгами, тогда я окончательно не понимаю, каким образом та же самая сумма могла очутиться у меня в кармане на другой день после происшествия в Сен-Пьере.
– В то же время, если он их оставил у себя, что за смысл был их возвращать, – логично заметила Софи. – Вообще, это очень странно. Но если вас беспокоит эта неизвестность, напишите откровенно Кристини, как было дело, и прибавьте, что в случае, если он не получил посланной вами суммы, вы готовы выслать ее ему сполна.
– Куда же он мне ответит? – спросил я.
– До востребования, в Марсель.